И. Я. Тенюшев

Литературная деятельность педагога в советские годы

(1917-1922 гг.)

После свержения царского самодержавия образуются в Чувашии первые Советы. 17 марта 1917 г. возникает Чебоксарский Совет гражданских депутатов, который вскоре преобразуется в Совет рабочих и солдатских депутатов. Его печатный орган — большевистская газета «Чебоксарская правда» сыграла значительную роль в деле подготовки трудящихся масс к проведению социалистической революции. Выходила она с 10 апреля по 30 июня два раза в неделю тиражом 500 экз.

После победы Великой Октябрьской социалистической революции начинает развиваться подлинно народная печать. К началу 1920 г. на чувашском языке было издано 59 названий книг общим тиражом 750 тыс. экз. Для ведения издательского дела в 1920 г. создается Чувашское отделение Госиздата. Если раньше чувашские книги выпускались в Казани, Симбирске и Уфе, то после этого книгоиздательское дело сосредотачивается в одном центре — Чебоксарах. В 1924 г. общий тираж книг превысил уровень 1913 г. в два раза1.

Создается сеть партийно-советской периодики. С 28 февраля 1918 г. начинает издаваться в Казани чувашская газета «Канаш» (Совет). С октября того же года выпускается вторая чувашская газета «Чухăнсен сасси» (Голос бедноты) — орган Чувашского отделения политотдела пятой армии. Пробуждались к жизни уездные газеты. В разных городах Поволжья и Приуралья на чувашском языке издается целый ряд других газет. Более широкое развитие получает чувашская периодическая печать с образованием в июне 1920 г. Чувашской автономной области.

Поставив своей задачей превращение школы из орудия классового господства буржуазии в орудие коммунистического воспитания трудящихся, Советское государство сразу же после Октябрьской социалистической революции приступило к коренной перестройке народного образования. В стране вводится всеобщее обязательное бесплатное обучение. «Массовое открытие новых школ в Чувашии началось весною 1918 года... В первый же год Советской власти число начальных школ по сравнению с 1913 годом увеличилось в 1,5 раза, а средних учебных заведений — в 4 раза»2. В. И. Ленин 26 декабря 1919 г. подписал декрет о ликвидации неграмотности. Для претворения в жизнь этого декрета Чувашии повсеместно были организованы ликпункты, где обучались тысячи мужчин и женщин.

Установление в стране Советской власти чувашский педагог-публицист И. Я. Яковлев воспринял как «мощный поворот в сторону демократизации... общественного строя»3. Он сразу же установил деловые контакты с советскими учреждениями. В ноябре — декабре 1918 г. вместе со своим учеником И. С. Степановым перевел на чувашский язык Конституцию РСФСР. Теперь педагог увидел реальные возможности поставить на прочные рельсы не только Симбирскую школу, но и все дело народного образования.

Народная власть закрепила завоевания Яковлева в области просвещения, тем самым придала ему свежие силы и творческую активность. Если в прежние времена он стремился поднять чувашей до уровня русской культуры, то теперь им завладела идея европеизации чувашской духовной жизни. Это означало приобщение чувашей с помощью великого русского народа к прогрессивной мировой культуре4. В выполнении такой задачи главная роль им отводилась народному образованию. Чувашское просвещение, по Яковлеву, должно стать движением «к благу родины и человечества»5.

О своих новых планах Яковлев решил сообщить В. И. Ленину. Письмо было написано 21 (8) февраля

1918 г. «Петроград, Владимиру Ильичу Ульянову, Председателю Совета Народных Комиссаров», — указал Яковлев адрес на конверте, скрепил его сургучной печатью. Отправить письмо он сразу не сумел, а тем временем Советское правительство переехало в Москву. Узнав об этом, Яковлев слово «Петроград» зачеркнул и вместо него написал: «Москва, Кремль».

«Вероятно, Вам памятна на Вашей родине в г. Симбирске на берегу Свияги Чувашская школа, тем более Вы в ней не раз бывали... Пользуясь случаем, я и хочу написать Вам, Владимир Ильич, об этой школе несколько слов», — начинает свое письмо Яковлев6. Далее автор оглядывается на прошлое чувашской школы, указывает на то трудное положение, в котором она очутилась. При Временном правительстве школа объявляется учительской семинарией, но это преобразование материально ничем не было подкреплено. Чувашский педагог обращается к Ленину с просьбой «оказать содействие в преобразовании смешанной учительской семинарии и ассигновании потребной суммы». В письме речь идет о преобразовании трехгодичных женских педагогических курсов в учительскую семинарию, ибо в 1917 г. подобное преобразование коснулось только мужской учительской школы. Однако просьба эта не дошла до Ленина, потому что письмо осталось неотосланным. Оно обнаружено после смерти автора среди его бумаг.

Ленин высоко ценил деятельность Яковлева по просвещению чувашского народа, не раз проявлял о нем личную заботу. В бурные дни гражданской войны чувашские националисты, оказавшись на руководящих постах в губернском отделе народного просвещения, под видом борьбы против старорежимцев предприняли попытку отстранить Яковлева от руководства школой. Узнав об этом, Владимир Ильич 20 апреля 1918 г. дает специальную телеграмму председателю Симбирского Совдепа с указанием не отрывать И. Я. Яковлева от дела его жизни7.

Личная заинтересованность вождя судьбой просветителя народа подтверждается и тем, что в верхней части документа он своей рукой сделал пометку: «Прошу прислать мне лично счет за эту телеграмму» (Выделено В. И. Лениным. — И. Т.). Вмешательство Владимира Ильича возымело свое действие. Женские педагогические курсы решением Наркомпроса от 26 апреля 1918 г. были преобразованы в семинарию, а через некоторое время Яковлев стал председателем педсовета обеих семинарий.

Чувашские националисты в 1919 г. выступили с новыми нападками на И. Я. Яковлева. В частности, ими принимается решение о выселении его из квартиры. Чувашский отдел при Народном комиссариате по делам национальностей 12 августа того же года по этому поводу встревоженно писал из Казани в Симбирск следующее: «Сообщая Чувашскому подотделу, что Центральным чувашским отделом еще в ноябре было возбуждено ходатайство пред Наркомпросом об оставлении И. Яковлева в занимаемой им квартире и назначении усиленной пенсии, Чувашский отдел считает необходимым довести до сведения Симбирского Чувотдела, что подобные ничем не оправдываемые действия по отношению к И. Я. Яковлеву являются недопустимым, необдуманным и легкомысленным шагом... Не надо забывать, что И. Яковлеву мы обязаны, что мы чуваши, коммунисты»8. Однако действия губотделовцев по выселенню Яковлева из занимаемой им квартиры при школе не прекратились. В. И. Ленин, занятый делами государственной важности, снова находит время для оказания помощи народному педагогу. 28 августа 1919 г. в телеграмме Симбирской губернской чрезвычайной комиссии он потребовал: «Не выселяйте старика Ивана Яковлевича Яковлева и его жену из квартиры. Об исполнении сообщите»9 Проявление такой чуткой заботы со стороны главы Советского правительства глубоко взволновало Ивана Яковлевича. Оно было особенно знаменательно потому, что в молодости ему оказывал всяческое содействие директор народных училищ Симбирской губернии Илья Николаевич Ульянов, а теперь воодушевлял своим вниманием его сын — Владимир Ильич Ульянов (Ленин).

Губоно в сентябре 1919 г. решил закрыть Симбирскую чувашскую школу, называвшуюся в то время учительской семинарией, и разместить в ее зданиях общереспубликанский институт народного образования, тогда как Совет самой семинарии ходатайствовал об учреждении в Симбирске Чувашского института народного образования (Чувино). Однако заведующий Симбирским губоно М. Б. Гольман создание специального Чувашского института считал нежелательным. «Для Симбирской губернии нужен русский институт. Открывать в Симбирске же еще особый Чувашский институт не имеет смысла, ибо чуваши могут учиться и в русском институте, раз в этом русском институте будет чувашский цикл», — писал он в Наркомнац10.

В связи с реорганизацией Симбирской чувашской школы Яковлев в ноябре 1919 г. написал второе письмо главе Советского правительства. Оно озаглавлено «Объяснительная записка В. И. Ленину». Письмо имеет богатое содержание. В нем дается краткая история чувашского просвещения, подробный рассказ о значении Симбирской чувашской учительской школы в просвещении народа, о ее основных принципах, об особенностях созданной им системы трудового воспитания. Здесь же находим план строительства новой школы.

Яковлев начинает письмо взволнованным выражением своих искренних чувств: «Позвольте принести Вам мою самую сердечную благодарность за то великодушное участие, какое Вы приняли в вопросе о принудительном выселении меня из квартиры, много лет мною занимавшейся по праву, выговоренному мною при продаже дома духовному ведомству, передавшему его затем с таким же условием Министерству народного просвещения. Вам я обязан тем, что меня, кажется, оставят, наконец, в покое»11. Но не в этом цель письма. Пишет он и не потому, что «остался на старости без всяких средств существования, без содержания и даже без пенсии»... Подобные намерения он отрицает категорически: «Да и пишу я Вам в данную минуту, опять-таки, не с эгоистической целью — напомнить о моих заслугах, разжалобить, вымолить какую-либо подачку у Советской власти — ввиду моей старости, дряхлости, старческих недугов и нужды. Нет. С такими задними мыслями я никогда и ранее не обращался к «сильным мира сего». Мог ли бы я изменить себе в этом отношении, стоя у могилы?»12

Думал Яковлев о другом. «Объяснительная записка В. И. Ленину» была вызвана заботой педагога о народном образовании, думами о дальнейшей судьбе Симбирской чувашской школы. Вновь созданный Общереспубликанский институт народного образования, как доказывает Яковлев, «не имеет ничего общего с каким-либо, ранее существовавшим, чувашским учебным заведением». Подобная реорганизация школы не соответствует насущным потребностям просвещения чувашского народа. Сельские школы остро нуждаются в учительских кадрах, поэтому Яковлев хочет сохранить Симбирскую школу как самостоятельное чувашское педагогическое учебное заведение. Объяснительная записка — это крик его души, поэтому в ее строках чувствуются взволнованность и горячность автора: «Многоуважаемый Владимир Ильич! К кому же, как не к Вам, так много сделавшему для меня, не только ввиду личных заслуг моих, сколько во имя того чувашско - народного дела, которому я служил и готов еще служить по мере моих слабеющих сил, обратиться мне, в столь трудную, тяжелую для меня минуту жизни, с раздирающим душу стоном: «Не дайте погибнуть в духовной тьме родному мне чувашскому народу! Не дайте умереть; идее об особом среднем учебном для него заведении, которое готовило бы по-прежнему учителей и учительниц для сельского населения, на благо его и радость!»13.Далее он высказывает желание создать в здании Симбирской школы для чувашей особый учительский институт или четырехгодичные педагогические курсы, просит Ленина оказать содействие в возвращении Чувашскому учебному заведению сельскохозяйственной фермы и восстановлении мастерских.

Поиски Яковлевым путей подготовки учительских кадров для чувашских школ бесспорно заслуживали одобрения. Понятно нам и его стремление сохранить свое детище — Симбирскую чувашскую учительскую школу, которая имела хорошо налаженную учебно-материальную базу, опытных преподавателей. Глубоко прав он и тогда, когда требует воспитания в труде. «Объяснительная записка В. И. Ленину» характеризует Яковлева как преданного борца за народное просвещение, с особым воодушевлением продолжающего свое дело и при Советской власти.

Вместе с тем произведение содержит богатый материал для выяснения общественно-политических взглядов автора. Здесь Яковлев называет царскую империю «былой бюрократической Россией», а старый порядок повышения по служебной лестнице считает прискорбным. Он душевно рад тому, что с педагогической бюрократией покончено. Советскую власть называет народовластием. С чувством большой гордости сообщает вождю, что его воспитанники преданно служат этой власти14.

Мечты педагога, изложенные в «Объяснительной записке В. И. Ленину», сбылись. С 1 сентября 1920 г. чувашские трехгодичные педагогические курсы, функционировавшие при общем институте народного образования, преобразуются в Симбирский чувашский институт народного образования (Чувино) с отделениями по подготовке школьных работников I и II ступени. При институте создается сельскохозяйственный техникум. ВЦИК своим постановлением от 9 февраля 1922 г. все, что было создано И. Я. Яковлевым и его последователями, передал из ведения Симбирского губисполкома в руки Чувашской автономной области. Симбирский чувашский институт народного образования и сельскохозяйственный техникум при нем со всем находящимся в их распоряжении движимым и недвижимым имуществом, в том числе и сельскохозяйственной фермой, объявляются  достоянием чувашских трудящихся масс.

Следующее письмо Яковлева к В. И. Ленину связано с тяжелым бедствием — катастрофическим неурожаем 1921 г. Населению Поволжья угрожал страшный голод. О неурожае в Симбирской губернии и необходимости срочных мер Яковлев снова пишет В. И. Ленину15. И на этот раз письмо не осталось без последствий. Владимир Ильич сразу же начал выяснять, поступают ли в Симбирскую губернию продукты, доставляемые в Советскую Россию благотворительной организацией АРА (Американской администрацией помощи). Председателем АРА был Гувер Герберт Кларк. Сохранилась небольшая записка, написанная В. И. Лениным 4 сентября 1921 г.: «Т. Каменев. Вероятно, в эту губ (ернию) и идут грузы Гувера?»16 Советское правительство во главе с В. И. Лениным организовало всенародную борьбу с голодом. Особенно большая помощь была оказана голодающему населению Чувашии. К ней были прикреплены Москва и Московская губерния. Трудящиеся города и губернии ежемесячно отчисляли в помощь голодающим четыре процента от зарплаты, выделяли им также значительную часть продовольственного пайка. Кроме того, они приняли у себя 11 тысяч детей из Чувашии. В. И. Ленин передал в фонд помощи голодающим свою золотую медаль, которую он получил за отличное окончание Симбирской гимназии17. В трудное время чувашскому народу была оказана родной страной всесторонняя братская помощь.

Новый прилив сил, принесенный Яковлеву Советской властью и ее поддержкой дела всей его жизни, положительно сказался и на его дальнейшей литературно-публицистической деятельности. В 1918 — 1919 гг. он вдохновенно диктует литератору А. В. Жиркевичу «Воспоминания о семье Ульяновых». «Повествование «О В. И. Ульянове-Ленине и его семье мы составили с Иваном Яковлевичем в буквальном смысле в боевой обстановке: из-за обладания Симбирском шла борьба между белыми и красными, над городом и в самом городе рвались снаряды...» — напишет потом Жиркевич18. Белогвардейские отряды Каппеля ворвались в Симбирск утром 22 июля 1918 г. Зверствовали они в городе в течение 52 дней. Коммунистов, красноармейцев, сторонников Советской власти расстреливали на Базарной площади, на Новом Венце, у стен кадетского корпуса. Казалось, что Советской власти в городе пришел конец. И в эти страшные дни Яковлев сел писать свои воспоминания о смелом кормчем государства рабочих и крестьян — о В. И. Ленине. Эти воспоминания дают новые данные о характере воспитания детей в семье Ульяновых, о взаимоотношениях между ними, об их детских и юношеских увлечениях и т. д.

Следует заметить, что при литературной доработке мемуаров соавтором местами было допущено произвольное толкование фактов, что Яковлев не одобрил. «Мои черновики забраковал, т. е. изменил их... Яковлев стал было извиняться передо мной, что переделал мои черновики (как будто бы я могу за это на него обидеться?)», — признавался сам Жиркевич19. Яковлеву не суждено было довести до конца начатую им переработку. На полях машинописного варианта его труда остались пометки А. И. Ульяновой-Елизаровой, требующие исправления отдельных положений мемуаров20. По этим причинам были опубликованы лишь два небольших отрывка из мемуаров Яковлева — газетой «Известия Одесского губкома КПБУ, губисполкома и губпрофсовета» и в книге «Ленин и трудящиеся Чувашии», а произведение в целом увидело свет лишь в 1982 — 1983 гг. в двух изданиях «Воспоминаний» И. Я. Яковлева.

Глубоко патриотична лебединая песня Яковлева — «Духовное завещание чувашскому народу» (Чăваш халăхне пехил)21, написанное по-русски, затем переведенное на чувашский язык. В этом произведении сконцентрированы богатый жизненный опыт автора, собранная годами мудрость и емкое публицистическое слово. В него Яковлев вложил весь свой талант публициста, продемонстрировав высокую технику оттачивания каждой фразы. «Обращаюсь к вам первым, друзья и родичи мои чуваши», — начинает он свое завещание. Стиль изложения таков, будто автор говорит негромким задушевным тоном. Каждое слово звучит и как пламенный призыв, и как строгий наказ.

У Яковлева свое понимание патриотизма. Он считает, что настоящий патриот, во-первых, должен быть преданным русскому народу, матери-России. Поэтому он дает наказ чтить и любить «великий, добрый и умный русский народ, таящий в себе неисчерпаемые силы ума, сердца и воли». «Народ этот, — продолжает автор, — принял вас в свою семью как братьев; не обидел и не унизил вас... Народ этот да будет руководителем и вашего развития: идите за ним и верьте в него». Во-вторых, истинный патриотизм подразумевает горячую любовь к родному народу. Яковлев не ограничивается тем, что сам любит свой народ и честно служит ему, он призывает своих читателей иметь крепкую связь с родным народом и верно служить ему. Этот призыв относится ко всем чувашам. Кому выпало счастье получить образование, те обязаны помогать своим сородичам, не ожидая подсказки со стороны. «Помните, — говорится в завещании, — что долг работать над просвещением чуваш лежит прежде всего на вас, на людях, которые вышли из их же среды». Деятельность в этом направлении истинно патриотична. Это и будет служением народу. Труд по просвещению его не пропадет, а принесет свои плоды. Тех, кто честно исполнил свой долг, вознаградит народная любовь.

Следующий наказ Яковлева — быть трудолюбивым, терпеливо относиться к любому делу — большому и малому, ибо «самое малое дело можно осветить и осмыслить любовным к нему отношением и самое большое можно уронить и обесславить отношением небрежным и нерадивым». Сила мирного труда велика, успех и счастье — все от него.

Яковлев советует чувашам жить в дружбе и согласии, беречь семью как опору народа и государства. Последнее его пожелание — соблюдать скромность. Ярким примером в этом являлась вся жизнь самого автора и его семьи. Удивительно скромен он и в своем завещании: «Сердечно благодарю за тепло и ласку, которыми не по заслугам моим дарили меня вы, мои соплеменники, и многие, многие русские люди, приходившие с открытым сердцем на помощь моему делу. Горячую благодарность приношу всем товарищам и сотрудникам моим по работе: без их бескорыстного усердия был бы невозможен и мой труд». Здесь нет ни слова о той помощи, которую он сам оказывал людям, нет и намека на то, что вся жизнь его была отдана служению народу.

Нельзя не указать на следующее обстоятельство: Яковлевым строки своего наказа чтить и любить великий русский народ писались в то время, когда чувашские националисты типа А. П. Милли ставили вопрос о замене чувашского алфавита латинским, так как существующий алфавит, созданный на основе русской графики, якобы «приводит к национальному развалу чуваш». С их стороны раздавались требования «освободить дух чувашского народа от оков, наложенных на него русской культурой, и следовать за западной культурой»22. Завещание Яковлева не оставляло сомнений в безрассудности подобных требований. Оно получилось содержательным и поучительным потому, что было выстрадано жизнью, а выразительности и эмоциональности автор добился построением его в форме традиционных семи чувашских пожеланий старшего в семье перед смертью и обогащением жемчужинами народной речи.

И. Я. Яковлев с помощью литератора А. В. Жиркевича в 1918 — 1922 гг. создает объемистую рукопись «Моя жизнь». Кропотливая работа, часто прерываемая необходимостью наведения справок, тянулась в течение пяти лет. Это автобиографическое произведение прежде всего интересно показом того, как его автор, выходец из самых бедных слоев чувашского народа, в условиях царской России смог в числе первых получить образование, а затем — довольно высокую должность в системе народного образования. Он бросил вызов существующим порядкам и сумел проложить свой путь в жизни. В этом ему помогали упорный труд, незаурядные способности. Но путь к цели жизни сопровождался унизительными оскорблениями недоброжелателей и открытых врагов, подчеркивавших при каждом удобном случае его происхождение.

«Моя жизнь» — это не просто хронологическое изложение событий, связанных с жизнью автора, а тонкий психологический анализ того противоречивого положения, в котором находился в чиновничье-бюрократической стране чувашский просветитель. С одной стороны, его ценят за деловые качества, честность и человечность, с другой — дают понять, что его кипучая просветительская деятельность на благо немногочисленного народа нежелательна, подозревают без серьезных на то оснований в стремлении к сепаратизму и в других действиях, якобы наносящих вред государству.

Если судить по названию произведения, то оно должно содержать в основном автобиографию автора. Однако мемуары шагнули далеко за пределы этих рамок. В центре их те личности, с которыми он встречался в детстве, в период длительной общественно-педагогической и литературно-публицистической деятельности. Автор рисует не только встречи и переписку с царскими чиновниками, но и выводит целую галерею людей того времени, начиная с крестьян и своих сослуживцев и кончая губернскими тузами, высокопоставленными сановниками, самим царем. Каждый персонаж показан со всеми его достоинствами, слабостями и пороками. Сюжет «Моей жизни» основан на столкновении двух противоборствующих сил — передовых деятелей народного просвещения со старой педагогической бюрократией. Прежде всего, автором осуждаются те порядки, при которых на ответственные должности «выдвигались случайные, не соответствовавшие своему назначению люди»23. В этом смысле интересен рассказ о П. М. Теренине, являвшемся председателем Буинского уездного училищного совета и предводителем уездного дворянства. Этот человек настолько ничтожен, что о нем и говорить-то не следовало. Его можно охарактеризовать двумя словами — «мерзавец, идиот». «Тем не менее, Теренин, как сын симбирского губернатора, имевшего связи, был камер-юнкером, а затем даже вице-губернатором...»24 Неодобрительно пишет автор также о назначении министром просвещения Н. А. Кульчицкого, от которого педагоги-новаторы не могли ждать ни доброжелательного отношения, ни поддержки.

Яковлев широко рисует самодержавную Россию, создает впечатляющие картины тяжелой жизни народа, осуждает произвол и беззаконие. Бесчеловечность к крестьянам проявлялась не только местной администрацией. В 1871 г. город Симбирск посетил Александр II. В то время Яковлев, студент Казанского университета, находился в Симбирске. По его словам, он был патриотом и «питал к царю такое же обожание, как и Мушкеевы»25. Однако эти чувства быстро развеялись, когда он увидел царя своими глазами. У молодого Яковлева отрицательное впечатление вызвала прежде всего внешность царя. «Он был все время не в духе. Хорошо помню его бледное, осунувшееся, с мрачным выражением лицо, высокий рост», — с явной антипатией описывает его автор26. Царь не одарил людей теплым взглядом и в гимназии. Здесь Яковлев находился вместе с бывшими ее учениками, ставшими уже студентами. Проходя мимо, «государь недовольно оглядел нашу группу, особенно косо, строго на меня посмотрел», — отмечает публицист27. Он не одобряет выходку царя и при встрече с крестьянами села Кременки, которые остановили его коляску, бросившись на колени. Просьбу крестьян он посчитал нелепой, рассердился на них и закричал: «Та рука, которая подписала вам освобождение, подпишет и новое закрепощение»28. «В сущности же просьба о садах, отведенных в невыгодных местах, была основательна»29, но императорскому величеству нужды народа были абсолютно чужды. «В общем, государь оставил во мне неприятное впечатление», — резюмирует публицист30.

Бесконечные притеснения, непосильные поборы, незаконные действия властей приводили к крестьянским волнениям. В мемуарах описывается восстание крестьян в селе Бездна Спасского уезда Казанской губернии, где «расстреляли без суда около семидесяти крестьян»31. Тепло отзывается автор о молодом казанском профессоре А. П. Щапове, произнесшем в апреле 1861 г. на панихиде по жертвам расстрела революционную речь и подвергшемся за это репрессиям. Как драгоценную реликвию хранил Яковлев его «речь в списке», которую впоследствии подарил сыну Алексею. «Подобное же восстание крестьян возникло в 1861 г. в селе Алексеевском»32.

Интерес к мемуарам Яковлева вызывается не только правдивым освещением событий прошлого, но и тем, что они помогают выяснить его взгляды на окружающую жизнь. Заметим, что свои воспоминания автор не сумел окончательно отделать из-за болезни глаз. Об этом он с сожалением пишет 6 февраля 1923 г. сыну Алексею33. Тем не менее, произведение «Моя жизнь» не потеряло своего актуального значения вплоть до настоящего времени, о чем свидетельствует хотя бы частое обращение к нему многих исследователей.

Таким образом, в послеоктябрьское время И. Я. Яковлевым написаны три письма В. И. Ленину, мемуары «Воспоминания о семье Ульяновых», «Николай Иванович Ильминский» и «Моя жизнь». В произведениях последнего периода он подводит итоги своей долголетней деятельности, составляет планы строительства новой школы в условиях Советской власти. Венцом литературного творчества Яковлева в этот период является «Духовное завещание чувашскому народу», написанное в августе 1921 г. Литературной деятельностью он пытается заниматься и позже. Так, в 1922 г. в связи со столетием со дня рождения Н. И. Ильминского пересмотрел и дополнил ранее написанные мемуары. В 1924 г. старый публицист, потрясенный смертью В. И. Ленина, вознамерился переработать воспоминания о нем. Об этом свидетельствует сохранившийся план воспоминаний. Однако намеченное осуществить ему не удалось.


Тенюшев, И. Я. Литературная деятельность педагога в советские годы .(1917-1922 гг.) / И. Я. Тенюшев // Тенюшев, И. Я. И. Я. Яковлев – публицист / И. Я. Тенюшев. – Чебоксары, 1990. – Гл. 2. – С. 92-105.





1 См.: Сергеев М. Т. Возникновение и развитие печати Mapийской. АССР. Йошкар-Ола, 1971. С. 12; Печать Чувашской АССР за 50 лет. Чебоксары, 1971. С. 4 — 5.

2 В братской семье народов СССР. Чебоксары, 1950. С. 137.

3 Яковлев И. Я. Ответ на приветствие II Всероссийского съезда Советов среди чувашей и I областного съезда Советов Чувашской автономной области в ноябре 1920, г. // И. Я. Яковлев в воспоминаниях современников. С. 124.

4 См.: И. Я. Яковлев в воспоминаниях современников. С. 93.

5 Яковлев И. Объяснительная записка В. И. Ленину // УЗ Чувгоспединстнтута, вып. XXXIII. Чебоксары, 1971. С. 281.

6 НА ЧНИИ, отд. II., ед. хр. 655, инв. 1898.

7 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 61.

8 ОР ГБЛ, ф. 361, карт. 9, ед. хр. 4.

9 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 39.

10 Цит. По кн.: К вопросу о  преобразовании Симбирской чувашской учительской семинарии в общий институт просвещения. Казань, 1920. С. 37.

11 Цит. по. кн.: УЗ Чувгоспединститута, вып. XXXIII. С. 268.

12 Там же. С. 275.

13 Цит. по кн.: УЗ Чувгоспединстнтута, вып. XXXIII. С. 278 — 280.

14 Об «Объяснительной записке В. И. Ленину см.: Волков Г. Н. Формирование демократической педагогики чуваш / Рукопись // НА ЧНИИ, отд 1, ед хр. 461; Димитриев В. Д. Заметки о личном архиве И. Я. Яковлева // УЗ ЧНПИ, вып. XV. Чебоксары, 1957. С. 224 — 226.

15 ОР ГБЛ, ф. 361, карт. 9, ед. хр. 69.

16 Ленинский сборник, т. XXIII, М., 1933. С. 157.

17 См. : Сашин  П. Дары Чувашии // Советская Чувашия. 1976. 21 июля.

18 ГМТ, отд. рукописей, ф. А. В. Жиркевича, дневники, запись от 28 н-бря 1919 г.

19 ГМТ, отд. рукописей, ф. А. Жиркевича, дневники, запись от 31 марта 1918 г. Тетрадь № 56. С. 55.

20 См.: письмо И. Баранова, директора Ульяновского филиала Центрального музея В. И. Ленина профессору Маркову А. С. (Хранится в музее И. Я. Яковлева при Чувгоспединституте).

21 ОР ГБЛ, ф. 361, карт. 8, ед. хр. 13.

22 Отчет о деятельности Общества изучения местного края Чувашии за 1921 — 1922 гг. Чебоксары, 1923. С. 20 — 22.

23 Яковлев И. Я. Моя жизнь / Машинопись // НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 754. С. 250.

24 Там же.

25 Там же. С. 120.

26 Там же.

27 Там же.

28 Яковлев И. Моя жизнь. С. 120.

29 Там же. С. 121.

30 Там же.

31 При подавлении восстания было убито и ранено свыше 350 крестьян.

32 Яковлев И. Моя жизнь. С 198.

33 См. : НА ЧНИИ. отд. II, д. 848. Л. 1.