В. Я. Канюков

[Педагог и просветитель чувашского народа

Иван Яковлевич Яковлев]

«…Одним из первых чувашских писателей, автором первых оригинальных произведений для детей на чувашском языке был виднейший педагог и просветитель чувашского народа Иван Яковлевич Яковлев (1848—1930).

Работа И. Я. Яковлева над созданием произведений для детей тесно связана с его педагогической деятельностью.

Формирование педагогических взглядов И. Я. Яковлева началось в 60-х гг. под влиянием демократических идей русской общественной и педагогической мысли. Под влиянием этих идей и при содействии представителей демократической русской интеллигенции он пришел к мысли своим личным участием помочь родному народу в решении его судеб и приступил к работе по просвещению чуваш. Окончательно сложились взгляды и развернулась общественная и педагогическая деятельность Яковлева в 70-х гг., когда демократические силы России в условиях жестокого нажима со стороны реакционной правящей верхушки на всякое проявление свободной мысли самоотверженно продолжали борьбу за гражданские права русского и нерусских народов.

И. Я. Яковлев стремился освоить все ценное, передовое в учении великих русских мыслителей. Он изучил и высоко ценил труды И. И. Пирогова, К. Д. Ушинского, Л. Н. Толстого и на их учении строил свою педагогическую работу.

Положительно отразились в педагогической деятельности Яковлева встречи с известным в то время деятелем по просвещению нерусских национальностей Н. И. Ильминским. Из системы Ильминского он принял идею обучения чувашских детей на родном языке и, в отличие от Ильминского, ратовавшего исключительно за вероучение, подчинил ее своей просветительской, общеобразовательной программе, которая исходила из достижений прогрессивной педагогики.

Неоценимо богатый вклад в развитие чувашской культуры внес русский педагог-демократ, последователь педагогических идей Чернышевского и Добролюбова, системы Ушинского, крупнейший деятель в области народной школы 70—80-х годов, инспектор, затем директор народных училищ Симбирской губернии И. Н. Ульянов.

И. Н. Ульянов активно боролся против реакционной политики царского правительства в области просвещения нерусских народов. Он постоянно утверждал, что дети нерусской национальности, татары, мордва, чуваши в такой же степени нуждаются в образовании, как и русские. Характеризуя работу нерусских школ Симбирской губернии, он не раз указывал на успешное усвоение учебного материала учащимися-чувашами, например, в Симбирской чувашской школе, Ходаровском, Кошкинском и других начальных училищах.

Прогрессивным в педагогической системе И. Н. Ульянова, оказавшим положительное влияние на И. Я. Яковлева и его учеников, было указание о месте родного языка в общем росте национальной культуры нерусских народов и о роли обучения детей этих народов родному и русскому языкам в школах. И. Н. Ульянов высоко ценил родной язык народа и указывал, что он должен служить средством для развития мыслей и чувств учащихся, потому он должен стать орудием начального обучения детей в нерусской школе. Получив начальное обучение, дети легко могут переходить к изучению русского языка, преподавание которого в нерусских школах имеет важное значение. Обучение детей татар, мордвы, чуваш на русском языке следует вести для того, говорил И. Н. Ульянов, чтобы приобщить эти национальности к русской культуре. Однако принуждать их к изучению русского языка, учить из-под палки было бы так же вредным, как лишить их этой возможности.

Демократические, прогрессивные принципы И. Н. Ульянова оказывали положительное влияние на всю деятельность И. Я. Яковлева. Ульянов заботливо следил и внимательно направлял работу Яковлева, постоянно помогал ему.

Творчески воспринимая прогрессивное в русской науке об обучении и воспитании детей нерусских национальностей, И. Я. Яковлев разработал свою педагогическую систему.

Основным в этой системе является принцип демократизма, который последовательно проявлялся во всей работе по просвещению чуваш.

Как выражение демократического в просветительной системе И. Я. Яковлева выступает решение им вопроса о значении родного языка в общей культуре народа и его месте в деле обучения, образования и воспитания молодого поколения. Яковлев утверждал, что язык народа является «оболочкой» его духовного богатства. «Из глубины тысячелетий каждый исторически обособившийся народ выносит выработанный его собственными духовными силами и средствами скелет чувств, понятий и идей, которые умрут только вместе с ним», - писал он. «Язык умирает только вместе с создавшим его народом, - продолжал он, - и требовать, чтобы родной язык народом был забыт, почти равносильно требованию смерти этого народа»1.

Родной язык Яковлев считал лучшим средством развития мыслей и чувств детей и ввел его в школу как язык обучения грамоте чувашских детей.

При этом он считал необходимым использовать родной язык не только для первоначального обучения, но как орудие постоянной и последовательной работы по руководству развитием учащихся. Одним из средств такого воздействия на ребенка является литературное чтение на родном языке, которое должно давать ему не только первоначальное знакомство с грамотой, но и способствовать его общему развитию путем усвоения систематических знаний, выработки художественного, эстетического чутья. Он активно добивался практического осуществления этого принципа во всех школах2.

В своих высказываниях по теоретическим и практическим вопросам обучения нерусских детей, замечаниях по поводу проведенных учителями уроков и прочих методических указаниях Яковлев постоянно подчеркивал, что обучение родному языку не должно быть самоцелью и не стоять обособленно от общего дела просвещения народа, а, напротив, занятия по изучению родного слова, часы литературного чтения должны представлять одно из важных звеньев этого дела и способствовать формированию культурно развитого человека.

Благодаря тому, что чувашский язык наряду с русским стал языком обучения, яковлевские школы приобрели народный характер, они стали близкими, родными чувашскому народу. В общей системе просвещения чуваш родной язык стал средством распространения знаний среди всего населения, орудием развития национальной культуры, приобщения ее к передовой русской культуре.

И. Я. Яковлев вел многогранную общественную и педагогическую работу. Он относится к числу талантливых организаторов народного просвещения чуваш. По его инициативе и при активном участии была основана Симбирская чувашская учительская школа, открыты около ста школ для чувашских детей. Он кропотливо руководил и направлял работу учителей.

Вместе со своими единомышленниками и с помощью русских филологов Яковлев составил чувашский алфавит, который лег в основу современной письменности. Он руководил изданием оригинальной и переводной литературы на чувашском языке.

И. Я. Яковлев претерпел ряд гонений со стороны царского правительства. В течение всей своей дореволюционной деятельности ему приходилось бороться против реакционной кучки великодержавных шовинистов, которая обвиняла его в «сепаратизме». Доносам представителей духовенства на Яковлева о «распространении им ереси» не было конца. В 1903 году царским правительством должность инспектора чувашских школ была ликвидирована, и Яковлев был уволен с должности за «неблагонадежность». В период наступившей после революции 1905—1907 годов реакции рамки деятельности Яковлева были сужены до предела. Наперекор преследованиям он, однако, оставался верен своему делу служения народу.

Просветительская деятельность И. Я. Яковлева получила высокую оценку В. И. Ленина. В известной телеграмме от 20 апреля 1918 года на имя председателя Симбирского Совдепа В. И. Ленин отметил, что И. Я. Яковлев пятьдесят лет работал над национальным подъемом чуваш и претерпел ряд гонений от царизма. Эту работу он назвал делом жизни Яковлева.

Общественно-педагогические взгляды Яковлева проявились и в его литературном творчестве.

Вскоре после создания чувашского алфавита Яковлев предпринял составление букварей. В 1871 году в сотрудничестве с В. А. Белилиным и А. И. Рекеевым он составил букварь на низовом чувашском наречии3. В 1872 году появился букварь, составленный им по способу Н. Ф. Бунакова4. Первый способ составления алфавита не увенчался успехом. В результате длительной работы он при активной помощи В. А. Белилина составил новый алфавит, который и лег в основу современной чувашской письменности. Тут же, в 1873 году, появился «Букварь для чуваш» Яковлева5. Это был первый букварь, изданный новым чувашским алфавитом. В течение 1873—1913 годов с изменениями и дополнениями он выдержал 22 издания и являлся почти единственным в своем роде книгой для школьного чтения на чувашском языке.

В букваре Яковлева появились первые произведения письменной художественной литературы для чувашских детей: устно-поэтические народные творения — загадки, пословицы и поговорки, песни, сказки, шуточные миниатюры, басни, короткие оригинальные рассказы и переводы отдельных произведений русских классиков. В первом рукописном букваре 1873 года были помещены ряд загадок, пословиц, поговорок, а также сюжетные произведения: «Тӗлит-тӗлит Микулай», «Виҫӗ ҫын утта кайнӑ тет» (Как трое были на сенокосе), «Пӗр ҫын хӑй айӗнчи лашине виҫӗ кун шыранӑ тет» (Поиски лошади), «Чи-чи кӑсия» (Синичка). В букваре издания 1875 года они дополнены новыми образцами народной поэзии, оригинальными рассказами, баснями и сказками: «Автан» (Петушок), «Чакак» (Сорока), «Пуртӑ аврине тытма хӑтланса, пурттине янӑ тет» (Зарился на топорище, топор упустил), «Кашкӑр» (Волк), «Пӗр ача» (Мальчик), «Сармантей» и переводами с русского: «На воре шапка горит» (Ҫухалнӑ укҫа тупӑнни), «Спор» (Тавлашу), «Хорек» (Пӑсара), «Баба и курица» (Мӑнтӑрланнӑ чӑхӑ), «Лошадь и конюх» (Лашапа тарҫӑ), «Дойная корова» (Сӑвакан ӗне), «Волк и старуха» (Кашкӑрпа карчӑк), «Волк и мужик» (Иван тарҫӑ)6, «Лиса и волк» (Тилӗ тус). Так в каждом новом издании букваря количество художественных произведений увеличивалось.

В построении своего букваря И. Я. Яковлев следовал принципам учебных книг К. Д. Ушинского и Л. Н. Толстого. Придерживаясь системы «воспитательного чтения», выработанной классической русской педагогикой, он стремился к созданию такой книги для чтения на родном языке, которая могла бы способствовать выполнению задач народного воспитания детей.

Так же, как Ушинский и Толстой, И. Я. Яковлев при изучении родного языка большое значение придавал устно-поэтическому народному творчеству, как средству ввести учащихся в мир мысли, чувств, духа и жизни родного народа.

Значительную часть его букварей составляют образцы устно-поэтического народного творчества. В методических указаниях к букварю он обращает внимание учителя-руководителя детским чтением на возможность и необходимость творческого использования этого материала. В «Предуведомлении» к букварю 1875 г. он указывает, что «для упражнения в чтении в букваре помещено 23 небольших рассказа, 45 загадок и несколько пословиц и поговорок;7 все это может также послужить материалом для устных бесед».8

Отбирая и включая в букварь лучшие образцы народной поэзии, Яковлев преследовал цель воспитания в детях чутья к звуковым красотам родного языка, к живому изобретательному народному уму, а также будить в юных читателях критическое чувство к окружающей их действительности.

С большим успехом он использует народные загадки. Загадки всегда представляют образное, картинное описание предмета, его внешних и внутренних качеств, взаимоотношений с другими явлениями. Усвоение их прививает детям навыки наблюдательности и логического мышления, в то же время дитя постигает в них образную простоту и красоту родной речи.

К. Д. Ушинский говорил, что включать в детское чтение загадки нужно для того, чтобы доставить уму ребенка полезное упражнение: приладить отгадку, сказанную, может быть учителем, к загадке и дать повод к интересной и полезной классной беседе, которая закрепится в уме ребенка именно потому, что живописная и интересная для него загадка заляжет прочно в его памяти, увлекая с собою и все объяснение к ней приведенное.9

Отбор и включение загадок в свою книгу Яковлев подчинял принципу «от простого к сложному, от легкого к трудному». Вначале дети читают более простые, легкие для восприятия загадки. Тем не менее, по мнению Яковлева, частое обращение детей к этим загадкам прививает им наблюдательность, быстрый ум. Вот несколько таких загадок из его букваря. Все они представляют метафорические выражения, в них названы предметы, по их качествам, сходным или отличительным от других предметов и явлений. Для отгадки этих загадок требуется наблюдательность, живой ум.

Икӗ кашта чӑххӑм пур, пурте шап-шурӑ (Два насеста кур имею, все беленькие. Зубы). Пӗр сӑпкара икӗ ача (В одной зыбке два дитяти. Полба). Пӗр ҫӗлӗкӗн хӗрӗх саплӑк (На одной шапке сорок заплаток. Каменка в бане). Шурӑ хырӑн ӑшӗ хӑвӑл (У белой сосны полый ствол. Соломинка).

Постепенно детям предлагаются и более сложные загадки. Зато в них больше динамического, живого и вместе с тем - поэтического: Чупса-чупса пынӑ чух кӗмӗл ҫӗррӗм тухрӗ ӳкрӗ, ӑна уйӑх курчӗ, хӗвел илчӗ (Роса. Ср. русскую народную загадку: Заря-заряница, красная девица, по лесу гуляла, ключи потеряла; месяц видел — не сказал, солнце увидело — подняло)10. Ши каять, пи каять, ҫӳле каять, ҫӑмарта тӑвать (Вьется-завивается, взвивается ввысь, доберется — снесет яичко. Хмель). Ҫӑрттан чӑмсах пырать, пӑрӗ шӑнсах пырать (Щука вперед ныряет, за ней река замерзает. Тканье). Нарат, нарат ҫинче турат, турат ҫинче йӑви, йӑви ҫинче ҫӑмарти (Сосенка, у сосенки сучок, на сучочке гнездышко, в гнездышке яичко. Горох). Ҫеҫен хир варринче ватӑ юман; ватӑ юманӑн вуникӗ турат; вуникӗ туратра тӑватшар йӑва, тӑватӑ йӑвара ҫичшер ҫӑмарта (Средь чиста поля старый дуб, старый дуб о двенадцати ветвях, на двенадцати ветвях по четыре гнезда, в четырех гнездах по семи яиц. Год, месяцы, недели, дни).

Значительное место в букваре занимают народные пословицы и поговорки. Они помещены и отдельно в специальном отделе пословиц и поговорок, а также органически введены в текст рассказов. В пословицах и поговорках нашло место до предела лаконичная и в то же время, пожалуй, наиболее меткая и острая, чем в каком другом жанре, оценка народа, данная тому или иному явлению; в пословицах и поговорках народ беспощадно осуждает пороки и утверждает положительное. Нравоучение, мораль, которую заключают в себе эти произведения устного творчества, всегда оформляются столь убедительно и столь живописно, поэтично, что любовно воспринимаются детьми. Это и давало Яковлеву использовать пословицы и поговорки в детском чтении и через него научить ребенка умению взглянуть на явления жизни зорким глазом народа, воспитывать в нем любовь к трудовому народу, прививать ему трудолюбие, разум и смекалку, смелость, правдивость, скромность и другие качества положительного человека, какого представлял педагог. И он отбирает пословицы и поговорки о труде, о народной силе, человеческом разуме и так далее.

Ĕҫ хытӑ та, чикмест вӑл (Работа жестка, но не колется)*11. Ĕҫ апат ыйтмасть, вӑл хӑй тӑрантарать (Труд хлеба не просит, он сам кормит). Ĕҫрен ан хӑра, — вӑл санран хӑратӑр (Не бойся работы, пусть она тебя боится)* Ҫынна ӗҫ типӗтмест, хуйхӑ типӗтет (Не работа сушит человека, а горе)*. Ахаль тӑриччен кӗрӗк аркине йӑвала, теҫҫӗ (Чем стоять без дела, хоть разомни подол шубы)*. Юлхава ялан уяв. (У ленивого каждый день праздник).

Пӗччен автан ашӗ ҫиме анчах аван, теҫҫӗ (Одному (в одиночку) хорошо только курятину кушать). Халӑх ҫӑварӗ хапха, теҫҫӗ (Уста народа — что ворота). Халӑх сурать кӳлӗ тӑвать, пӗччен сурать типсех пырать (Народ плюнет — сделает озеро, один плюнет — высохнет)*.

Илемлӗ ан пул та, ӑслӑ пул теҫҫӗ ваттисем (Не будь красавцем, а будь умницей). Вунӑ хут виҫ те пӗрре кас (Десять раз отмерь, один раз отрежь)*. Пӗр кун каймалла пулсан, ҫичӗ кунлӑх ҫӑкӑр хатӗрле, теҫҫӗ (Поедешь на день, бери хлеба на неделю)*. Чавса ҫывӑх та ҫыртмалла мар (Близок локоть, да не укусишь)*. Вӑйӑран вӑкӑр тухать, теҫҫӗ (Из игры выходит бык, т. е. игра до добра не доводит)* Юр ҫинчен кӑмпа ан шыра (По снегу грибов не ищут).

Ут ӗҫерӗнет — тыттарать, сӑмах ӗҫерӗнет — тыттармасть (Конь вырвется — поймаешь, слово вырвется — не поймаешь).

Анаталла шырасан, шывӑн вӗҫне тупас ҫук; тӑвалла шырасан, вӗҫне час тупӑн (Пойдешь искать конец реки вниз по течению — не найдешь, пойдешь вверх — найдешь начало).

Йыттӑн хӳри кукӑр, ӑна шанма ҫук, теҫҫӗ (На собаку не надейся, у нее хвост кривой).

Шывӑн турачӗ ҫук (У воды сучьев нет)*.

Йӗп ӑҫта, ҫип унта (Куда иголка, туда и нитка).

В побасенках и прибаутках народ с горькой иронией изображал картины жизни трудящихся. Собственные нужды, претерпеваемые крестьянами для того, чтобы кое-как прокормить себя и семью, хотя бы в относительной исправности содержать хозяйство, народ перенес на иронические образы этих произведений.

В числе других произведений в буквари включалось много народных песен. При отборе их Яковлев учитывал многие качества этого жанра, которые делали его полезными для детского чтения. Почти все отобранные для букваря песни построены на дидактической основе народной педагогики. Идеи народной лирики, естественно, соответствовали идеям народного воспитания педагогической системы Яковлева. Народная песня, с другой стороны, была ценна как познавательный материал для усвоения поэтических особенностей родной речи, для воспитания в детях образного мышления. Яковлев включает в детское чтение песни обрядовые («Сиктӗрмеллӗ урапа», «Тарӑн ҫырма тӑрӑх хурлӑхан», «Шӑнкӑр-шӑнкӑр шыв юхать», «Вуниккӗн тунӑ ҫӑпата», «Сӗм-сӗм вӑрман», «Ăсатас пулсан ӑсатӑр»), сатирические («Вуникӗ кушак пур ҫинче», «Атте мана юратать», «Эпир вуниккӗн пӗр тӑван», «Кӗрепенке ҫурӑ хут укҫа», «Ҫӳре пӗлмен ҫавра-ҫул») и специально детские («Чи-чи кӑсӑя», «Чӗкеҫ юрри»).

Народные нравоучительные мотивы, тонкий юмор и намек, глубокий лиризм — слияние в единое целое педагогического и поэтического — делало народные песни не только возможным для рекомендации детскому чтению, но и выдвинуло в ряд лучших произведений народной детской литературы. Усвоение поэтами этих особенностей народной лирики явилось условием создания оригинальной чувашской детской поэзии на реалистической народной почве.

Яковлев стремился к тому, чтобы дети воспринимали бы народные произведения не как отвлеченное, оторванное от жизни, а так, чтобы они ясно поняли, что народная мудрость, вкладываемая в устно-поэтические творения, рождается жизнью, многовековым опытом, и чтобы эти произведения учили бы детей разбираться в окружающей их обстановке. С этой целью он многие произведения устной поэзии иллюстрирует коротенькими рассказами из понятной детям жизни и быта. В букварь включена загадка «Пуҫӗ тура, кучӗ ҫурла» (Голова — гребешок, а хвост — серпок. Петух). Ей предшествует маленький оригинальный рассказ-описание «Петушок». Пословице «Пуртӑ аврине тытма хӑтланса, пурттине янӑ, тет» (Зарился на топорище, топор упустил) предпослан рассказ, сюжет которого соответствует и раскрывает содержание народного произведения: «Мужик заметил, как по реке плывет бревно. Он стал на берегу, приготовился подцепить топором и вытащить его. Всадил топор в бревно, не удержал — вырвалось топорище из рук, и топор поплыл вместе с бревном». Рассказ не большой, но в силу его яркости и убедительности цель успешно достигается — народная пословица приобретает действенный характер.

Такая связь в книгах Яковлева не случайна и выдержана она довольно последовательно. Чаще она приобретает тематический характер, а иногда писатель свои рассказы дополняет такими произведениями устной поэзии, в которых содержатся те же образы, что и в оригинале. Например, рассказ «Ҫурла» (Серп), помещенный в букваре 1884 года, завершается двумя произведениями народной поэзии: загадкой «Пӗчӗкҫеҫҫӗ пӗкӗрӗлчӗк пӗтӗм хире пӗтерет» (Маленький, горбатенький — все поле убирает — Серп) и пословицей «Пере пӗлмен алӑ туйи хӑйне ҫаврӑнса тивнӗ, тет» (Неумело брошенная палка попадает в самого, кто ее бросает). При этом загадка является описанием предмета, о котором идет речь в рассказе, а пословица имеет с произведением тематическое единство. Подобные примеры многочисленны. Такой прием вызывает наибольший интерес читателей не только к содержанию, но и форме читаемого текста, повышает их наблюдательность. С другой стороны, такое преподнесение материала гармонирует с задачами последовательного чтения его в соответствии с развитием восприятия и мышления детей.

Дети, читая книги Яковлева, особенно тогда, когда руководили их чтением, приучались сами сознательно обращаться к устной народной поэзии. К такой работе с детьми готовили и учащихся Симбирской учительской школы: в своих школьных, а потом и самостоятельных литературных сочинениях они активно использовали народную поэзию, органически включая ее в свои произведения, или, подобно Яковлеву, дополняя их образцами народной поэзии. Любопытен в этом отношении рассказ одного ученика - «Пирӗн пӳрт ҫунни» (Как сгорел наш дом). Рассказ (он в числе других сочинений учащихся школы включен в букварь) завершается приложенными к нему шестью произведениями народного творчества - пословицами, поговорками и загадками об огне.

Стремление Яковлева помочь ребенку с наибольшей пользой для своего развития усвоить идейное и художественное богатство народной поэзии ярче выразилось в его работе по литературно-творческой обработке устно-поэтических произведений, которая представляет вторую ступень развития его литературного творчества.

И. Я. Яковлев вел большую работу по литературно-творческой обработке произведений народной поэзии. Он создает короткие нравоописательные и нравоучительные рассказы, используя для этого народные шуточные миниатюры, пословицы, поговорки, обрабатывает сказки. При этом часто народные произведения оставляются им без изменения, подвергаясь лишь литературному их оформлению в соответствии с педагогическими требованиями к материалу для детского чтения. Иногда, сохраняя их сюжетную основу, художественную красоту, силу народного юмора, писатель вкладывает в них нужный ему смысл. Характерен в этом отношении рассказ «Ҫил-тӑвӑл» (Вихрь). В нем писатель, используя народный юмор, высмеивает суеверия и предрассудки, осуждает людей, которыми руководит страх перед возникшими трудностями: «Молотили мы однажды летом на лужайке семенную рожь. Не заметили, как нависла туча, налетел вихрь и разметал солому и семена. Все опешили и перепугались. Кто взял лопату и ворошит солому, кто схватил вилы и тычет в зерно, хочет сгрести в кучу. Сосед наш, молотивший с нами, вскочил с перепугу на лошадь и носится вокруг нас вскачь, а сам благим матом кричит: «Конец света, конец света! Погибаем! Где моя трубка?..» Вихрь прошел, и стало нам смешно над собственным страхом». Заканчивается рассказ народной поговоркой: «Перепуганная утка задом в воду нырнула». (Перевод М. Сироткина). Таковы его рассказы «Сӳсмен хакӗ» (Цена хомута), «Утӑра» (На сенокосе), «Лаша шырани» (Поиски лошади) и другие, которые направлены на осуждение житейских недостатков, искоренение невежества, предрассудков, суеверий и т. п.

Мягкий юмор, добрый смех сохраняется в структуре и таких рассказов, в которых нравоучение дается не путем осуждения недостатков, а утверждения положительного. С теплым чувством одобрения описывает писатель в рассказе «Вӑрӑмтунасемпе старик» (Комары и старик), как старик, попавший в беду, в конце-концов нашел выход из трудного положения. Напали на старика комары, мучился бедный, не знал, что предпринять. Надоело ему отгонять комаров, покрылся он через голову кафтаном и... спасся от врагов.

Обстоятельство, в какое попал старик, и то, что нужно было придумать ему, чтобы спасти себя от беды, вызывают улыбку читателя и его симпатию к герою повествования. А мораль, вложенная в рассказ, усваивается им легко и успешно.

Прогрессивная струя 60-х годов - включать в детское чтение народную сказку - влилась в чувашскую детскую литературу в самый ранний период ее развития, оказывая положительное влияние на исход дела создания детского чтения на родном языке. Так, Яковлев с большим успехом использует народные сказки в письменной детской литературе. Он обрабатывает чувашские и русские народные сказки, переводит сказки Толстого, Ушинского, Аксакова и других.

Для своих книг Яковлев берет большей частью сказки о животных и бытовые. При обработке тщательно освобождает их от излишних деталей и уводящих от основной темы эпизодов и приключений, усиливает дидактизм сказки. Таковы оригинальные сказки «Сармандей», «Волк», «Лиса и волк» и другие. Этим принципом руководствовался он и при отборе сказок для перевода с русского.

И. Я. Яковлеву принадлежат и первые в чувашской литературе оригинальные рассказы для детей. Писатель в них, как и в работе над произведениями устной поэзии, а пожалуй даже более глубже и последовательней, осуществил принципы своей педагогической системы детского чтения. В стремлении содействовать развитию в детях положительных качеств человека, он преподносил детям различные по характеру рассказы. Он написал коротенькие научно-познавательные, нравоописательные и нравоучительные рассказы и в них охватил широкий круг тем: быт и занятие детей и взрослых, семья и общество, человек и природа. Разнообразна система образов произведений. В ряду персонажей его рассказов стоят человек и окружающие его явления природы и общества, интересный для ребенка своим богатством животный и растительный мир.

Первым его оригинальным произведением был рассказ-описание «Автан» (Петушок), вышедший в букваре 1875 года. Это небольшой рассказ, посвященный описанию Петушка - золотого гребешка. О нем много слышали чувашские дети в народных сказках и песнях, его часто наблюдали сами. Рассказ рассчитан на то, что, читая его, дети еще раз обратят внимание на виденное ими ранее, поймут, чем красив петушок и почему он им нравится.

«Пирӗн пӗр пысӑк хӗрлӗ автан пур. Вӑл тӑр кӑнтӑрла урапа ҫине хӑпарать те: «Кики-рик-ку», тесе авӑтать. Сасси аван; хӳри илемлӗ, авӑна-авӑна тӑрать. Кикирикки пысӑк; тӗклӗ ураллӑ; качи вӑрӑм.

— Сирӗн автан ҫапла-и? — У нас есть большой красный петух. Он в ясный полдень взлетает на телегу и поет «Ку-ка-реку!» Голос звонкий, хвост красивый, дугою гнется, гребень высокий; ноги мохнаты; шпоры длинны.

— Такой ли ваш петух?»

Вопрос, завершающий рассказ, вызывает оживленные рассуждения детей, настраивает их на беседу о других птицах, животных, деревьях, цветах и о многом другом, что они наблюдали. Так дети подготавливаются к чтению последующих за этим произведением маленьких научно-познавательных рассказов, которые по образцу Ушинского и Толстого писались Яковлевым в течение всей его литературной деятельности.

Яковлевым создан ряд рассказов-описаний научно-познавательного характера: «Сӳс» (Волокно), «Кӗр» (Осень), «Чие» (Вишня), «Мӑкӑнь» (Мак), «Чакак» (Сорока) и другие, в них показан окружающий детей мир природы и животных. Они невелики по объему и представляют краткое описание основных качеств предмета, которому посвящен рассказ. Вот рассказ «Мак»: «Мӑкӑнь пахчара ӳсет. Чечекӗ унӑн хӗрлӗ те, шурӑ та пулать, тӑрри пукра пуҫӗ пек. Мӑкӑнӗн вӑрри тутлӑ, анчах ӑна ытларах ҫисессӗн, вӑл ҫывӑрас килтерет. — Мак растет в огороде. Его цветы бывают красные, бывают и белые, на стебле коробочка, как у куколя. Семена мака вкусны, но, если съесть много, от них клонит ко сну».

А «Волокно» состоит всего лишь из одного сложного предложения: «Сӳсрен пуҫне пире пит хӗн: кӗпи те кирлӗ, вӗренӗ те кирлӗ, пуши те кирлӗ, ҫын сӳсрен пуҫне шап аптрамалла. — Без волокна мы были бы в большой нужде: и рубашка нужна, и веревка нужна, и кнут нужен; человек без волокна был бы лишен многого».

Эффект чтения этих произведений заключается в том, что ребенок, обнаруживая в процессе чтения свою осведомленность в теме, охотно будет участвовать в последующей за этим работе, направляемой руководителем (рассказы эти рассчитаны на тот младший возраст детей, которые должны читать под руководством старших): он непринужденно будет делиться своими наблюдениями и впечатлениями, упражняясь при этом в последовательном их изложении (устном или письменном), а открывая интересное для себя, захочет узнать еще больше, у него появится потребность к чтению, самостоятельным наблюдениям. Ясно, вся эта работа положительно скажется на развитии его восприятия, логического мышления, обогащения научных познаний.

Много произведений этого жанра переведено Яковлевым с русского из книг Ушинского и Толстого.

В рассказах Яковлева разносторонне охвачена жизнь и быт детей.

Из числа рассказов о детском быте выделяется «Арман туни» (Мельница). В нем рассказывается не о чем-либо особенном, исключительном, это рассказ о буднях детей. Это история о том, как однажды осенью собрались дети и отправились на реку. Там они вырезали большой кусок льда, обтесали его, и получился огромный круглый жернов, точно мельничный. Дети укрепили его и стали вертеть. Вертели, вертели, вдруг льдина лопнула. Поспорили ребята, кто виноват, и, довольные игрой, разошлись по домам. История эта подкупает читателей-детей тем, что в ней просто и ясно рассказывается о близком и понятном им. Строгая лаконичность, простота и точность, рассказывание только о главном и нужном, доступные детям различных возрастов образы - эти особенности, свойственные всем рассказам И. Я. Яковлева, остаются характерными и для рассказа «Мельница».

Верный задачам воспитания многосторонне развитого человека, Яковлев стоял за всесторонний показ жизни в детской литературе, и он не ограничивал ее произведениями только о детях, старался обогатить рассказами о жизни взрослых, пример которых должен быть для детей направляющим. В его рассказах широко представлен быт взрослых, их труд, думы и настроения, чаяния и переживания. Писатель стремился вплотную подвести юных читателей к большим явлениям природы и общества. Образами и персонажами его рассказов является все то, что близко и понятно детям, что способствует достижению этой задачи.

Во взрослых писатель показывает детям их богатый опыт жизни, народный ум и смекалку, всепобеждающую силу труда. Наблюдать за взрослыми, учиться у них, беспрекословно выполнять их советы и указания — такова идея многих детских рассказов. Наиболее ярко выразилась она, например, в рассказе «Ĕҫ ҫинче» (На жатве).

Яковлев исключительно важное значение придавал воспитанию детей трудом. Труд он рассматривал как одно из главнейших средств, направляющих верное развитие человека. И перед своими рассказами он ставит определенную задачу — научить детей любить труд, относиться к нему серьезно.

Яковлев учил детей определять достоинство человека по его приверженности к труду. Только тот человек полноценен и заслуживает уважения, который трудится. В числе ранних произведений писателя имеется рассказ «Пирӗн ҫемье» (Наша семья). В произведении перечисляются члены семьи. Образ каждого из них определяется их трудом. В этой семье нет не трудящихся, все работают, выполняют посильную им работу. Отец весной и летом работает в поле, пашет, сеет, зимой готовит дрова - всегда у него полно работы, постоянно он занят делами по хозяйству. Мать все делает для детей: шьет, стирает, есть-пить готовит. «А я, - заканчивается рассказ, - пока родители заняты делом, нянчу свою маленькую сестренку».

Труд надо любить, ведь не зря же говорили деды: «Труд кормит, лень портит». Но труд - это не просто игра, каждая работа требует, чтобы к ней относились серьезно, с умом да сноровкой, не то - можно больше вреда наделать, чем пользы. Эту мысль писатель прививает детям настойчиво, но щадя самолюбие читателей. Вот маленький рассказ «Чӑлха ҫыхни» (Вязанье). В нем повествуется о том, как девочка решила помочь матери. Взяла она в ее отсутствие вязанье и стала довязывать чулок, да напутала все. Пришла мать, увидела, чего наделала дочка, и сказала: прежде толком научись делу, а потом и примись за него.

В вопросе воспитания любви к труду Яковлев, воспринимая идею и творческие приемы Ушинского и Толстого, показывает детям, как труд переделывает, облагораживает человека. В рассказах он раскрывает юным читателям истину жизни трудового человека, что «хлеб добывается в поте лица», что «потрудишься и черный хлеб вкусен, а сытому и мед горек». Решает эту проблему Яковлев, опираясь на народную педагогику. Народное устное творчество кладется им в основу своих рассказов, посвященных этой проблеме. Характерен в этом отношении рассказ «Калач»: одному мальчику очень хотелось калача, и он все просил отца, чтобы тот привез ему с базара калачей. Однажды в базарный день отец велел мальчику положить в сумку каравай черного хлеба и повел его корчевать поле. Привел на загон и говорит: «Вот сынок, корчуй эти пеньки, а на хлеб не гляди, он сам по себе станет калачом». Сказал и ушел на базар. А мальчик наработался и не выдержал, вынул каравай, отрезал горбушку, посолил ее круто и принялся есть. Тут воротился с базара отец и спрашивает сына: «Ну, как сынок, не стал еще хлеб калачом?» - Белым он, правда не стал, а по вкусу куда тут калачу до него! - отвечает сын. «Так вот оно, сынок: потрудишься да проголодаешься и черный хлеб вкусен, а сытому и мед горек», - говорит отец.

Мы уже говорили о том, что всю свою деятельность И. Я. Яковлев посвятил национальному подъему чуваш, сближению их к передовой русской культуре.

Задаче воспитания в читателях-чувашах любви к русскому народу подчинил Яковлев и свое литературное творчество. В произведениях художественной литературы он стремился показывать равенство трудовых людей всех народов, их близость, он подчеркивал, выдвигал на передний план большие чувства симпатии к русскому народу, таящиеся в глубине души чувашских трудящихся крестьян. Эти чувства выражены в отобранных им произведениях народного творчества. Эту идею вкладывал он в оригинальные произведения.

В букварь включалось известное народное шуточное повествование о рыболовах - русских, чувашах и мордвинах, которые за целый день так и не поймали ни одной рыбки - «Пулӑ сӗрни» (Рыболовы). В редакции Яковлева рассказ сам по себе направлен на то, чтобы вызвать у читателя одинаково теплое чувство к персонажам произведения. Кроме того, Яковлев придал рассказу такую концовку: «Вырӑс, тутар, чӑваш - пурте ҫын» (Русские, татары, чуваши - все люди)12. Так рассказ в целом становится произведением на большую тему о равенстве народов.

Огромную и неотделимую часть всей работы по созданию чувашской литературы, способствующей воспитанию детей в духе любви к русскому народу, представляла обработка лучших образцов русской литературы для чтения на родном языке. Русская классическая литература XIX века располагала таким богатым материалом, творческое использование которого предопределяло значительные успехи в решении ряда проблем создания оригинальной национальной литературы в духе передовых, демократических общественно-педагогических требований. Заслуга верного решения этого вопроса в чувашской дореволюционной литературе принадлежит И. Я. Яковлеву.

Наряду с первыми народными и оригинальными произведениями в букварях Яковлева печатались и переводы с русского. Чтение этих переводов было первым знакомством чувашских детей с образцами русской литературы, а через нее душой и характером создателя ее - великого русского народа. Так начиналась первая стадия воспитания посредством литературы любви к русскому народу, его культуре.

Ряд произведений русской классической детской литературы Яковлев принимал в полном их виде и в переводе на чувашский язык включал в детское чтение, сообразуя при этом свой принцип отбора этих произведений с национальным характером читателей и особенностями педагогической работы с нерусскими детьми.

Дело педагогически осмысленного подхода к отбору произведений для чтения чувашскими детьми подсказывали Яковлеву мысль о том, что не всегда достаточно ограничиться простым переводом их. И значительная часть произведений русской литературы подвергается творческой обработке писателя.

Яковлевым переводятся и обрабатываются для своих букварей народные и оригинальные басни, рассказы, сказки из книг К. Д. Ушинского и Л. Н. Толстого. Исключительно искреннее и глубоко творческое отношение писателя к делу перевода давало положительные результаты: переведенные им произведения приобрели национальный колорит и воспринимались читателями как произведения родной литературы.

Работа над переводами творений гениальных русских писателей благотворно сказалась на росте его собственного художественного мастерства. Примечательно то, что именно в период работы над произведениями классиков русской литературы и создаются им лучшие из его оригинальных рассказов.

Позже под его руководством переводятся отдельные книги для детского чтения, крупные эпические и лирические произведения классиков русской литературы.

Так лучшие образцы русской классической литературы, появляясь на чувашском языке, дополняли то, что имелось, и восполняли то, что отсутствовало в оригинальной литературе. Роль, которую сыграли они в воспитании многих поколений чувашской молодежи и развитии чувашской литературы, неоценима.

В многолетней серьезной творческой работе над созданием специально детских произведений, в процессе глубокого изучения устной поэзии родного народа и творений классиков русской литературы росло художественное мастерство И. Я. Яковлева.

Одно из принципиальных достоинств Яковлева как художника - это его умение строить свои произведения, исходя из уважения личности ребенка-читателя, глубокой веры в его творческие возможности. Эта вера позволяла писателю избегать какие-либо попытки искусственно подделаться под детский возраст, говорить с детьми о серьезных вещах.

Создавая свои произведения, Яковлев руководствовался принципами народной педагогики. Каждый его маленький рассказ заключает в себе народную мораль, которая и составляет идею произведения. Она вкладывается в самую глубину произведения и облекается в форму коротенького эпизода, бытовой сценки, воспоминания, повествования.

Часто, как было сказано, к произведению придается народная пословица, поговорка или другое образное нравоучительное выражение, соответствующее мысли произведения. Такое использование образцов народной поэзии, однако, не есть просто нечто похожее на объяснение идеи рассказа.

Идея произведения раскрывается в его содержании. Все произведение в целом утверждает вложенную в него мораль. А вставленное в рассказ народное нравоучение усиливает обобщающий характер произведения. Рассказ «Калач», говорить о котором мы уже имели случай, без пословицы концовки больше воспринимался бы как история об определенном мальчике, которому после усердной работы, опять-таки случившейся в определенный один момент, и черный хлеб показался калачом. Бесспорно, от этого значение рассказа не умалялось бы. Мудрое народное слово выводит изложенное в рассказе за рамки одного определенного случая, произведение приобретает художественно-обобщённый характер, наводит читателя на философские мысли.

Более того, в обращении Яковлева к устной поэзии обнаружилось его творческое новаторство. Перенимая от народа нравоучительный афоризм, пословицу, поговорку, писатель использовал его не только как составной элемент своего произведения, но в ряде случаев идею, выраженную в этой пословице, развертывал в широкое оригинальное художественное произведение. А иногда писатель строит свой рассказ таким образом, что описанные в нем события сами приводят читателя к нравственному и логическому смыслу народного творения, и в этом случае дополнить концовку повествования пословицей или поговоркой имело педагогический и художественный смысл.

Принципу пользования народными пословицами и поговорками писатель остается верным и при переводах и обработках произведений русской литературы: каждый переведенный им рассказ, басня дополняется нравоучением, взятым из чувашского устного творчества, усиливая таким образом смысловую завершенность произведения.

Слово используется Яковлевым для выражения действия, в котором рассказывается идея произведения. Активность, напряженность действия в произведении для детей является необходимым условием для того, чтобы просто и четко раскрыть мысль. Ребенок не останавливается на подробностях, деталях, а жадно воспринимает в рассказе действие. Все языково-художественные средства в яковлевских рассказах направлены на создание действия. В рассказах нет описания персонажей в отрыве от его действия. Образы, характеры неизменно складываются только в действиях.

Композиционно-сюжетное построение рассказа соответствует его общему характеру. Действие развертывается в самом начале рассказа и не теряет своей напряженности до конца. Один из рассказов, характерных в этом отношении, - «Поиски лошади» начинается так: «Три дня искал мужик лошадь, на которой сидел верхом. Приезжает он в одну деревню и спрашивает»... Далее - диалоги между мужиком и селянами, которых он встречает по пути. Диалогом и довершается рассказ.

Или вот другое произведение.

«Пӗр ача кӗнеке ыйтнӑ, ӑна пӗр кӗнеке панӑ. Вӑл каланӑ: «Кӑна ӑнланмалла мар», тенӗ. Ăна тепӗр кӗнеке панӑ. Вӑл каланӑ: «Ку йӑлӑхтарать», тенӗ. - Один мальчик просил дать ему книгу; дали ему книгу. Он говорит: эта мне непонятна. Дали ему другую книгу. А он говорит: эта мне надоела».

Быстрый переход действия в этом повествовании - условие для характеристики персонажа. Здесь, как и в других произведениях, нет ничего описательного, дополненного автором от себя; его и не нужно, образ уже полон. Принцип такой характеристики образов во всех рассказах о жизни и быте детей и взрослых выдержан последовательно. Даже сказка «Сармандей» при обработке был лишен обычного сказочного зачина и концовки. «Сармандеева желтая курочка снесла желтое яичко...» так начинается сказка. Оригинален ее конец: в момент, когда, казалось бы, можно ожидать дальнейшее развитие событий в сказке, повествование вдруг прерывается и неожиданно вставляется слово «конец».

Литературное творчество И. Я. Яковлева явилось значительным вкладом в дело развития чувашской национальной культуры. Однако в нем обнаружилось и то противоречивое, что свойственно мировоззрению Яковлева, а отсюда и его практической деятельности. Яковлеву были чужды мысли о революционном преобразовании современного ему общественного строя. Его политические взгляды на борьбу за социальные права трудящихся ограничивались в рамках требований реформ в области культуры и. просвещения. Незнание законов общественного развития при капитализме, ведущей роли пролетариата в национально-освободительном движении ограничивали его деятельность, привели к ряду ошибок. Человек, ограниченный в своей общественной и педагогической деятельности лишь общепросветительскими идеями, во многом не удовлетворявшими возникшим в новую эпоху задачам воспитания молодежи в духе освободительной борьбы трудящихся масс, Яковлев не смог использовать свое литературное творчество для решения ряда важных проблем характера социального воспитания юных читателей, хотя основная часть его произведений, правдиво отображая жизненные явления, так или иначе прививала в них (читателях) критическое отношение к существовавшей в ту пору действительности. Литературное творчество Яковлева, как и его педагогическая деятельность, подчас противоречило новым задачам.

В основе педагогической системы Яковлева лежит требование воспитания молодого поколения в духе народной нравственности. Его заслуга в деле претворения этих требований в жизнь огромна. Вместе с тем он нравственное воспитание связывал с религиозным воспитанием и довольно активно действовал в направлении укрепления этой связи в практической деятельности школ. Педагогическое учение Яковлева ценно, когда оно утверждает народность воспитания. Яковлев ошибался, и его учение становилось вредным, когда он в нравственное воспитание включил, как его составную часть, религиозное воздействие.

Собирая и обобщая лучшие образцы народной поэзии для детского чтения, он внес в чувашскую детскую литературу то ценное, что содействовало ее развитию в духе народности. В тоже время он не мог до конца остаться на верном пути. И он в числе народных пословиц и поговорок преподносил ребенку исходящие из учения церкви религиозные нравоучения, содержание которых отнюдь не соответствовало духу народного творчества. Применялись они в детском чтении с явным намерением воспитывать в детях богобоязнь, верность земному богу - царю-самодержцу, непротивление общественному злу. Книги Яковлева пестрили такими нравоучениями: Хӗн куракана турӑ тӳсӗмлӗх патӑр (Страждущему да даст бог силу терпения); Турӑ пӳрменнине илес ҫук (Что не суждено от бога, того не взять); Тӳресене турӑ лартнӑ (Цари богом поставлены). Или вот еще: Вӑйлӑ ҫынпа ан тавлаш, хӑҫан та пулсан санӑн унӑн аллине кӗрсе ӳкмелле ан пултӑр (Не противься сильному, не пришлось бы когда-либо тебе попасть в его руки); Вӑйран ытлашшине ан ҫӗкле, хӑвӑн-тан пуян ҫынпа ан ҫыхлан (Сверх своей силы не накладывай на себя груза, с тем, кто богаче и сильнее тебя, не связывайся). И так далее.

Кроме того, издаваемые Яковлевым школьные книги для чтения непременно содержали так называемую официальную часть, что представляло переводы из церковных книг. В большей или меньшей степени, правда, религиозное содержание их зависело не от самого Яковлева. Насыщение школьных книг религиозным и верноподданническим содержанием безоговорочно требовалось официальными программами, а царская и церковная цензура, это «недреманное око», накладывало нерушимый запрет на книги, не отвечающие этим требованиям. Однако, как бы то ни было, произведения эти оставались антинародными.

Содержатся ошибки и в некоторых рассказах Яковлева. Там проскальзывают идеи оправдания пережитков воспитания детей в патриархальном духе (слепое повиновение младшими старшим, физическое наказание как мера воспитания и т. п.).

Недостатки и ошибки Яковлева, хоть они и не заслоняли то сильное и прогрессивное, что было внесено им в развитие народной культуры, конечно, не содействовали, а тормозили верному росту детской литературы и детского чтения.

Благородные начинания и прогрессивные традиции в творчестве Яковлева нашли своих продолжателей.

Подобно Л. Н. Толстому, Яковлев вовлекал учащихся своей школы в творческую работу. Под его руководством они собирали образцы устнопоэтического народного творчества, писали оригинальные рассказы. Созданные воспитанниками Симбирской чувашской школы произведения получили большую популярность среди детей. Это — рассказы, помещенные в «Букваре для чуваш», «Хураҫка», «Ҫерҫи» (Воробей), «Ҫуркунне» (Весна), «Нуша» (Нужда), «Йӑлӑнтарни» (Каприз), «Эпӗ сехет ҫӗмӗрни» (Как я разбил часы), «Вилнӗ чӗпӗ чӗрӗлни» (Как ожил мертвый цыпленок), «Туй курма тарса кайни» (Как я сбежал из дому на свадьбу), «Эпӗ ӳкӗнни» (Раскаялся), «Выртмара» (В ночном), «Чӗмпӗр курма кайни» (Поездка в Симбирск), «Пирӗн ҫурт ҫунни» (Как сгорел наш дом), «Марук вилӗмӗ» (Смерть Марук), «Тӑман айне пулнӑ ҫын» (Как в бурю погиб мужик) и другие.

Среди них выделяются рассказы о детстве. Преимущественно они представляют рассказы-воспоминания из детства. Как и произведения Яковлева, они направлены на воспитание в детях честности и правдивости, чувства уважения к младшим и взрослым, любви к учению и труду. В них чувствуется стремление авторов использовать народное нравоучение. Однако здесь народное нравоучение не всегда оказывается в глубокой связи со структурой повествования. Почти все эти произведения представляют рассказы о шалостях и проказах детей. Сюжетная линия их почти всегда одинакова: ребенок наперекор предупреждениям взрослых или, просто не задумываясь над вопросом о возможных последствиях, «наделает беду» и, в конце концов, бывает или наказан, или сам глубоко раскаивается. И подчас мораль этих рассказов переходит в открытое поучение…»


Канюков, В. Я. Дореволюционная чувашская детская литература / В. Я. Канюков // Ученые записки / НИИ яз., лит., истории и экономики при Совете Министров Чуваш. АССР. – Чебоксары, 1954. – Вып. 10. – С. 102-120.



1 См. Госархив Чувашской АССР, фонд И. Я- Яковлева, д. 1268—а,л. 13.

2 Примечателен в этом отношении такой факт. На съезде учителей Чебоксарского уезда, состоявшемся в 1883 году, выступая по вопросу о литературном чтении на родном языке в нерусских школах, инспектор народных училищ Казанской губернии Казаринов сообщил, что «На съезде инспекторов народных училищ Казанской губернии, бывшем в сентябре 1880 года, вопрос о чтении инородческих книг был обсуждаем по предложению инспектора чувашских школ И. Я. Яковлева. И было решено, согласно его мнению, ввести чтение книг на родном языке во всех отделениях; признано полезным читать книги на инородческих языках в классе даже и тогда, когда ученики уже свободно владеют русскою речью. На основании всего вышеизложенного, чтение книг на инородческих наречиях следует ввести во всех отделениях, разумеется, употребляя на то соответственно количество времени, не в ущерб другим занятиям». (См. «Постановления съезда законоучителей, учителей и учительниц начальных училищ Чебоксарского уезда, бывшего в июле 1883 года». Казань, стр. 23—24).

3 Тъваш адизене сыръва вьрентмелли кнеге (От совета братства «Св. Гурия» печатать разрешено 15 ноября 1871 г.). Казань, 1872.

4 Сыръва вьренме тытънмалли кьнеке, Казань, 1872.

5 Букварь для чуваш с присоединением русской азбуки. Казань, 1873.

6 Время появления сказок «Сармандей» и «Волк и мужик» в «Букваре для чуваш» И. С. Тукташом не верно отнесено: первого — к 1880 году, второго — к 1890 году. См. «Чаваш фольклоре» (Чувашский фольклор), Сост. И. С. Тукташ, под ред. С. В. Эльгера. Подготовлено к изданию Чувашек. НИИ ЯЛИ, Чувашгосиздат, 1949, стр. 10.

7 Как было сказано, количество материала по мере переизданий букваря росло.

8 Букварь для чуваш. Казань, 1876, стр. 1.

9 См. К. Д. Ушинский. Избр. произвед. Прилож. к журн. «Сов. Педагогика», в. I, 1946, стр. 94.

10 К. Д. Ушинский эту загадку назвал в числе наиболее поэтичных загадок для чтения в школе. «Так, например, сколько интересных и полезных для ребенка объяснений можно связать следующей поэтической загадкой: «Заря-заряница» красная девица по лесу гуляла, ключи потеряла; месяц видел — не сказал, солнце увидело — подняло». Положим, что ребенок не отгадает, что ключи значит роса; но пусть он объяснит: почему заря называется красной девицею? почему говорится, что заря теряет росу? почему месяц не поднял росы? как солнышко поднимает росу? Какая живая и полезная беседа может быть закреплена в душе дитяти подобною живописною загадкой!». См. там же.

11 Звездочкой отмечены переводы проф. Н. И. Ашмарина . См. его «Сборник чувашских пословиц» (Ваттисем каланӑ сӑмахсем)». Чебоксары, 1925.

12 В букварях изд. 1884—1886 г. г. эту концовку составляла загадка: «Вырӑс, тутар, чӑваш — пурте пӗр сӑмах.» (Русские, татары, чуваши — одно слово, то есть — человек).