Г. Н. Плечов

Методологические проблемы научного исследования

творческого наследия И. Я. Яковлева

Следует признать, что проблемы методологии изучения теории и практики И. Я. Яковлева являются практически неразработанной областью. По этой части нет специальных работ, авторы известных монографий и других трудов об И. Я. Яковлеве не акцентируют научные принципы и нормы, которыми они руководствовались в своих исследованиях; о них читателю остается только догадываться. Мы отнюдь не собираемся бросить упрек яковлевоведам за невнимание до сих пор к методологическим вопросам, понимая, что у них были в целом иные научные интересы и задачи, и вопросы методологии возникают лишь на определенном этапе накопления эмпирических фактов и развития теории. Констатируя указанный факт, хотелось бы подчеркнуть, что в настоящее время, по нашему мнению, заметно ощущается потребность в должном методологическом обеспечении изучения жизни и деятельности И. Я. Яковлева. Это связано, прежде всего, с тем, что в реалиях сегодняшней жизни актуализируется значение его наследия, которое вообще во все времена вызывало большой общественный и научный интерес. Увеличивается количество исследований, все большее число практиков образования и культуры обращается к творчеству И. Я. Яковлева в поисках в нем ответов на вопросы современного национального, социального и духовного развития чувашского народа и его исторической судьбы. На фоне этого в литературе, в особенности в публицистике, наряду с глубоким проникновением в отдельные стороны жизни и деятельности И. Я. Яковлева, стало замечаться также ненаучное обращение с фактами исторической действительности и источников, поверхностное представление о теории и практике просветителя. Именно из-за слабой методологической обеспеченности исследований имеет место неоправданно широкий разброс мнений о важных моментах мировоззрения и содержания деятельности И. Я. Яковлева. Для примера можно сослаться хотя бы на взаимоисключающие утверждения различных авторов об отношении Ивана Яковлевича к религии: в разных работах, а также публичных выступлениях он до сих пор предстает то глубоко религиозным христианином, то скрытным последователем древнечувашских верований и т.п. С нарушением общепринятых методологических принципов обращения с историческими документами, прежде всего, их научно-объективной критической оценки, в последнее время некоторыми исследователями были опубликованы старые материалы, содержащие нападки и клевету на И. Я. Яковлева и его систему, несостоятельность которых была доказана еще при его жизни, в том числе и в судебном порядке.¹

Но дело не только в имеющихся недочетах и нарушениях общепринятых научных правил и нормативов, которые необходимо соблюдать в познании творчества И. Я. Яковлева. Без определенной четкой методологической базы невозможно дальнейшее расширение и углубление его изучения, рассмотрение его на новых научных уровнях.

Естественно, речь не идет о создании единой, признаваемой всеми без исключения методологической теории исследования жизни и деятельности И. Я. Яковлева. Она, в идеале, желательна, но реально в условиях научного плюрализма неосуществима. Тем не менее, целесообразно определить и сформулировать в качестве основного ориентира то минимально общее и существенное, что необходимо, чтобы исследования осуществлялись в научных рамках и были плодотворными.

Это отнюдь не означает, что совокупное представление об организующих условиях и методах познания яковлевского творчества должно быть неизменным, оно будет совершенствоваться по мере расширения и углубления его познания и развития общенаучной методологии.

Настоящая работа – одна из попыток представить в общем виде некоторые методологические основания исследований творчества И. Я. Яковлева.

О целях и формах исследования творчества

И. Я. Яковлева

Разумеется, на изучение теории и практики И. Я. Яковлева как историко-социального явления распространяются все основные принципы и требования, соблюдаемые в социальном познании. Тем не менее с учетом его специфики и уровнем теоретической разработанности можно выделить и сформулировать обобщенно определенные положения, приобретающие применительно к исследованию жизни и деятельности Ивана Яковлевича особый методологический статус.

Каждому, кто берется за более или менее основательное научное изучение яковлевского феномена, необходимо вначале ответить на вопросы: что он из себя представляет по своей сути, к каким сферам социальной науки он относится и какое место в ней он занимает?

Если посмотрим на сложившуюся практику, то увидим, что традиционно и преимущественно наследие И. Я. Яковлева до недавних пор изучалось в историко-педагогическом плане. Имеется опыт анализа его и в философско-социологическом аспекте. В последние десятилетия оно стало рассматриваться и в рамках историко-культурного и других процессов².

Во всем этом нашло отражение то положение, что в творчестве И. Я. Яковлева были интегрированы и реализованы мировоззренческо-философские, социологические, культурологические, экономические, исторические, психологические и другие социальные взгляды и воззрения, в которых довлеющую роль играли социально-просветительные и педагогические идеи, т.к. просвещение и образование народа он считал основным средством улучшения его социального положения, решения других социальных проблем.

Отсюда, не подлежит сомнению, что теория и практика И. Я. Яковлева являются в более широком плане объектом историко-социального, а в более узком – историко-частных исследований.

Поскольку образовательная практика и педагогические идеи И. Я. Яковлева осуществлялись в рамках его активного и широкого просветительства по выработке и распространению социальных идей и знаний вообще и основанием его просветительно-педагогической теории и практики являлись соответствующие мировоззренческо-философские воззрения, то правомерно говорить об историко-философско-педагогических исследованиях как центральных в постижении И. Я. Яковлева. В этом случае историко-педагогические исследования выступают их составной частью. В отдельных контекстах понятия «историко-философско-педагогические» и «историко-педагогические» исследования могут рассматриваться как тождественные, тогда последние будут иметь относительно широкий смысл, характеризоваться большей наполненностью, помимо образовательно-педагогического, социально-философским содержанием.

Таким образом, по объему и ведущему содержанию деятельности И. Я. Яковлева исследование ее творчества относится прежде всего к историко-педагогическому «ведомству».

Историко-педагогические исследования сами по себе полиморфны, т.е. многообразны, могут иметь различные формы.

Поэтому весьма разной может быть их классификация. Но опереться на какую-либо из них при изучении просветительно-педагогической теории и практики И. Я. Яковлева затруднительно, т. к. надлежащим образом отработанные группировки историко-педагогических исследований отсутствуют. Это отмечается и в литературе.

В «Российской педагогической энциклопедии» – этом последнем по времени издания научно-справочном пособии – читаем: «Классификация историко-педагогических исследований пока еще недостаточно разработана. Одна из возможных ее схем – выделение исследований по характеру решаемых задач (методологические, конкретно-исторические, историографические, источниковедческие и т.д.) и по типу изучаемого объекта (страноведческие, проблемные, персонологические и пр.). Очевидно, что исследователь может решать одновременно несколько задач»³. В «Очерках истории школы и педагогической мысли народов СССР» – сводной книге, освещающей историю развития народного образования и педагогической науки в России на рубеже XIX и XX вв. – деятельность И. Я. Яковлева описана в нескольких строках в главе о школе и педагогической мысли нерусских народов Северного Кавказа, Поволжья, Приуралья, Сибири и Дальнего Востока, т.е. по регионально-территориальному (страноведческому) принципу⁴. Возможно ее рассмотрение также в указанных выше проблемном, персонологическом (по типу объекта), методологическом, конкретно-историческом, историографическом, источниковедческом (по характеру решаемых задач) и других планах или их сочетании.

Но такая классификация, имея полное основание на реализацию в яковлевоведении, все же, на наш взгляд, недостаточно ориентирует исследования на раскрытие места и роли И. Я. Яковлева в широких (глобальных) историко-педагогическом и историко-социальном процессах.

Очевидной стала необходимость в поиске новых оснований для систематизации теории и практики И. Я. Яковлева, учитывающих вышеуказанную потребность. Поскольку в рамках истории педагогики, как уже отмечалось, они не обозначены, то представляется целесообразным при решении этой задачи обратиться за опытом к смежным наукам, в частности, к истории философии. Историю педагогики с историей философии роднит не только методологическая роль философии по отношению к истории педагогики, но и отдельные общие проблемы (формирования сознания, личности, познания и др.), а также определенная слитность, нерасчлененность просветительно-педагогических и философских воззрений во многих персонологических системах. Мы уже отмечали, что можно говорить в известном смысле об историко-философско-педагогическом уровне творчества И. Я. Яковлева и его исследования.

В историко-философской литературе имеется классификация форм исследований, которую можно распространить, в принципе на историко-педагогические исследования и использовать в яковлевоведении.

По одной из существующих схем, историко-философские исследования подразделяются с точки зрения их целей, а отсюда, и их конечных результатов на две основные формы: внутренние, не выводящие исследование за пределы самой истории философии, и внешние, функциональные, воспроизводящие предметную область исследования в рамках поступательного хода общефилософского познания (теоретической функции) и истории отдельных народов (культурологической функции)⁵.

Распространив это методологическое положение на историю педагогики и адаптировав его к изучению педагогического наследия И. Я. Яковлева, увидим, что оно, т.е. наследие, в самом общем виде может быть изучено в плане, во-первых, общего предметного описания и, во-вторых, общетеоретического и культурологического измерений и оценки. Рассмотрим все это несколько подробнее.

В первом случае имеем дело с собиранием фактов и их упорядочением, не выходя за пределы собственно истории жизнедеятельности И. Я. Яковлева. Они выступают источником сведений, исходным материалом для других исследовательских целей. В этом смысле такое исследование является универсальной, всеобщей формой исследования. Ценность ее очевидна. Выявление первичных фактов, характеризующих жизнь и деятельность И. Я. Яковлева, и включение их в научный оборот еще далеко до завершения. Это видно даже из того, что к настоящему времени опубликованы пока лишь воспоминания (в трех изданиях) и три тома эпистолярного наследия Ивана Яковлевича⁶. Не увидели еще свет оставшаяся часть его переписок, литературные, научно-педагогические работы, отчеты о состоянии Симбирской и других чувашских школ, учебники и учебные пособия, что составит по предварительным наметкам еще не менее 9 томов, не включая сюда весьма богатого архива.⁷ Несомненно, в них содержится очень много исторических фактов, сведений, расширяющих и обогащающих наше представление об И. Я. Яковлеве.

В рамках второй большой группы историко-педагогических исследований, т.н. внешних, функциональных, предполагается, как уже можно было понять из предыдущих строк, обобщающее изучение творчества И. Я. Яковлева, соотнесение его с широкими и глобальными историко-педагогическими процессами. По функциональным целям его можно будет подразделять, в свою очередь, на две взаимосвязанные формы, направленные на установление: 1) места и роли И. Я. Яковлева в истории чувашской (национальной) педагогической мысли и практики и вообще в жизни народа и 2) его вклада в общероссийский и мировой историко-педагогические процессы.

Суть национально-культурологической формы обобщенного изучения теории и практики И. Я. Яковлева будет выражаться в том, что она будет иметь своей целью выяснение влияния его педагогических идей на судьбу чувашского народа, который он всегда считал своим, родным, а также других народов Поволжья, включая русских. («Само собою разумеется, – вспоминал он, – трудясь в местностях, населенных чувашами, я имел поневоле в виду родное мне по крови чувашское племя. Но в деле просвещения народа я никогда не проводил резкой границы между инородцами и русскими, работая с одинаковой энергией и убежденностью для тех и других». «Мечтая о том, – читаем у него в другом месте воспоминаний, – чтобы дать образование темным детям и юношам деревни, я имел в виду и чуваш, и русских, преимущественно же чуваш, как погруженных во мрак особого невежества...»⁸.

Идеи И. Я. Яковлева, привлекающие внимание исследователя и свидетельствующие об их воздействии на жизнь соплеменников окружающее население, на их образование, просвещение, культуру, экономику, политические, социальные, нравственные и другие отношения, могут быть сами по себе не обязательно оригинальными, они могут быть творчески заимствованными у других педагогов и мыслителей, но все они подлежат учету и анализу в контексте всеобщего историко-педагогического процесса в национальной (культурологической) форме. Поэтому указанной формой изучения охватывается широкий круг исторических материалов и фактов. Состав и взаиморасположение их в просветительно-педагогической системе И. Я. Яковлева не должны непременно совпадать с содержанием и строением идей других аналогичных деятелей просвещения и педагогики, хотя в определенных базовых моментах их сходство неизбежно. В данном случае важно выявление национальной специфики яковлевских идей и практики, их генезиса и становления, взаимодействия с другими национальными культурами и традициями, их социальных и национальных корней и т.д. Поэтому нет необходимости подгонять взгляды и действия И. Я. Яковлева под заранее выбранную общую схему, путем искусственных натяжек заполнять все ее «клетки» материалом. В исследовании историко-педагогического процесса в национально-культурологической форме идеи И. Я. Яковлева ценны в той реальной структуре и с тем реальным содержанием, каком они функционировали и влияли на жизнь народа и в какой исторической картине они сегодня предстают.

В логико-теоретической, обобщающей форме историко-педагогического исследования яковлевского наследия исследователь, отвлекаясь от национальной его специфики, обращает внимание главным образом на то, в какой мере оно привнесло новые знания в общую педагогическую теорию, ее поступательное развитие. Отбор материала и его обоснование производятся в общенаучных категориях и логике, структуре базовых представлений, фиксируются только те идеи И. Я. Яковлева, которые давали или ныне дают приращение общепедагогических знаний. Предметом исследовательского интереса в данном случае являются яковлевские мысли и действия в состоянии их наивысшего развития, концептуального оформления и функционирования.

Таковой, к примеру, является выработка И. Я. Яковлевым теории и практики двуязычной начальной школы. Отталкиваясь от системы просвещения инородцев Н. И. Ильминского и развив ее он концептуально обосновал «принципиально новый тип начальной школы – национально-русскую с двумя отделениями и четырехлетним сроком обучения»⁹, т.е. двуязычного начального образования. И это по праву является важным вкладом И. Я. Яковлева в развитие общероссийской и мировой педагогической мысли и практики¹⁰.

Влияние И. Я. Яковлева на поступательный ход развития педагогической мысли и практики, имеющих общечеловеческое значение, будет все более раскрываться по мере дальнейшего расширения и углубления исследования его творчества¹¹.

Таким образом, логико-теоретическая форма историко-педагогического исследования творчества И. Я. Яковлева будет отличаться от национально-культурологической как по специфике материала, способу его организации, так и его абстрагированностью от национальных корней и новым результатом.

В конкретной исследовательской практике указанные формы историко-педагогических исследований могут использоваться как отдельно, так и вместе. Но в любом случае исследователю целесообразно иметь четкие представления об этих формах (аспектах), их особенностях и отличиях, а также возможностях и границах применения, что наверняка положительно скажется на познании всей теории и практики И. Я. Яковлева.

Прежде всего, будет обеспечена методологическая четкость исследований и их результатов, рассмотрение и оценка творчества И. Я. Яковлева в координатах целостных общекультурологического и логико-теоретического процессов. Тем самым будут открываться благоприятные возможности перевода изучения его на новые уровни. Рассмотренные выше формы систематизации историко-педагогических исследований позволяют, на наш взгляд, объективно оценить уже сделанное в яковлевоведении и выявить в нем новые, скрытые резервы.

В отдельных статьях об И. Я. Яковлеве можно встретить, например, огульно пренебрежительное отношение отдельных авторов к исследованиям о нем. «Сегодня, – пишется в одной из них, – мы имеем огромное количество исследований о жизни, деятельности И. Я. Яковлева, подробно освещены вопросы, касающиеся мировоззрения, педагогических взглядов просветителя. И все же сделанное до сих пор исследователями нас не удовлетворяет. [...] Работа [...] в основном заключалась в сборе сведений, документов и фактов о жизни и деятельности, даже в их [тех, кто причастен к изданию трудов И. Я. Яковлева; некорректные фразы автора в их адрес в предыдущих строках опускаем. – Г.П.] толстых монографиях и книгах преобладает перечислительно-назывная форма изложения материала и статическая эпитетомания. Таким образом, яковлевоведение, количественно раздуваясь (по горизонтали), постоянно испытывало недостаток интеллектуально-мыслительной энергии для качественного скачка (по вертикали). [...] Надо менять ракурс, обновить зрение, только тогда можно увидеть И. Яковлева изнутри, появится возможность, говоря словами поэта, судить о нем по законам, им самим над собой признанным. А беда наша заключается в том, что мы упорно продолжаем мерить масштабы уникальной личности своими привычными аршинами и мерками»¹².

Если принять предложенную нами систематизацию историко-педагогических исследований творчества И. Я. Яковлева, то очевидная несостоятельность негативных рассуждений указанного автора по поводу «сбора сведений, документов, фактов о жизни и деятельности» И. Я.  Яковлева, «перечислительно назывной формы изложения материала», его «количественного раздувания» и т.п. приобретает научное обоснование, т.к. выявление, учет и систематизация научно-исторических фактов о жизни и деятельности просветителя являются необходимой формой и закономерной стадией его историко-педагогического познания. Как уже было замечено, это еще далеко не пройденный этап в яковлевоведении. Об этом нам приходилось в свое время высказывать более развернутые суждения¹³.

Включение наследия И. Я. Яковлева в рассмотрение в рамках общих и глобальных историко-педагогических процессов обнаружит незавершенность исследования мировоззрения и просветительно-педагогических взглядов И. Я. Яковлева, практически снимает вопрос об измерении масштабов его личности «привычными аршинами и мерками» (в указанных рамках, как уже отмечалось, мерки всеобщие и глобальные) и открывает путь к «качественному скачку (по вертикали)» на основе объективных научных законов, а не только «самим над собой признанных», как указывается в вышеназванной статье.

Нам представляется, что по предлагаемой нами методологической концепции можно исследовать творчество И. Я. Яковлева не только в историко-педагогическом плане, но и в историко-мировоззренческом (философском), историко-просветительном, историко-философско-социально-педагогическом, историко-экономическом и др. аспектах и срезах и как таковое в целом.

Реконструкция системы И. Я. Яковлева

как исследовательская задача

Национально-культурологические и логико-теоретические обобщающие историко-педагогические исследования базируются на изучении идей и деятельности И. Я. Яковлева как отдельной особой педагогической системы. Это относится и к исследованию их в других аспектах и срезах, соответственно которым речь может идти о мировоззренческой (философской), просветительной и других системах И. Я. Яковлева, а по отношению ко всему его творчеству как особой целостности можно говорить о системе И. Я. Яковлева как таковой.

Являясь исходным для указанных выше обобщающе-глобальных форм исследований, изучение отдельной педагогической, просветительной, мировоззренческой и иной системы И. Я. Яковлева выступает одновременно, как и предыдущие формы, фундаментальной формой историко-педагогического и другого познания, имеет внутреннее, самостоятельное значение. Оно по содержанию богаче и определеннее т.н. биографических, персональных (персонологических) и т.п. форм исследований. Целью его является воссоздание яковлевской системы, что само по себе является сложной методической и теоретико-процедурной задачей.

В структуре единого творческого процесса у И. Я. Яковлева, как и у других деятелей, имеют место две основные предметные области – его воззрения и его практическая деятельность. Соответственно этому и в его педагогической, просветительной и иной системах можно при желании выделить их как сферы относительно самостоятельных исследований. Например, приоритет в изучении можно дать педагогическим знаниям и идеям, а можно – образовательной и воспитательной практике, т.е. можно рассматривать педагогическую систему И. Я. Яковлева или как теорию или как практику. Но они, относительно самостоятельные, в своей сущности едины, «ибо педагогика – одна из форм духовно-практического освоения мира, а педагогическая практика (во всех ее видах – от образовательной политики государства до образовательной деятельности семьи, школы и других учреждений) – исток и сфера материализации педагогических идей»¹⁴. Рассмотрение знаний, полученных в каждой из указанных областей, в органическом единстве дает представление о педагогической системе И. Я. Яковлева как о целостном явлении и способствует глубокому раскрытию закономерностей ее функционирования и развития.

Элементы, составляющие структуру педагогической системы И. Я. Яковлева, такие, как теория и практика воспитания, обучения, подготовки и переподготовки учителей, организации и управления школьным делом и некоторые другие, образуют ее подсистемы, а взятые как относительно самостоятельные организованные и упорядоченные совокупности могут восприниматься в виде отдельных систем.

Педагогическая система И. Я. Яковлева, имея главным своим содержанием теорию и практику целенаправленного учебно-воспитательного процесса, входила в свою очередь в качестве составляющей в сформированную им систему другого, более высокого уровня – просветительную, целью которой являлись воспитательные влияния, направленные на социокультурное развитие чувашского, а также других народов. В связи с этим исследователю приходится иметь дело с совокупностью яковлевских просветительных идей и деятельностью, находившихся в тесных отношениях и связях между собой, составлявших определенную организованную целостность.

В литературе часто употребляется термин «просветительно-педагогическая система И. Я. Яковлева». В этом случае авторами фиксируется и подчеркивается в зависимости от контекста довлеющая роль педагогических взглядов и практики в общей просветительной системе или их относительно самостоятельное значение в этой общей системе. Ее понятие складывается из дефиниций составляющих ее систем (подсистем).

Когда используются термины «социально-просветительная» или «социально-педагогическая система» И. Я. Яковлева, то подразумевается организованная и упорядоченная совокупность его просветительных или педагогических идей и практики, имеющих непосредственную социальную направленность и содержание. В той мере, какой мировоззренческие, социальные, исторические, экономические, политические, религиозные и другие взгляды и практика И. Я. Яковлева обладают в определенных отношениях свойствами относительной целостности, их также можно рассматривать в качестве систем. Когда употребляется дефиниция «система И. Я. Яковлева» вообще, в этом случае она будет означать в широком смысле все целостное множество его социальных идей и практики в их взаимоотношениях и связях между ними, а в узком смысле – то основное из этого множества, что более всего занимало его по времени и затрачиваемым усилиям, т.е. просветительно-педагогические идеи и их практическое воплощение.

Все то, что вынашивалось и реализовалось И. Я. Яковлевым в плане образования и социального просвещения народа, изначально формировалось во взаимосвязи и взаимообусловленности, в системе. Мысль дать чувашам возможность читать и писать на чувашском языке появилась у него в обстановке наблюдаемых им народных бедствий и страданий. Она вызвала у него потребность самому получить образование, научиться русскому языку и т.д.¹⁵.

Организация обучения чувашских, а также русских мальчиков в частной квартире – общежитии в Симбирске (1868 г.), с чего началась педагогически-просветительная деятельность Ивана Яковлева, с первых шагов была внутренне и внешне упорядочена, что вызывает у исследователей его творчества и поныне восхищение. Уезжая после окончания Симбирской гимназии учиться в Казанский университет, юноша Яковлев оставил своим ученикам «Правила, которыми следует руководствоваться моим воспитанникам при своих занятиях, в домашней жизни и во всех других случаях»¹⁶, явившиеся первым систематизированным сводом его социально-педагогических идей. Из 18 пунктов правил 13 касались вопросов регулирования внутренней жизни учеников, 5 – внешнего взаимодействия. Указанные предписания были ни чем иным, как основным содержанием организации жизнедеятельности и домашней учебы воспитанников И. Я. Яковлева. Они охватывали такие сферы, как регулярные молитвы Богу и посещение церкви (в праздничные дни и накануне), чтение евангелий и других книг Библии на русском языке с переводом на чувашский язык, аккуратное, без пропусков посещение занятий, система их организации, порядок внутреннего управления и соподчинения в группе, гигиена быта, режим дня, служебные обязанности, ведение финансово-хозяйственной документации и отчетности, общение с внешней средой, взаимоотношения с квартирной хозяйкой, информирование своего воспитателя о состоянии дел и учебы и др. Обращает на себя внимание богатая внутренняя структура организации быта и учебы воспитанников, осмысленная молодым воспитателем.

Рассчитанные, в конечном счете, на то, чтобы способствовать приобретению воспитанниками необходимых знаний, умений и навыков для успешной учебы в уездном училище и получения звания учителя, составляющие социально-педагогической системы И. Я. Яковлева находятся в органическом единстве, представляют определенную целостность, в которой каждый из элементов обладает новым качеством. Так, чтение Евангелий и другой религиозной литературы, организуемое на русском языке с переводом на чувашский язык, должно было способствовать не только приобщению к христианско-православным понятиям, но и лучшему усвоению русского и родного, чувашского, языков. Регулярные (не реже, чем через каждые две недели) письма учеников своему воспитателю в Казань являлись средством не только, говоря современным языком, обратной связи, но и лучшего усвоения первыми языков, формирования у них самостоятельного мышления и т.д.

Вся последующая основная деятельность И. Я. Яковлева была ориентирована на развитие и совершенствование его социально-просветительной и педагогической системы, в рамках которой реализовались его мировоззренческие, социальные, политические и другие концепции. Созданная им система чувашского просвещения с Симбирской чувашской школой во главе соответствовала в сформированном виде своими параметрами социальной системе высокого типа. «Самым высоким типом системы, – отмечается в литературе, – является такой, которому свойственны: сложная иерархическая организация; внутреннее и внешнее функционирование; саморегуляция на основе обратной связи; способность изменять свои состояния, сохраняя качественную определенность; историческая динамика, выражающаяся в закономерном процессе формирования, эволюционирования и гибели данной системы»¹⁷.

Как показывают исследования, всеми вышеуказанными свойствами обладала социально-просветительная и педагогическая система И. Я. Яковлева и ее отдельные подсистемы. Она была иерархически сложно организована. Симбирская чувашская школа, явившаяся организационным ядром этой системы, включала в свою структуру находившиеся в поступательном развитии учительскую школу, женское и мужское начальные училища, женские педагогические курсы, учебные мастерские, сельскохозяйственную ферму, домовую церковь с Святодуховским братством при ней и др.¹⁸ Она находилась в постоянном тесном взаимодействии с чувашским населением, сельскими училищами, обеспечивая их учителями, учебно-методической и другой литературой. Училища отбирали и направляли на учебу в Симбирскую чувашскую школу своих лучших выпускников, достойных быть учителями и другими образованными людьми. Они выступали на местах пропагандистами сельскохозяйственных, санитарно-гигиенических и других знаний и социально-просветительных идей И. Я. Яковлева. К этому делу привлекались и священнослужители, главной заботой которых являлось распространение среди чувашского населения русско-православного христианства.

Даже такой общий взгляд на социально-просветительную и педагогическую систему И. Я. Яковлева показывает, какой сложноорганизованной по форме, содержанию и структуре она являлась. В ней нашли выражение и воплощение, соответствующие его теоретические взгляды и концепции, явившиеся истоком и основанием практической организации системы. Поэтому историческое познание последней предполагает поиск, выявление и систематизацию их, и, прежде всего, – мировоззренческих, социальных и собственно просветительно-педагогических идей и воззрений.

Изучать теоретико-концептуальные взгляды И. Я. Яковлева, проявившие себя в его социально-просветительной и педагогической системе и всей деятельности, значит воссоздать их содержание и способ существования, т.е. осуществить их реконструкцию. «Историко-философское понимание, – указывается в историко-философской литературе, а мы считаем, как уже указывали, правомерным распространение методологии историко-философских исследований на осмысление историко-педагогических явлений и процессов, так как их роднят как общие проблемы, так и методологическая роль философии по отношению к истории педагогики, – неминуемо принимает форму реконструкции, потому что философская концепция непосредственно дана исследователю или просто читателю как текст (не обязательно философский по формальным признакам), в котором авторская мысль объективирована в целом массиве предложений, и общий смысл этих предложений, а следовательно, и их связь должны быть еще «вычитаны» в тексте, найдены в нем и воспроизведены не с помощью механического запоминания, но работой соответственного мышления или читателя»¹⁹.

Отсюда видно, что интеллектуальная реконструкция сама по себе сложный процесс, она предполагает восстановление руководящих идей, основной точки зрения И. Я. Яковлева на предметы и явления окружающего мира и собственной деятельности и способов их понимания по сохранившимся источникам. При этом реконструируемая система и концепции – будь они относящимися к сфере просвещения и образования или социальной области в целом – должны предстать логически оправданной, упорядоченной связью мыслей И. Я. Яковлева.

Здесь исследователя, как и в любых других аналогичных ситуациях, подстерегают опасности неадекватного воспроизведения взглядов И. Я. Яковлева, крайними проявлениями которого могут оказаться их архаизация (придание им черт устаревшей старины) и модернизация (искусственное подведение их под современность). Дело в том, что «исторические факты чрезвычайно многообразны по пространственно-временной протяженности (факты экономической, социальной, политической, культурно-идеологической жизни и т.д.) и по системе присущих им взаимосвязей. Любой исторический факт всегда находится в системе других фактов и взаимодействует с ними. Поэтому при инвариантности каждого отдельного выражения исторического факта система этих выражений является поливариантной, т.е. многозначной. Это служит объективной основой для разного «видения» исторических фактов познающим субъектом-историком»²⁰.

По существу, историческое знание, в нашем случае знание об И. Я. Яковлеве, его теории и практике, является результатом дважды субъективированного отражения: на уровне творца источника и его современного исследователя, асами исторические факты выступают в виде трех различных групп, таких как: 1) факты исторической действительности, 2) факты исторического источника («сообщение источника») и 3) научно-исторические факты («факты-знание»)²¹.

Если первые однозначны и неизменны «по своей пространственно-временной и сущностной завершенности при всей их содержательно-онтологической неисчерпаемости»²², хотя и здесь существуют вопросы о степени их сложности и обоснованного их выделения и понимания их истинного смысла, то вторые уже носят неизбежный отпечаток субъективного и даже иллюзорного отражения и ставят «вопросы об адекватности отражения творцами источников объективной исторической реальности и о возможностях и путях проверки этой объективности, об информационных потенциях источников и о наличии в них непосредственно выраженной и скрытой информации, о повышении информативной отдачи источников как средства преодоления селективности отражения в источниках исторической реальности и т.д.»²³.

Научно-исторический факт – это факт, формируемый исследователем творческого наследия И. Я. Яковлева на основе фактов исторических источников. Он не может быть сведен к простому воспроизведению последних. «Научно-историческим фактом, – отмечают авторы, – надо считать не свидетельство, почерпнутое из источника и «переписанное», перенесенное в исторический труд, а только факт, поставленный в надлежащую связь. Иными словами, научно-исторический факт – это концептуализированный факт, т.е. факт, высвеченный изнутри исторической теорией»²⁴.

В нашем случае это означает, что необходимо устанавливать надлежащую связь и упорядоченность фактов в пределах реализации исследовательской цели: раскрытия основной сути, общих закономерностей и конкретно-исторических особенностей функционирования и развития социально-просветительной и педагогической системы И. Я. Яковлева, ее места и значения во всеобщих (глобальных) национально-культурологических и логико-теоретических процессах, реконструкции его концептуальных социально-мировоззренческих взглядов – в историко-философско-педагогическом плане, иных сторон его жизни и деятельности – в рамках других тематических исследований творчества И. Я. Яковлева. При этом «теоретический, т.е. сущностно-содержательный, подход к решению поставленной исследовательской задачи позволяет определить те стороны, свойства и связи, а следовательно и те конкретные признаки исторической реальности, которые должны быть подвергнуты конкретному изучению. Тем самым, теоретический анализ дает возможность установить содержательный круг необходимых научно-исторических фактов. На этой основе происходит выявление источников, заключающих необходимые факты, и устанавливаются их достоверность и точность. Лишь после этого можно приступить к формированию самой совокупности научно-исторических фактов»²⁵.

Как показывает существующая практика, формирование совокупности научно-исторических фактов оказывается весьма трудным делом в изучении творческого наследия И. Я. Яковлева, подтверждением чему является научная публицистика последних лет. Отдельные авторы не утруждают себя обращением к источникам и проверкой их на надежность и теоретическим анализом и заявляют о своих выводах, противоречащих основному духу и смыслу жизни и деятельности просветителя. Нередка рационализация исторической фактичности и произвольная модернизация концептуальных социально-мировоззренческих и просветительно-педагогических взглядов.

Естественно, яковлевские социально-мировоззренческие концепции и просветительно-педагогическая система в теоретическом плане – это специфическое объективно-идеальные структуры, и никто не может быть гарантирован от ошибок и недостатков в их воссоздании.

Но последние будут минимальными, если воспроизведение текстов источников, содержащих факты, отражающие суть закономерностей и особенности концепции социально-просветительной и педагогический системы И. Я. Яковлева, будет осуществляться с соблюдением критерия адекватности. Суть его сформулирована в науке Эйнштейном и сводится к двум положениям: «внутренняя связность» (когерентность) и «внешнее оправдание» (соответствие эмпирическим фактам)²⁶.

Для большей убедительности наших доводов в раскрытии содержания указанных критериев адекватности и по другим отдельным вопросам методологии философско-исторической науки попробуем и далее опереться на уже разработанные теоретические положения.

«Внутренняя связность» интеллектуальной реконструкции, – подчеркивает М. А. Киссель, – проявляется в непротиворечивом охвате большего количества положений данной доктрины, а «внешнее оправдание» – в сопоставлении с прямыми высказываниями автора (эти высказывания выполняют функцию «эмпирических фактов» в историко-философском исследовании)»²⁷. И далее автор пишет: «Это значит, что цитаты – совершенно необходимый элемент историко-философской реконструкции, без них самое блестящее изложение какого-либо учения повисает в воздухе. Дело только в том, какова манера цитирования, потому что каждый знает, что цитатами, вообще говоря, можно доказать все что угодно. Стоит только отодвинуть в сторону не поддающиеся обработке материал и ограничиться тем, что ложится в принятую схему, как получаешь то, что требуется «доказать». Соблюдение общенаучного критерия адекватности кладет конец такого рода субъективистским упражнениям с историческим материалом. Интеллектуальная реконструкция тогда лишь адекватна, когда превращает разрозненные высказывания философа в связанную совокупность, не привнесенную самим исследователем, а найденную в материале и подтверждаемую большинством высказываний изучаемого текста, а не только заботливо подобранными цитатами»²⁸.

Из всего этого вытекает, что в реконструируемой социально-просветительной и педагогической концептуальной системе И. Я. Яковлева обязательна внутренняя логическая связь множества положений, относящихся к ее характеристике в разных проявлениях. Но все это, в свою очередь, должно подкрепляться эмпирическими фактами, соответствовать им.

В качестве указанных отправных фактов в данном случае выступают, в первую очередь, высказывания и признания самого И. Я. Яковлева в совокупности с другими историческими свидетельствами. Поэтому для того, чтобы обеспечивать доказательность исследований, неизбежно приходится обращаться к текстам И. Я. Яковлева. В данном случае, поскольку речь идет об адекватной реконструкции системы И. Я. Яковлева в целом и в мировоззренческом, просветительно-педагогическом и других разрезах ее, цитаты следует считать не слабостью автора исследования, а объективной научной необходимостью. Конечно, здесь возможно с его стороны вольное или невольное оперирование односторонними цитатами, преимущественное обращение к тем из них, которые более подходят к его построениям. Избежать этого можно, если реализуется установка на вовлечение в исследовательское действие и научный оборот всех имеющихся самых различных фактов или их репрезентативной совокупности. Чем больше они исследованием охватываются, чем меньше их остается не включенными в него, и чем не противоречивее и взаимосвязаннее выступают они в реконструируемой системе или концепции И. Я. Яковлева, тем больше последние могут претендовать на адекватность своего воспроизведения.

Конечно, мы должны исходить из допущения, что в системно-концептуальных взглядах И. Я. Яковлева имеются противоречия; они могут не укладываться в реконструируемую целостность. Но об этом можно утверждать лишь после того, как, во-первых, охвачены научным анализом все имеющиеся практически без исключения по проблеме материалы и, во-вторых, они рассмотрены в совокупности и взаимосвязи. Можно встретить иногда у отдельных авторов при характеристике творчества И. Я. Яковлева утверждения типа, что он-де в чем-то не «разобрался», «не понял», «не оценил» и т.п., высказываемые как бы сходу, без анализа всего наличного материала. На поверку зачастую может оказаться, что исследователь столкнулся с конкретными фактами, которые не вписываются в рамки взятой ими исследовательской схемы. Имеют место и случаи, когда отдельные эмпирические материалы, напрашивающиеся в рассматриваемом контексте на анализ, по той или иной причине умалчиваются или игнорируются (мы не имеем в виду элиминацию тех или иных сторон воззрений и деятельности И. Я. Яковлева и характеризующих их фактов из исследования из-за невключенности их в его задачу, когда сами по себе они в принципе не отрицаются, а подразумеваются). Между тем, говорить об объективной противоречивости воззрений И. Я. Яковлева, как уже указывалось, следует только после того, как «исчерпаны все возможности целостного понимания концепции»²⁹.

Важное методологическое положение, которое необходимо учитывать при реконструкции социально-мировоззренческой и просветительно-педагогической концепции И. Я. Яковлева, – это выявление ее главной проблемы, ради решения которой она, т.е. концепция, и появилась. Вокруг какой центральной мысли сформировались и сгруппировались все другие основные взгляды И. Я. Яковлева? Что в них является системообразующим ядром? Мы не ставим здесь задачу дать анализ конкретных попыток исследователей творчества И. Я. Яковлева ответить на эти вопросы, а хотим лишь обратить внимание на их значение в методологическом плане, ибо с их решения по существу и начинается связное воссоздание яковлевской концепции. "Если реконструирована проблема, то можно воссоздать и объективную связь отдельных положений концепции, поскольку эти положения выступают как этапы или ступени решения общей проблемы. Но сама-то проблема концепции должна быть в свою очередь реконструирована эмпирически, т.е. на основании изучения текста, и это тоже не всегда просто, особенно тогда, когда автор, писавший для своих современников, не сформулировал ее эксплицитно, считая это само собой разумеющимся [...]. Так что порой определение исходной проблемы анализируемой концепции требует сложной работы превращения имплицитной предпосылки в эксплицитную постановку проблемы»³⁰.

Но и выявлением отправной проблемы концепции И. Я. Яковлева реконструкция ее не завершается. Необходимо далее воспроизвести ее главное понятие, связь основных идей с ним и между собой, что делает концепции, а отсюда и социально-мировоззренческую просветительно-педагогическую и другие системы И. Я. Яковлева неповторимыми и одновременно национально-культурно и общечеловечески значимыми. «Важное значение в процессе реконструкции, – читаем в уже названной нами статье, – имеет установление центрального понятия, или, как говорил в свое время Гегель, «принципа» того или иного философского построения. Разумеется, само наличие такого принципа должно быть верифицировано изучаемым текстом, а не постулировано заранее в соответствии с имплицитной предпосылкой «не может быть, чтобы этого не было», которая нередко дает себя знать в философской работе. Вообще наклонность к априоризму, к беззаветной дедукции из всеобщих положений без учета ограничений, накладываемых на такие выводы объективной реальностью, – своего рода профессиональная болезнь философа, от которой может предохранить только высокое развитие теоретического самосознания, внутреннего, подлинно диалектического критицизма³¹.

Каковы основные проблемы и центральное понятие социально-мировоззренческой и просветительно-педагогической системы И. Я. Яковлева, взятой в целом?

На эти вопросы, которые вытекают из системной их постановки, прямых ответов в литературе об И. Я. Яковлеве пока еще нет. Но есть идеи и оценки его деятельности, на которых последние могут базироваться. В. И. Ленин увидел в Иване Яковлевиче деятеля, «работавшего над национальным подъемом чуваш» в тяжелых условиях царизма³². Это концентрированно и лаконично выраженная мысль в контексте времени отражала основной смысл яковлевских общественно-просветительных и педагогических воззрений и практики. Она явилась основанием для защиты имени и дела И. Я. Яковлева от различных нападок на них на протяжении не одного десятилетия и была подтверждена и развита последующими фундаментальными исследованиями его творчества³³. При этом авторы указанных исследований в рамках общей вышеприведенной оценки творчества И. Я. Яковлева делают акценты на разные стороны его деятельности (образование родного народа, его христианское просвещение, приобщение к русскому народу и его культуре, сохранение чувашей как народности и т.д.). Волков в последних публикациях заслугу И. Я. Яковлева видит в том, что он обосновал чувашскую национальную идею. «Подводя в «Духовном завещании» итоги своей деятельности, И. Я. Яковлев сформулировал национальную идею в семи заповедях – и это в то время, когда одни великие науки потеряли эту идею, другие до сих пор ищут и не могут найти. «Чувашскую национальную идею» ученый назвал «семижды любовь», – пишет автор и перечисляет эти заповеди; любовь к Богу, России, родному народу, родному языку, родителям и детям, труду, правде и справедливости³⁴.

Безусловно, все указанные выше идеи И. Я. Яковлева действительно входили в содержание его мировоззрения и просветительно-педагогической системы. Но что подразумевается под национальным подъемом чувашей и в каком смысле он является основной проблемой яковлевской мировоззренческой концепции и просветительно-педагогической системы И. Я. Яковлева? Во имя чего утверждалась «семижды любовь»? Но можно ли все это отнести к ее центральному, синтезированному понятию указанной системы?

Нам представляется, для того чтобы ответить так или иначе на эти вопросы, необходимо продолжить системные исследования теории и практики И. Я. Яковлева, рассмотреть их не только в традиционных, но и в новых методологических ракурсах, то есть воссоздать его систему во всей полноте и целостности.

Общенаучные подходы в исследовании творчества И. Я. Яковлева

Методологический арсенал решения исследовательских задач, связанных с теорией и практикой И. Я. Яковлева, включает в себя, как уже отмечалось, по существу все основные способы и средства социального познания. И исследователь свободен в их выборе в той мере, в какой позволяет конкретный материал, лежащий в основе его изысканий.

Но, тем не менее, правомерно говорить об общенаучных подходах, наиболее плодотворных в исследовании социально-просветительной и педагогической системы И. Я. Яковлева и ее концептуальных оснований. Под подходом мы понимаем основное методологическое направление, стратегию научного познания и социальной практики. В решении поставленной исследовательской задачи он определяет его основной путь, раскрывает его общий план. «Представляется логичным и целесообразным, – указывают B. C. Готт и его соавторы, – понятие подхода связывать в первую очередь с фиксацией определенной направленности, ориентации научного исследования»³⁵. Мы разделяем точку зрения указанных авторов, которые рассматривают подход как более широкое, чем метод, понятие, подразумевая под методом в данном сочетании исследовательский прием.

Познавательная ценность общенаучных подходов выражается в том, что они, определяя общую стратегию исследования мировоззренческой, социально-просветительной, педагогической и иной системы взглядов и практики И. Я. Яковлева, помогают установить их положение в крупном плане и перспективе, ориентируют исследователя на поиск новых механизмов их целостности, нового уровня и типа научных задач и их решения, в то же время не связывают его жестко с определенными познавательными методами и принципами. Такие принципы изучения органичного целого, как восхождение от конкретного к абстрактному и наоборот, единство логического и исторического, индуктивного и дедуктивного, аналитического и синтетического и другие, включаются в познавательный процесс по мере возникновения в них потребности.

Вслед за многими авторами общенаучные подходы рассматриваем как конкретизацию принципов диалектики, как субординированные с ней уровни методологии, реализуемой в изучении творчества И. Я. Яковлева.

Нам представляется, что получившие в последнее время широкое распространение в социальном познании такие общенаучные подходы, как системный, структурный, функциональный, исторический и другие, весьма значимы и для исследований теории и практики И. Я. Яковлева. Среди них особо следует выделить системный подход, в основе которого лежит исследование объектов как систем³⁶.

Само собой разумеется, что творчество И. Я. Яковлева и его составляющие как сложные системы должны быть исследованы адекватным способом, т.е. с ориентацией на раскрытие их внутренней упорядоченности и целостности и тех многообразных связей и отношений, из которых они складываются. Это, несомненно, благотворно должно проявляться в полноте предметной области изучения И. Я. Яковлева и ее расширении, а также углублении его содержательно-концептуальной базы. В этом смысле системный подход играет конструктивно-стимулирующую роль в многостороннем исследовании теории и практики И.Я. Яковлева. Сошлемся на конкретный пример. Известно, что с ликвидацией должности инспектора чувашских школ Казанского учебного округа в 1903 году, которую Иван Яковлевич занимал с 1875 года и использовал для организации и управления всем чувашским просвещением, он лишился значительной части своего организационного влияния на него, ставшего для него делом жизни, что вело к расстройству налаженной системы народного просвещения, его децентрализации и упадку. Системное понимание деятельности И. Я. Яковлева подсказывает, что он не мог примириться с таким положением и наверняка пытался восстановить в организационном плане систему чувашского просвещения, используя сохранившиеся в его руках рычаги управления (элементы системы). Так и оказалось. Как свидетельствуют недавно обнаруженные и рассмотренные в системе факты, И. Я. Яковлев предпринял активные шаги по организационному воссозданию своей социально-просветительной системы, опираясь на организованное в 1898 году при домовой церкви Симбирской чувашской школы Святодуховское братство, значительно расширив и преобразовав его деятельность. Этот проект И. Я. Яковлева, разработанный в деталях и ставший предметом рассмотрения во властных и церковных структурах старой России, представляет собой свод документов, раскрывающих многие стороны социально-просветительной и педагогической системы И. Я. Яковлева³⁷.

Надо заметить, что проблемы организации и функционирования системы И. Я. Яковлева, ее взаимодействия с социальной средой являются в яковлевоведении новым уровнем научных задач, в решении которых роль системного подхода незаменима. В его рамках находит научное обоснование правомерность дробления общей системы И. Я. Яковлева, ввиду многообразия связей в ней, на составляющие ее подсистемы или, по-другому, системы низшего уровня (мировоззренческая, просветительная, педагогическая и т.д.), критерий и предел этого возможного дробления, основные «единицы» анализа³⁸.

Из системного подхода вытекает требование обеспечения системности и представительности научно-исторических фактов, характеризующих суть творчества и системы И. Я. Яковлева. «Система научно-исторических фактов отличается от простой их совокупности (какой бы обширной она ни была) тем, что в системе факты взаимосвязаны и образуют некую содержательную целостность, отражающую основные черты и взаимосвязи объекта»³⁹. Представительность системы научно-исторических фактов достигается включением в научный анализ всей совокупности относящихся к рассматриваемому вопросу фактов, а в случае обширности материала – с этим исследователь сталкивается при изучении теории и практики И. Я. Яковлева (только в Государственном архиве Чувашской республики, научном архиве Чувашского национального музея и Российской государственный библиотеке находится около 4 тысяч единиц хранения яковлевских документов, не считая архивов Ульяновской области, республики Татарстан, Москвы, Санкт-Петербурга и других городов и стран) – формированием выборочных систем научно-исторических фактов.

В философско-методологической литературе в последние годы утверждается точка зрения, согласно которой структурный, функциональный и исторический подходы, формировавшиеся первоначально в науке как самостоятельные методологические направления, следует рассматривать в качестве аспектов системного исследования социальной действительности⁴⁰. Такое понимание вопроса, на наш взгляд, в методологическом плане плодотворно для изучения творчества И. Я. Яковлева, т.к. оно позволяет представить его целостно, в единстве статики и динамики его бытия.

В соответствии с одной из концепций сопряженного рассмотрения вышеуказанных общенаучных подходов⁴¹, исследование творчества И. Я. Яковлева и его составляющих могло бы складываться из следующих системных аспектов – предметного, функционального и исторического.

На уровне предметного анализа выявляются, во-первых, состав элементов (компонентов, подсистем) системы И. Я. Яковлева и, во-вторых, связи этих элементов между собой в ней. Другими словами, анализ яковлевского наследия в данном случае будет субстратным (элементным) и структурным. Он еще не выходит за рамки традиционного, так называемого аналитического подхода, который ограничивается в научном изучении эмпирическим выделением обнаруживаемых в системе элементов и связей, как внутренне необходимых, так и случайных.

В рамках системного подхода, исходящего из целостного характера системы, устанавливается необходимость и достаточность входящих в нее элементов, для чего она соотносится с системой высшего порядка, в которую она входит как часть, подсистема. Взгляд извне помогает выявить закономерности возникновения и существования и назначение рассматриваемой системы, представить ее целостно. Таким образом, например, просветительно-педагогическая система И. Я. Яковлева как система чувашского просвещения и образования соизмеряется как часть с целым – в зависимости от исследовательских задач – с социальной средой (системой) чувашского народа или с аналогичной просветительно-педагогической системой другого, более высшего порядка (Поволжского региона, России) на предмет ее соответствия запросам, потребностям и ожиданиям последних. Получив общее представление о системе И. Я. Яковлева как о целом, уже можно будет перейти к рассмотрению ее внутренних частей в их связи и взаимосвязи друг с другом и с целым, выявлять их необходимость и достаточность, т.е. осуществлять структурный анализ.

В структурном анализе важным является, во-первых, выявление закономерностей взаимосвязей элементов (компонентов, подсистем) системы И. Я. Яковлева, придающих ей целостность и тем самым порождающих у нее некоторые свойства, не сводящиеся к свойствам составляющих ее элементов. «Поскольку именно структура объекта является носительницей его внутренней упорядоченности, она способна раскрыть тайну его системной целостности; пока эта тайна не раскрыта, ответ остается в нашем представлении хаотическим конгломератом обнаруженных нами элементов»⁴².

Во-вторых, структурным анализом определяется степень сложности системы, «зависящей от того, на скольких уровнях располагаются составляющие ее элементы (или подсистемы); если они находятся на одном уровне, их связь носит чисто координационный характер [...], если на двух или нескольких – она становится субординационной [...]; возможно и сочетание обоих типов взаимоотношений элементов, при котором структура имеет и «горизонтальные» и «вертикальные» разрезы»⁴³.

Можно сказать, что тайна целостности просветительно-педагогической системы И. Я. Яковлева ждет еще своего раскрытия, ровно как и определение степени ее сложности, позволившие ей с большой результативностью и относительной устойчивостью функционировать в течение более чем полувека в тяжелых условиях своего времени.

Функциональный анализ системы И. Я. Яковлева – это изучение ее реальной жизнедеятельности на основе воссоздания ее состава и структуры. При этом выявляется роль (назначение) элементов по отношению друг к другу и системе в целом и взаимозависимость их изменений, т.е. раскрывается механизм внутреннего функционирования. Изучается и внешнее функционирование, влияющее на характер взаимодействия всех элементов системы. Оно сводится к выявлению того, как система И. Я. Яковлева, во-первых, избирательно воспринимала и перерабатывала в соответствии со своей внутренней природой воздействия внешней среды и, во-вторых, как она, система И. Я. Яковлева, оказывала в свою очередь влияние на внешнюю среду, окружающую действительность, социальную жизнь и общую систему просвещения и образования России.

Просветительно-педагогическая система И. Я. Яковлева обладала потенциалом как приспособления к изменяющимся внешним условиям (социально-экономическим, политическим, культурным и др.) на национальном, региональном и общероссийском уровнях, так и определенного влияния на них. И. Я. Яковлев всегда обосновывал свои проекты в области просвещения и образования необходимостью откликнуться на изменяющиеся народные и общегосударственные социально-экономические и духовно-культурные потребности. В то же время опыт организации учебно-воспитательного процесса в Симбирской учительской и других чувашских школах являлся побудительным мотивом и примером для творческого использования его в других национальных учебных заведениях и разработки новых правил инородческого просвещения в России (1906, 1907, 1913 гг.). А что касается воздействия просветительно-педагогической теории и практики И. Я. Яковлева на чувашскую действительность, то оно было многоплановым. Обобщая его просветительную деятельность, В. Д. Димитриев видит ее историческое значение в том, что «1) приостановился процесс исламизации чувашей и их отатаривания, который мог привести к исчезновению древней народности: одновременно безуспешной была великодержавная политика этнической русификации чувашей; 2) за полвека произошел значительный национальный подъем чувашского народа, который поднялся не на вершок или два, как мечтал просветитель, а на целую ступень: появилась чувашская письменность, уровень грамотности населения достиг примерно 12%, сложилась национальная интеллигенция, усовершенствовались хозяйственные занятия и навыки чувашей, несколько улучшилась их бытовая культура, возникли разные виды литературы на чувашском языке, в том числе художественная, книгоиздательство, зачатки профессиональных национальных искусств: музыкального, театрального, изобразительного, упрочилось национальное сознание народа; 3) произошли заметные сдвиги в духовном, культурном, экономическом сближении чувашского народа с русским и другими поволжскими народами, в усвоении чувашами христианского учения и русской культуры, русского языка; повысилась общественно-политическая активность чувашского народа»⁴⁴. Иван Яковлевич и сам сознавал, что его социальные просветительные усилия не пропали даром: у чувашей повысился интерес к образованию, русско-православной культуре, христианству и т.д.; его деятельность позитивно сказалась на всех сторонах социальной жизни родного ему народа⁴⁵.

В связи с тем, что система И. Я. Яковлева была исторически развивавшейся (во временном масштабе она охватывает более 50 лет), она предполагает исторический аспект ее системного исследования, в рамках которого ее элементно-структурно-функциональный анализ должен быть дополнен описанием ее происхождения, развития и перспектив существования. Тем самым выявляются внутренняя логика и закономерности ее развития. Благодаря системно-историческому анализу предупреждаются недостатки эволюционистского подхода, когда процессы жизнедеятельности системы И. Я. Яковлева воспринимаются лишь как внутренне не связанные, сменяющие друг друга эпизоды и состояния. Историческое развитие ее рассматривается как целостный процесс. «Системный же историзм, – подчеркивается в литературе, – следуя общим принципам системного исследования, видит целое именно в его целостности, в его системной организованности, а интерпретация каждой его части зависит от постижения целого. Если эволюционизм знает лишь один путь исследования – генетический, то системный историзм связывает генетический путь с обратным движением исследовательской мысли – от высшего к низшему. Это естественно, ибо, только зная высшие стадии процесса, можно понять общие закономерности его движения, т.е. понять процесс как целое и уже на этой основе осуществить его (процесса) генетическое описание»⁴⁶.

Из вышеизложенного видно, что системный историзм предусматривает рассмотрение исторических аспектов возникновения и развития системы И. Я. Яковлева через их целостность, как закономерность, имеющую свои стадии и этапы. «Отсюда и рождается непременное требование системно-исторического метода исследования – требование периодизации рассматриваемого процесса, основанной на выявлении внутренней закономерности процесса развития». При этом системное исследование «не может ограничиться простым описанием сменяющих друг друга состояний эволюционирующего объекта, в изучаемом процессе необходимо раскрыть глубинные закономерности перехода количественных изменений в качественные скачки, а значит, принципиальные отличия разных этапов, фаз, периодов, стадий. Таким образом, хронология здесь не отменяется, но осмысливается на более высоком уровне»⁴⁷.

В яковлевоведении уже установилась очевидная сама по себе общая хронологическая периодизация просветительно-педагогической деятельности и системы И. Я. Яковлева: первый период – 1868-1875 гг. (с момента организации им Симбирской чувашской школы до окончания Казанского университета); второй – 1875-1903 гг. (работа инспектором чувашских школ Казанского учебного округа) и третий – 1903 и последующие годы (работа инспектором Симбирской чувашской школы и дальнейшая деятельность). Имеются и более дробные деления, продиктованные решением конкретных исследовательских задач. Сам Иван Яковлевич в истории существования Симбирской чувашской школы выделял первый период – до преобразования ее в учительскую школу и принятия ее устава в 1890 г. и последующий период⁴⁸; к особым вехам ее деятельности относил ее юбилеи – сорокалетие ее основания в 1908 г. и пятидесятилетие в 1918 году⁴⁹. Свою деятельность он измерял тем, что было сделано им до революции, падения монархической власти и после них⁵⁰ и т.д. Но еще далеко не удалось во всем раскрыть глубинные закономерности и качественные отличия отмеченных в жизнедеятельности И. Я. Яковлева периодов. Здесь, на наш взгляд, исследователей должны ожидать интересные открытия, связанные с проявлением количественных и качественных изменений, диалектики общего, особенного и единичного, повторяющегося и неповторимого и т.д. в творчестве просветителя.

Системно-исторический анализ включает в себя и прогностический аспект. Применительно к системе И. Я. Яковлева это означает, что в рамках системного подхода правомерен анализ ее исторических перспектив, которые она имела. Как известно, полноценное практическое функционирование системы И. Я. Яковлева еще при его жизни было подорвано упразднением должности инспектора чувашских школ Казанского учебного округа (с 1903 г.), которую он занимал в течение 28 лет, и революционными (1917 г.) событиями и последовавшими за ними социально-политическими и культурными изменениями. Но содержательный и духовно-нравственный потенциал социально-просветительной и педагогической системы И. Я. Яковлева продолжал проявлять себя и в новых условиях. Насколько перспективными были социально-просветительные и педагогические идеи и концепции И. Я. Яковлева, каково было их дальнейшее будущее при плавном течении хода истории?

При поиске ответов на эти вопросы исходим из того положения, что «научное предвидение возможно постольку, поскольку будущее рассматривается как продолжение прошлого: если известны законы развития, определившие конкретные формы былого бытия, то понимание направленности развития позволяет установить и формы бытия грядущего»⁵¹. Полученные результаты при этом будут иметь вероятностно-гипотетический характер.

Таким образом, в соответствии с методологией системного подхода теория и практика И. Я. Яковлева должны быть рассмотрены в единстве разных его аспектов. Отношение к ним как к отдельным самостоятельным исследовательским направлениям вне их общей системности будет значительно обеднять поле деятельности исследователя, а отсюда – и наше целостное представление о творчестве И. Я. Яковлева. В конкретном исследовании в зависимости от решаемых познавательных задач не все аспекты системного подхода могут приводиться в действие, но они должны подразумеваться и учитываться в нем как органически взаимосвязанные с другими аспектами.

Нам представляется, что в познании теории и практики И. Я. Яковлева как сложного социального явления будет возрастать и роль других общенаучных методов и воплощаемых в них методов и приемов. В последнее время, к примеру, сделана заявка на использование модельного подхода в раскрытии значения деятельности И. Я. Яковлева для современной педагогики⁵². Полное и адекватное объяснение творчества И. Я. Яковлева невозможно без рассмотрения его в социологических измерениях, в связи с социальными процессами и общественным целым в рамках единого, системного анализа. Социологический подход при этом может быть реализован на разных уровнях – общетеоретическом, специально-теоретическом и частном, эмпирическом. Одним из методологических вопросов общетеоретического плана, привлекшим внимание интересующихся наследием И. Я. Яковлева, оказался вопрос о том, в каком плане – формационном или цивилизационном – его рассматривать. Один из авторов предлагает осветить творчество И. Я. Яковлева «по-иному, в духе требований времени», отдать предпочтение цивилизационному подходу. «Коммунистическая методология, основанная на формационном подходе, – пишет он, – в изучении наследия И. Я. Яковлева целиком исчерпала себя. Нужны новые пути исследований. Одним из них может стать цивилизационный подход, которого стал придерживаться И. Яковлев после изучения книги симбирского писателя И. Гончарова «Фрегат Паллада». Этот подход имеет ряд преимуществ: он идеологически более нейтрален и вводит в анализ исторического процесса человеческие измерения, этические и эстетические представления; учитывает многомерность истории, а также взаимодействие и диалог культур. Он требует не антагонизма, а слияния в общий поток разнородных явлений, в том числе и религии»⁵³.

Если пренебречь идеологической риторикой автора, то его основные мысли против формационного подхода в изучении творчества И. Я. Яковлева, как видим, сводятся к двум утверждениям: во-первых, цивилизационный подход «идеологически более нейтрален», «требует не антогонизма, а слияния в общий поток разнородных явлений», и, во-вторых, он «вводит в анализ исторического процесса человеческие измерения». Но идеологическая нейтральность и непротиворечивость – доводы не научные, субъективные, выражающие лишь желания автора видеть таковыми яковлевское наследие. Стремление его представить творчество просветителя в человеческих параметрах и многомерно понятно и заслуживает внимания, но формационный подход разве исключает его претворение?

Из чего следует исходить, решая вопрос о правомерности и целесообразности использования, указанных выше подходов в исследовании творчества И. Я. Яковлева? Есть ли его объективное основание?

Здесь, видимо, следует руководствоваться известным научным положением, что способ исследования есть не что иное, как аналог предмета познания. А что из себя представлял предмет познания – наследие И. Я. Яковлева, что отразилось в его мировоззрении и практике? Всякий, кто сколько-нибудь знаком с деятельностью И. Я. Яковлева, согласится с тем, что она была вызвана в жизнь по большому счету эпохой крушения крепостничества и наступления новых, товаро-денежных отношений в России и Чувашском крае. Иван Яковлевич достаточно ясно видел и сознавал многие социально-экономические и связанные с ними политические, культурные и другие явления и процессы того времени, и их значение для народа. Именно они – нищета, темнота и бесправие народных масс явились побудительным мотивом его просветительно-педагогической деятельности и определили ее последующее содержание. Достаточно обратиться к воспоминаниям И. Я. Яковлева – многие рассказы о своей жизни, помыслах и творениях он ведет на фоне описания социально-экономического положения чувашских и других крестьян. Он говорит о бедствиях, тяжелой нужде и страданиях народа. Он пишет о бедняках, кулаках, рабочих, крепостниках, классах, эксплуатации, революционном брожении, волнениях и бунтах и др., своих конфликтах и борьбе на почве защиты народных интересов, просвещения и образования с представителями господствовавших в обществе сословий и власть предержащих⁵⁴.

Принципиальный отказ от формационного подхода в исследовании творчества И. Я. Яковлева, рассмотрения его в рамках социально-экономического уклада и явлений, таким образом, научно необоснован, он искажает картину и мотивы деятельности просветителя. Формационный подход – не помеха цивилизационному, культурологическому подходу. Они не являются в существе своем альтернативными, если рассматривать последний как сторону формационного подхода, выражающую культуру вообще или уровень и ступень общественного развития материальной и духовной культуры. Поскольку основным средством изменения существовавших общественных отношений и повышения материального и культурного благополучия народа И. Я. Яковлев выбрал его просвещение и образование, то описание его теории и практики в цивилизационном, культурологическом аспекте может, несомненно, помочь выявить новые их грани и закономерности, но для этого не требуется отрицания формационного подхода.

То же самое следует сказать и в отношении изучения творчества И. Я. Яковлева на уровне и соответственно категориями специальных социальных теорий – социальных структур, национальных отношений и этнических процессов, организации и управлении развития личности и др., а также в рамках других научных дисциплин (психологии, экономики и др.).

Социологический подход на эмпирическом уровне будет выражаться в сборе и анализе конкретных фактов жизни и деятельности И. Я. Яковлева с использованием специальных конкретно-социологических методов. Из них наиболее приемлемыми могут быть, на наш взгляд, такие методы, как контентанализ (исследование содержания документов и других текстовых массивов, относящихся к творчеству И. Я. Яковлева, «в целях выявления или измерения социальных тенденций, репрезентированных этими массивами»⁵⁵, статистические, количественные и некоторые другие методы. Работ, в которых использованы указанные эмпирические приемы в изучении яковлевского наследия, пока единицы, а с контентом-анализом вообще еще отсутствуют.

Многие общие принципиальные теоретические установки философии, истории, социологии, педагогики и других наук, приложенные к исследованию творчества И. Я. Яковлева, как и в других аналогичных случаях, приобретают по отношению к нему методологическое значение. Так что актуальных методологических посылок в этом отношении может быть множество, количественно и типологически они зависят от предмета и задач исследования. Нам хотелось бы здесь обратить внимание на два таких взаимосвязанных момента. Первое – исследование творчества И. Я. Яковлева представляет собой единство познания и оценки. Оно предполагает по возможности более полное овладение, с одной стороны, фактическим историческим материалам и закономерностями его функционирования и, с другой, ценностными его характеристиками, т.е. тем социальным и культурным значением, которым оно обладало. Второе – в познании и оценке наследия И. Я. Яковлева важное методологическое значения приобретает известное положение о том, что «исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно со своими предшественниками»⁵⁶. Что нового сделал И. Я. Яковлев по сравнению со своими предшественниками для национальной истории, просвещения и культуры и для постановки и решения социально-просветительных и педагогических проблем своего времени вообще – это должно являться главным мерилом суждений и оценки деятельности И. Я. Яковлева, выражением конкретно-исторического подхода в научном исследовании его творчества.

Резюмируя все вышесказанное, можно подчеркнуть, что методологический плюрализм в исследовании наследия И. Я. Яковлева не исключает, а наоборот, предполагает использование в нем определенных, единых общенаучных подходов, способов и приемов. Оно открывает благоприятные возможности для глубокого проникновения в творчество Ивана Яковлевича и адекватного его воспроизведения. Разработка методологических основ изучения феномена Яковлева, творческое овладение научной методологией яковлевоведения – важное условие его будущих достижений.

Примечания

¹ Более подробно об этом см: Плечов Г. Признавая виновными в клевете//Тӑван Атӑл (Родная Волга). 1998.№ 2 С. 64-67; Димитриев В.Д. К истории исследования и публикации творческого наследия И. Я. Яковлева // Вопросы яковлеведения: Труды Института И. Я. Яковлева. Вып.1. – Чебоксары. 1999. С. 179; Тенюшев И. К вопросу освещения деятельности И. Я. Яковлева в современной прессе // Тӑван Атӑл (Родная Волга). 1998. № 2. С. 68-69 и др.);

² Приводим названия только некоторых монографических работ: Петров М.П. О Симбирской чувашской школе и Иване Яковлевиче Яковлеве [на чув. яз.]. – Чебоксары: Нарком просвещения, 1928; [Яковлев А. И. Иван Яковлевич Яковлев. 1848-1930. – Чебоксары: Чуваш, гос. изд-во, 1948; Андреева З.А. Иван Яковлевич Яковлев и Симбирская чувашская школа [на чув.яз.]. – Чебоксары: Чуваш, гос. изд-во. 1949; Волков Г. Н. И.Я. Яковлев – чувашский народный педагог [на чув.яз.]. – Чебоксары: Чуваш, гос. изд-во, 1959; Яковлев И.Я. Симбирская учительская школа и ее роль в просвещении чуваш. – Чебоксары: Чуваш, гос. изд-во, 1959; Маркелов И.А. Общественно-политические взгляды И.Я. Яковлева. – Чебоксары: Чуваш, гос. изд-во. 1959; Спиридонов С.С. Философские и социологические воззрения чувашского просветителя И.Я. Яковлева. – М: Сельхозакадемия им. К.А. Тимирязева, 1961; Краснов Н.Г. Иван Яковлевич Яковлев. Жизнь. Деятельность, Педагогические идеи. – Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1976; Тенюшев И.Я. И.Я. Яковлев – публицист. – Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1990: Миндубаев Ж.Б. «Выдвинут самим провидением...». Чувашский педагог-просветитель И.Я. Яковлев. – Ульяновск: Симбирская книга. 1996; Димитриев  В.Д. О историческом значении просветительной деятельности И.Я. Яковлева// Известия Академии наук. 1993. № 1; Земляков А.Е. Иван Яковлевич Яковлев и современность. – Чебоксары: Чуваш, гос. пед. ин-т., 1997; Краснов Н.Г. Иван Яковлев и его потомки. – Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1998; Мукина И.В. Слово о И.Я. Яковлеве [на чув.яз.]. – Чебоксары: Руссика, 1998; Кураков Л. Прометей из чуваш. – Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1999 и др. Более подробно перечень работ о творчестве И.Я. Яковлева см.: Димитриев В.Д. К истории исследования и публикации творческого наследия И.Я. Яковлева// Вопросы яковлеведения: Труды Инст-та И.Я. Яковлева. Вып. 1. – Чебоксары: Изд-во Чуваш.уни-та, 1999. С. 172-209.

³ Российская педагогическая энциклопедия: В 2 т. Т.1. – М.: Большая Росс.энциклопедия. 1993. С. 393.

⁴ Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Конец XIX-начало XX в. – М.: Педагогика, 1991. С. 419-420.

⁵ Каменский З.А. Цели и формы историко-философского исследования // Философские науки. 1986. № 5. С. 83.

⁶ Яковлев И.Я. Воспоминания. – Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во. 1982: Он же. Воспоминания, изд. 2-е, доп. изд. – Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во. 1983; Он же. Письма. – Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во. 1985; Он же. Из переписки. 4.1. – Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1989; Он же. Моя жизнь. Воспоминания. – М.: Республика, 1997; Он же. С думой о народном просвещении. Из переписки. 4.2. – Чебоксары, 1998.

⁷ Кураков Л.П. Институт И.Я. Яковлева в Чувашском государственном университете // Ялав. 1998. № 2. С. 21.

⁸ Яковлев И.Я. Моя жизнь. Воспоминания. С. 426, 129-130.

⁹ Краснов Н.Г. Историческое значение И.Я. Яковлева в развитии народного образования в дореволюционной России // Вестник Чувашского университета. Научный журнал. 1998. № 1-2. С. 209.

¹⁰ См.: Краснов Н.Г, Плечов Г.Н. И.Я. Яковлев: становление двуязычной начальной школы в дореволюционной России // Советская педагогика. 1989. №1. С. 120-127; Краснов Н.Г. Национальная двуязычная школа И.Я. Яковлева // Педагогика. 1998. № 4. С. 86-92 и др.

¹¹ См.: Волков Г.Н, И.Я. Яковлев как духовный отец чувашской нации, как ее апостол и пророк // И.Я. Яковлев и духовный мир современного многонационального общества. Тезисы докладов международной конференции. – Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та. 1998. С. 12-17; Петрова Т.Н. Общечеловеческое звучание «Духовного завещания» И.Я. Яковлева // Вестник Чуваш. гос. пед. ун-та им. И.Я. Яковлева. Теория и истории педагогики. 1998. № 2(3). С. 208-211 и др.

¹² Артемьев Ю. Перечитывая Яковлева // Народная школа. 1998. № 2. С. 2.

¹³ Краснов Н., Плечов Г. Необоснованная претензия на авторство мемуарного текста И.Я. Яковлева // Народная школа. 1998. № 5-6. С. 109-110.

¹⁴ Российская педагогическая энциклопедия: В 2 т. Т. 1. – М.: Большая Росс. энциклопедия, 1993. С. 392.

¹⁵ Яковлев И.Я. Моя жизнь. Воспоминания. – М.: Республика. 1997. С. 108-109

¹⁶ ЦГАЧР, Ф.515. Оп.1. Д.1.Л.1-5.

¹⁷ Каган М.С. О системном подходе к системному подходу // Философские науки. 1973. № 6. – С. 36.

¹⁸ Краснов Н.Г. Иван Яковлев и его потомки. С. 336.

¹⁹ Киссель М.А. Реконструкция философских концепций как методологическая проблема. Некоторые аспекты // Философские науки. 1987. № 3. С. 45.

²⁰ Ковалъченко ИД. Методы исторического исследования. М.: Наука, 1987. С. 132.

²¹ Барг М.А. Категории и методы исторической науки. М.: Наука, 1984. С. 159 и др.

²² Ковалъченко И.Д. Методы исторического исследования. С. 130.

²³ Там же. С. 133.

²⁴ Барг М.А. Категории и методы исторической науки. С. 162.

²⁵ Ковалъченко ИД. Методы исторического исследования. С. 135.

²⁶ Киссель М.А. Реконструкция философских концепций как методологическая проблема. Некоторые аспекты. С. 46.

²⁷ Там же. С.47.

²⁸ Там же.

²⁹ Там же. С. 47.

³⁰  Там же.

³¹  Там же. С. 48.

³² Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.50. С. 61.

³³ См.: указанные выше монографические работы об И.Я. Яковлеве, а также предисловия и примечания к его изданным трудам.

³⁴ Волков Г.Н. Этнопедагогическая стратегия национального образования // Педагогика. 1998. № 8. С. 14.

³⁵ Готт B.C., Семенюк Э.П.,  Урсул А.Д. Категории современной науки (Становление и развитие). – М.: Мысль, 1984. С. 148.

³⁶ Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия. 1983. С. 612.

³⁷ См.подробнее: Плечов Г.Н. Проект И.Я. Яковлева по возрождению Симбирской чувашской школы как организационного центра чувашского просвещения // Школа государственной жизни, науки и просвещения и мировой цивилизации. Материалы конференции, посвященной 130-летию Симбирской чувашской школы. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та. 1998. С. 125-138; Его же. Из истории борьбы И.Я. Яковлева за воссоздание единого центра по руководству чувашским просвещением // Вестник Чувашского государственного педагогического университета имени И.Я. Яковлева. 1998. № 4(5). С. 147-153).

³⁸ См.: Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 613.

³⁹ Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. С. 135.

⁴⁰ Философская энциклопедия. В 5 т. – М.: Советская энциклопедия, 1970. Т.5. С. 146; Каган М.С. О системном подходе к системному подходу // Философские науки. 1973. № 6. С. 34-42 и др.

⁴¹ Каган М.С. О системном подходе к системному подходу. С. 34-42; Его же. Системность и историзм // Философские науки. 1977. № 5. С. 114-121.

⁴² Каган М.С. О системном подходе к системному подходу. С. 37.

⁴³ Там же.

⁴⁴ Димитриев В.Д. Об историческом значении просветительной деятельности И.Я. Яковлева // Известия Академии наук Чувашской республики. Научный журнал. Гуманитарные науки. 1993. № 1. С. 35.

⁴⁵ Яковлев И.Я. Письма. – Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1985. С. 23-37 и др.

⁴⁶ Каган М.С. Системность и историзм. С. 115-116.

⁴⁷ Там же. С. 116.

⁴⁸ Яковлев И.Я. Моя жизнь. Воспоминания. С. 138, 406-407.

⁴⁹ Там же. С. 304, 544.

⁵⁰ Там же. С. 559.

⁵¹ Каган М.С. О системном подходе к системному подходу. С. 39.

⁵² Волков Г.Н. Модель школы будущего // Вестник Чувашского государственного педагогического института имени И.Я. Яковлева. Теория и история педагогики. 1998. № 2(3). С. 3-13.

⁵³ Егоров В. Не залить бы приторным елеем образ И. Яковлева // Чувашский край (Чаваш ен). 1998. № 16. С. 7.

⁵⁴ См.: Яковлев И.Я. Моя жизнь. Воспоминания. С. 72, 108, 241, 450, 468-475 и др.

⁵⁵ Методологические и методические проблемы контент-анализа. Вып.1. – М. – Л. 1973. С. 22

⁵⁶ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.2. С. 178.

Плечов, Г. Н. Методологические проблемы научного исследования творческого наследия И. Я. Яковлева / Г. Н. Плечов // Архивный вестник Чувашии : информ. бюл. – Чебоксары, 2006. – Вып. 1. – С. 57-99.