В. Д. Димитриев

И. Я. Яковлев – ревнитель равенства и сближения народов

Вся долголетняя многосторонняя педагогическая, просветительная и общественно-политическая деятельность И. Я. Яковлева: I) руководство в течение 54 лет основанной им Симбирской чувашской школой, выпускавшей для чувашских сельских школ учителей не только с педагогической, но и сельскохозяйственной и ремесленно-технической подготовкой с тем, чтобы они не только просвещали чувашей, но и передавали им передовые производственные знания, которые послужили бы хозяйственному прогрессу народа; 2) открытие сотен чувашских школ в шести губерниях Поволжья и инспектирование их в течение 28 лет; 3) развитие женского образования среди чувашей, чтобы прогрессивно повлиять на менее подвижную, почему и консервативную в условиях царизма часть населения; 4) разработка чувашского алфавита, создание чувашской письменности, организация издательского дела, содействие формированию чувашского литературного языка, зарождению национальной художественной литературы, музыкального, изобразительного и театрального искусств и т. д. – была посвящена национальному подъему родного народа. Как признавал сам И. Я. Яковлев, он с первых лет своей деятельности решил сделать полезное для всего чувашского народа, поднять всех чувашей на вершок, на два от земли в том направлении, какое будет составлять благо для них [1]. В письме к Н. И. Ильминскому 27 февраля 1883 г. Яковлев писал: «Очень ответственна обязанность, лежащая на мне, и не по силам ноша, которую я несу. Вот что только могу сказать, Николай Иванович, не кривя душой: люблю я чуваш, от души желаю им всякого блага... У меня в жизни не было другой цели, как благо чуваш...» [2].

Будучи великим патриотом, всей теплотой своего сердца любившим родной народ, Иван Яковлевич был свободен от малейших проявлений националистической ограниченности и нетерпимости. Он был горячим ревнителем национального подъема чувашей, равенства и сближения их с другими народами, особенно с русским. Все это являлось для него одной великой целью.

Яковлев жил и трудился в период капиталистического развития России, когда в жизни наций и народностей пробуждалось и поднималось национальное самосознание, сопротивление национальному гнету, с одной стороны, а также развитие всяческих сношений между нациями и народностями, укрепление экономических связей, усиление мобильности людей разных национальностей миграционных процессов с другой. У всех наций было стремление к равенству и к экономическому и культурному сближению.

Формированию И. Я. Яковлева как ревнителя равенства и сближения народов благоприятствовали и условия его воспитания. Он родился и вырос в многонациональном районе, где чувашские селения соседствовали с русскими, татарскими и мордовскими. Обучаясь в начальной школе, он жил в замечательной семье русских крестьян Мушкеевых, о которой позднее писал: «...Влияние семьи Мушкеевых на меня было хорошее, здоровое. Семья была работящая, трудолюбивая, нравственная. Все меня так любили... Кроме вечной, глубокой благодарности к этой семье, я до сих пор ничего другого не питаю» [3].

В годы учебы в землемерном училище и работы землемером И. Я. Яковлев близко общался с крестьянами разных народностей [4]. «Командировки на землемерные работы в различные местности трех губерний, населенных разнородным населением (русскими, чувашами, татарами, мордвой) имели в жизни моей огромное воспитательно-образовательное значение, знакомя меня с нравами, обычаями, особенностями разных народностей и наводя мысль на параллели между ними по отношению к типам, характерам, обстановке быта и т. д.» [5], – писал впоследствии Яковлев.

При поступлении в Симбирскую гимназию и в годы учебы в ней Яковлеву участливо помогали прогрессивные русские люди: сосланный в Алатырь, затем переведенный в Симбирск «нигилист» математик А. А. Мукосеев, учитель и журналист М. В. Арнольдов, полковник-инвалид С. Д. Раевский, семья Глазовых, директор гимназии И. В. Вишневский и др. [6].

В годы учебы в гимназии Яковлев читал сочинения В. Г. Белинского, Д. И. Писарева, Н. А. Добролюбова [7], знал произведения Н. Г. Чернышевского [8], которые оказали определенное влияние на мировоззрение и деятельность будущего просветителя. Великим учителем И. Я. Яковлева был добрый и мудрый русский человек, просветитель нерусских народов Востока России профессор Николай Иванович Ильминский.

Основатель Симбирской школы, И. Я. Яковлев встретил всестороннюю поддержку выдающегося русского педагога Ильи Николаевича Ульянова. В педагогической системе И. Я. Яковлева форма обучения, основанная на признании родного языка орудием первоначального усвоения грамоты и изучения русского языка в чувашской школе, т.е. двуязычное обучение, определилась под влиянием видного ориенталиста, директора Казанской инородческой учительской семинарии Николая Ивановича Ильминского, с которым Ивана Яковлевича связывала двадцатилетняя дружба и которого он считал своим учителем [9]. В системе И. Я. Яковлева содержание обучения, ставившее целью подготовку учащегося к практической, трудовой деятельности, в значительной мере было заимствовано от прагматического направления педагогических взглядов в деятельности И. Н. Ульянова [10].

На формирование педагогических взглядов Яковлева большое воздействие оказали идеи Я. А. Коменского, К. Д. Ушинского, Ж. Ж. Руссо, И. Г. Песталоцци, Л. Н. Толстого, А. Дистервега [11].

С полным основанием И. Я. Яковлев мог заявить еще в начале своей деятельности, в 1870 г.: «Я, родясь в среде чуваш, этих мирных и добрых людей, и рано испытавши их горькую участь, не мог оставаться хладнокровным к их судьбе и к их будущности... Последующие обстоятельства сделали меня русским, и я горжусь этим именем, нисколько не гнушаясь, однако, именем чувашенина и не забывая своего происхождения» [12].

Иван Яковлевич считал, что все народы полноценны и должны быть равны. В своем «Букваре для чуваш» он писал, что «русские, татары, чуваши – все одно: люди» [13]. Критикуя русских шовинистов, подвизавшихся на ниве просвещения, он подчеркивал, что у русского просветителя среди нерусских народов должен быть патриотический энтузиазм, который должен проявляться не в кичливости, не в бесцеремонной настойчивости, не в политическом воздействии, а в живом влиянии высшего (т.е. образованного) человека на низшего (т.е. темного), относясь к последнему в таком «понимании, что и инородцы тоже люди» [14].

Яковлев с уважением относился ко всем народам, видел положительные качества каждого из них. О татарах, например, он писал: «Татары – это единодушный, энергичный и предприимчивый народ», «народ, помнящий о своем славном прошлом» [15]. В мордве и мари он видел дружественные чувашам народы, относящиеся друг к другу по-братски, как равный к равному. Иван Яковлевич пропагандировал взгляды грузинского педагога Якова Гогебашвили, высоко ценил культуру, промысловые и земледельческие навыки украинцев и прибалтийских народов, которых он хорошо знал, стремился распространить среди чувашей достижения украинцев в изготовлении кирпича, земледельческие знания эстонцев и т. д. Яковлев понимал, что все народы вносят определенный вклад в мировую культуру, что овладеть богатствами культуры, выработанными человечеством, невозможно без знания языков. Кроме родного, он знал много других языков, свободно говорил по-русски и по-татарски, знал немецкий и французский, греческий и латинский языки, поддерживал дружеские связи с представителями более 30 национальностей [16].

В деятельности И. Я. Яковлева примечательно его стремление к подъему культурного уровня не только родного, но и других народов. В Симбирской учительской школе обучались, помимо чувашей, русские, мордва, татары, представители казахского и других народов. Яковлев проявлял постоянную заботу о просвещении мордвы, мари и удмуртов, содействовал разработке букварей для алтайцев и мари. Он дружил с выдающимся казахским педагогом и ученым Ибраем Алтынсариным. В 1905 г. на совещании по вопросам инородческого просвещения, состоявшемся в Петербурге, Иван Яковлевич выступил с предложением об открытии учительской школы для казахов и организации ее по образцу Симбирской чувашской школы, а когда такая школа была открыта, на должность ее инспектора не без участия Яковлева был направлен преподаватель его школы.

Заботился он о переводе естественнонаучных и медицинских книг на языки народов Поволжья. Показателен такой пример. 11 апреля 1908 г. Яковлев обратился к Н. И. Ашмарину с письменной просьбой помочь издать на татарском языке брошюру о борьбе с холерой, указав, что, в случае надобности, из личных средств уплатит за перевод брошюры на татарский язык и ее корректуру [17].

Наиболее интенсивно чуваши общались с русскими – крупнейшей нацией России. По своему экономическому, политическому и культурному развитию русский народ стоял выше чувашского и многих других восточных народов. Сравнивая родной народ с русскими, Иван Яковлевич отмечал, что «в характере чуваш есть много симпатичного, но у них не хватает той энергии, того широкого, удалого размаха, той мощи духа, того творчества, какие встречаются зачастую у русских» [18]. Заветной целью Яковлева было вовлечение чувашей в социокультурное пространство России, поднятие чувашей до того культурного уровня, на котором стоит русский народ, приобщение родного народа к русской культуре и сближение его с русским народом.

Чуваши вошли в состав России в середине XVI в. К началу деятельности Яковлева царизм и православная церковь в отношении чувашей и других нерусских народов уже в течение 300 лет безуспешно проводили глубоко реакционную политику насильственной русификации, заключавшуюся в недопущении родного языка в сферу государственного управления, школу, письменность, литературу и даже в церковь, в подавлении любых зачатков национальной культуры. Об отношении царизма, дворян, духовенства, чиновников, капиталистов и значительной части русской интеллигенции к чувашам и другим народам Поволжья в период, предшествующий деятельности И. Я. Яковлева, можно судить по статье реакционного профессора Казанского университета Г. Суровцева, в которой о судьбе поволжских и северных народов, об их языках говорилось: «Не лучше ли предать их совершенному забвению, так, чтобы они, сами по себе исчезая, наконец, потерялись, и племена, ими говорящие, слились с главным народом, к которому принадлежат. И стоят ли наши инородцы: чуваши, черемисы, мордва, зыряне, пермяки и прочие того, чтобы изучали их языки?.. Могут ли они быть почтены народом, входящим в состав нашего гражданского общества? Нимало: это дикие сорные травы, растущие по нивам, засеянным животворными хлебными растениями» [18].

Шовинистическая политика царизма приводила лишь к сохранению отчужденности нерусских народов от русского народа, препятствовала их сближению. Нерусские народы оставались невежественными, бесписьменными, неграмотными.

В период буржуазных реформ 60-70-х гг. XIX в. была пробита первая брешь в великодержавно-шовинистической стене. Благодаря настойчивым стараниям Н. И. Ильминского Государственный совет 26 марта 1870 г. разрешил допустить родной язык нерусских народов в первоначальное преподавание в школах, в церковную проповедь, религиозные и начальные учебные книги. Это делалось в миссионерских целях, для утверждения православия. Однако объективные результаты преподавания и издания книг на родном языке нерусских народов оказались прогрессивными. Наметились первые сдвиги в национальной культуре. Представители нерусских народов, овладевшие грамотой, мыслили и думали, исходя из своего экономического и социально-политического положения. В качестве примера можно привести газетную корреспонденцию учительницы Е. Лебедевой, работавшей в Больше-Шемякинском земском училище Тетюшского уезда. Она писала: «С распространением школ в инородческих селениях распространилось и число грамотных, знающих русский язык, как мужчин, так отчасти и женщин. Грамотный инородец уже не довольствуется тем, что он знает читать и писать по-чувашски и по-русски, у него явилось желание знать еще больше. Ему хочется знать, как люди жили раньше и как теперь живут, и не в той местности, где он живет...» [19].

Несмотря на решение Государственного совета, в национальных районах Поволжья очень трудно было ввести в школьное преподавание родной язык. Шовинистически настроенные дворянство, духовенство, чиновничество, буржуазия всеми силами и средствами препятствовали этому, пренебрежительно относились к нерусским народам, стараясь удержать их в невежестве и отчуждении от русского народа. Яковлеву и его сподвижникам приходилось преодолевать сопротивление реакционно-шовинистического лагеря.

Став на путь просветительства, И. Я. Яковлев пошел значительно дальше Ильминского. Он выдвинул требование равноправия народов и отмены насильственных действий в национальных отношениях. Эти требования сформулированы им предельно четко: «Инородцы должны прочно войти в великую семью русского народа, но войти в нее не пасынками, а равноправными детьми... Прежде всего надо устранить всякую мысль о насильственном воздействии, мысль, столько раз приводившую к самым печальным результатам, не надо стремиться обрусить инородцев, а надо помочь им обрусеть» [20].

И. Я. Яковлев и его сподвижники выступали за равноправие чувашского и других народов с русской нацией, против насилия и принуждения в национальных отношениях, против насильственной русификации.

В качестве щита в борьбе против насильственной русификации Яковлев и его последователи выставили и проводили в жизнь тезис о «духовном обрусении». Под «обрусением» они понимали «духовное слияние инородцев с русским народом и поднятие первых до уровня последнего» [21]. Этот тезис они противопоставили следуемой русификаторами цели этнического слияния нерусских народов с русскими. «Мы должны сделаться русскими: по-русски думать и чувствовать, – писал Иван Яковлевич. – Для этого нам необходимо подняться до русской культуры... Поднять культуру чуваш возможно только через родной, понятный им язык» [22].

С самого начала своей деятельности Яковлев придерживался высказанного Н. И. Ильминским мнением, что нерусским народам «надо привить... все то хорошее, что имеется у русских, сохранив у них все ихнее хорошее, исторически-национальное» [23]. Яковлев и его сторонники, вслед за Ильминским, большое место в «духовном обрусении» отводили усвоению нерусскими народами, в частности чувашами, православного учения.

После того, как чуваши через родной язык поднимутся в культурном развитии до уровня русских, рассуждал И. Я. Яковлев, может встать в перспективе и вопрос об этническом слиянии чувашей с русскими. Школьное преподавание и проповедь только на русском языке, по Яковлеву, «задержит развитие чуваш, и, до слияния с русскими, они могут вымереть. Ведь известно, что культурная отсталость ведет к обеднению, это – к порче нравов и развитию преступности, а это последнее к вымиранию. Мы не хотим этого, а стремимся к тому, чтобы слиться с русским здоровым народом, а не вырождающимся, чтобы русский народ получил через это слияние плюс, а не минус» [24].

Национального подъема чувашей и их сближения с русским народом Яковлев и его сподвижники добивались культурно-просветительскими средствами и методами, в условиях господствовавшего социально-экономического, политического и государственного строя.

В письме к В. И. Ленину от 12 [25] ноября 1919 г. Яковлев так обобщал свою полувековую деятельность по сближению народов: «Одной из задач создававшейся мною школы было всячески содействовать сближению между русским и чувашским народами на почве школьной программы, жизни и быта». Этому должны были служить, указывает он, следующие меры: 1) приобщение чувашей к христианской культуре, признаваемой русско-народными массами; 2) создание чувашского литературного языка и письменности, до того времени не существовавших, притом с алфавитом, имевшим общее с алфавитом русским; 3) ознакомление русского народа с жизнью и бытом чувашей, равно как и ознакомление чувашского народа с историческим прошлым и настоящим общей Матери – России [25].

Прежде всего на сближение чувашей с русскими была направлена вся учебно-воспитательная работа в Симбирской чувашской учительской школе, в чувашских начальных, двухклассных и второклассных школах, инспектируемых Яковлевым и возглавляемых в значительной мере выпускниками Симбирской школы. Как писал сам Яковлев, «все в школе было направлено к тому, чтобы сблизить чувашскую молодежь, познакомить ее с Россией, с русским народом, а затем, через эту молодежь, теснее соединить с общей родиной чувашское население приволжских деревень. Для этого в виде исключения принимались в школу мальчики и девочки русского происхождения, от которых чувашская молодежь скорее могла бы научиться разговорной русской речи, прочнее усваивала бы себе русские понятия, обычаи и т. п.» [26]. В разные годы в Симбирской школе от 15 до 25% учащихся были дети русских крестьян. «Можно категорически сказать, – писал Яковлев в 1900 г., – что ни в одном учащемся и учившемся доселе никто не замечал ничего враждебного к русскому, а отсюда товарищеские отношения между воспитанниками чувашами и русскими всегда были и есть самые дружественные, ко времени же окончания курса все они настолько сближаются, что совершенно не обращают внимания на происхождение, все становятся как бы одной национальности, все тяготеют ко всему русскому. Это не фраза, а факт. Со стороны руководителя никогда не делалось различия между воспитанниками – будь то чувашин, мордвин, русский, татарин» [27].

В напутственном слове выпускникам школы И. Я. Яковлев всегда советовал стараться относиться доброжелательно ко всем людям, какой бы национальности они ни были [28].

В достижении сближения чувашского народа с русским И. Я. Яковлевым и его последователями первостепенная роль отводилась усвоению чувашами русского языка. Прекрасно понимая значение русского языка, Яковлев в 1904 г. писал: «Русский язык при теперешнем все увеличивающемся спросе на труд, на рабочие руки делается для инородцев столь же необходимым, как свет или воздух» [29]. Рост мобильности чувашского населения в связи с развитием капиталистических отношений вызвал необходимость изучения языка, удобного для общих сношений.

В Симбирской школе и во всех чувашских школах, инспектируемых Яковлевым, самые большие усилия прилагались к тому, чтобы учащиеся в совершенстве овладели русским языком. Главное внимание инспектора чувашских школ обращалось на правильную постановку преподавания русского языка и русского чтения в чувашских училищах [30]. Яковлев неустанно настаивал на том, что учителя чувашских школ должны передавать учащимся «полезнейшие, необходимые знания в жизни, из которых самым полезным и необходимым является знание русского языка» [31]. В 1917 г. выдающийся педагог писал: «Преподавание русского языка всегда служило предметом моей особой заботы» [32]. Начальная школа, по определению Яковлева, имела своей целью научить учащегося сознательно читать по-русски школьную книгу, уметь употреблять простую обыденную речь, говоря о пределах крестьянских потребностей и быта, уметь писать под диктовку и излагать содержание прочитанных и изученных в классе статей. Школа вырабатывала у учащихся умение «спросить русских людей об удовлетворении тех насущных и законных потребностей, какие возникают в жизни чуваш» [33]. На русский язык в чувашских школах отводилось наибольшее количество часов. Разработанная И. Я. Яковлевым методика преподавания русского языка исходила из того, что «русский язык для инородца прежде всего язык чужой, непонятный: понятным он может стать не иначе, как через родную речь» [34]. Поэтому изучение русского языка учащиеся чувашских школ начинали после овладения грамотой на родном языке, в конце первого года обучения. Эта система, учил Яковлев, имеет за собою очевидные преимущества перед тем способом, если бы чувашских детей сажали прямо за русскую книгу. Посадив мальчика-инородца за русскую книгу наравне с русскими мальчиками, можно достигнуть того, что он, проучившись несколько лет, получит знание русского языка, «но каковы будут воспитательные результаты и велик ли будет процент успевающих – это другой вопрос» [35], – утверждал педагог.

В изучении русского языка в чувашской начальной школе просветитель отводил первостепенную роль учителю, считая, что только путем личного устного и постоянного руководства со стороны учителя при чтении и устных беседах возможно научить чувашских детей русскому языку. «Никакая книга, никакой словарь сам по себе не в состоянии заменить устной речи учителя, который учит и правильно произносить слова, и правильно читать их в известном сочетании, и правильно понимать, и, наконец, понятнее рассказывать правильным русским языком» [36]. Поэтому в Симбирской учительской школе добивались блестящего знания воспитанниками русского языка. А. В. Годнев, директор Симбирской женской гимназии, в 1908 г. заявил: «Успехи... детей в усвоении русского языка в чувашской школе, в бытность мою ее учителем, меня прямо поражали. В старшем отделении ученики так хорошо говорили по-русски...» [37]. Из чувашских начальных училищ учащиеся выпускались с неплохими навыками ведения русской разговорной речи.

Глубоко изучалась в Симбирской школе русская литература. Учащиеся прекрасно знали произведения классиков. С лучшими образцами русской литературы знакомились и учащиеся чувашских начальных училищ. Преподавание русской литературы, а также уроки истории, географии и пения использовались в чувашской школе для сближения с русским народом, для пробуждения в сознании учеников чувства любви к России [38]. Этим же целям служило содержание яковлевского «Букваря для чуваш», выдержавшего около 20 изданий.

Для приобщения учащихся Симбирской школы и учителей чувашских школ и русской культуре И. Я. Яковлев проводил экскурсии-путешествия в Москву, Петербург, Нижний Новгород, Казань, где экскурсанты осматривали исторические и архитектурные памятники, фабрики и заводы, посещали выставки, галереи, театры. Уже с первых лет своей деятельности И. Я. Яковлев давал своим ученикам, выезжавшим в Москву или другие города для ознакомления, ценнейшие советы. Например, в письме от 26 июня 1871 г. Иван Яковлевич советовал А. В. Рекееву посмотреть в Москве все достопримечательности Кремля, сходить в Малый театр, Петровский парк, Зоологический сад, все впечатляющее записывать в тетрадь [39].

Даже в пользу проведения курсов учителей чувашских школ И. Я. Яковлев приводил такой мотив, что учителя, работая в глухих чувашских селениях, отдаленных от городов, «имеют мало возможности сталкиваться с русскими образованными и даже вообще с русскими людьми, а через то уровень их умственного развития и знания русского языка с течением времени как бы несколько падает» [40]. Снижение отрицательных последствий этого явления, по мнению просветителя, могло быть достигнуто на курсах учителей.

Выпускники Симбирской школы, работая учителями в чувашских селениях, являлись проводниками русской культуры среди чувашей. Подъему экономического уровня чувашского народа, а следовательно, и его сближению с другими народами должно было служить распространение учителями среди крестьян практических знаний и навыков по сельскому хозяйству и ремеслам. И. Я. Яковлев считал второстепенной, но чрезвычайно важной задачей своей школы подготовку учащихся, будущих учителей сельских школ, по основам сельского хозяйства и ремеслам [41].

Просветитель справедливо считал, что «только тогда можно будет говорить об окончательном повороте чуваш в пользу русской народности, когда женская половина населения будет охвачена существующей ныне системой просвещения... инородцев» [42]. И он проводил огромную работу по развитию среди чувашей женского образования, по подготовке учительниц, которым отводилась основная роль в повышении культуры женской половины чувашского населения, по привлечению чувашских девочек в школу.

Сближению русского и чувашского народов служили созданная И. Я. Яковлевым чувашская письменность с алфавитом на основе русской графики, переводы на чувашский язык и издание лучших образцов русской литературы – произведений А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова. А. В. Кольцова, И. А. Крылова, Н. А. Некрасова, Л. Н. Толстого. С. Т. Аксакова и других писателей, исторических, сельскохозяйственных, медицинских, естественнонаучных книг, концерты, организованных при Симбирской школе двух хоров и трех оркестров, постановка в школе отрывков из оперы М. Глинки «Иван Сусанин» и др.

В многочисленных выступлениях в печати (отдельными брошюрами, статьями в газетах и журналах) И. Я. Яковлев пропагандировал идеи культурного сближения народов, знакомил русских и представителей других народов с историей; культурой, фольклором чувашского народа. Неоднократное участие Симбирской школы в зональных выставках (в Нижегородской промышленной, Казанской сельскохозяйственной и др.). организация при школе этнографического музея и т.п. также имели целью ознакомление народа с чувашским народом.

Идеи сближения народов И. Я. Яковлев проповедовал в своей обширной переписке с чувашской интеллигенцией и крестьянами [43].

В деятельности по национальному подъему чувашского народа, его сближению с русским и другими народами, в деятельности, направленной на то, чтобы чуваши и другие народы вошли в русскую семью как равноправные, чтобы в национальных отношениях не допускалось насилия, И. Я. Яковлев был не одиноким. Его поддерживали, ему помогали прогрессивные русские деятели И. Н. Ульянов, В. А. Калашников, А. В. Годнев, А. В. Смоленский, Н. И. Колосов, Н. И. Ашмарин, В. К. Магницкий, многие учителя из русских, работавшие в Симбирской чувашской школе, сотни выпускников этой школы, трудившиеся в чувашских школах 6 губерний Поволжья и Приуралья, многие чувашские деятели просвещения, получившие образование в Казани и других городах. Имена некоторых видных сподвижников И. Я. Яковлева названы в материалах юбилея Симбирской школы, проведенного в 1908 г. [44] и книге С. В. Чичериной [45]. Справедливо будет считать, что И. Я. Яковлев возглавлял общественное движение за национальный подъем чувашей, за сближение наций, за их равенство в рамках единой России, против насильственной русификации. Это движение можно оценивать как одну из форм национально-освободительного движения.

И. Я. Яковлев и его сподвижники немало сделали для культурного сближения чувашей с русским народом. Уровень культуры чувашского народа, степень его приобщения к культуре русского народа за полвека деятельности И. Я. Яковлева и его соратников значительно повысились. Прогрессивные люди отмечали это еще до Великой Октябрьской социалистической революции. Н. И. Колосов в 1908 г. писал: «...Если раньше русскому казался смешным каждый «шаг чувашенина», каждое его слово, каждое движение, то теперь между русским и чувашенином устанавливаются вполне добрые, мирные отношения, и несомненно, недалеко то время, когда окончательно сгладится грань, отделяющая чувашенина от русского и препятствующая ему чувствовать себя полноправным русским гражданином» [46]. В том же году, приветствуя И. Я. Яковлева в дни юбилея школы, упомянутый выше А. В. Годнев говорил: «...В высшей степени решенным я считаю принципиальный вопрос о направлении и характере взаимных отношений чувашского и русского народа. Мысль, что оба эти народа самою историею связаны друг с другом неразрывно, что их интересы и культурные, и экономические солидарны, что им нужно рука об руку, как самым доброжелательным соседям, работать для обоюдного процветания, с ясным сознанием, что в дружной и хорошо согласованной работе заключается их общая выгода... – эта мысль мне представляется не только вполне правильной, но и нравственно прекрасной» [47].

Многочисленные факты, приведенные в книге С. В. Чичериной, также свидетельствует о значительных успехах в сближении чувашского и русского народов, благодаря деятельности Яковлева и его последователей.

Сближение чувашей с русскими и другими народами не входило в расчеты национал шовинистов, стремившихся к сохранению национальной вражды, разобщенности народов России, чтобы легче было угнетать трудящихся разных национальностей. Поэтому в течение всей своей многолетней общественно-политической и педагогической деятельности до революции Яковлев терпел гонения со стороны реакционно-великодержавного лагеря. В 70-80-х гг. XIX в. И. Я. Яковлева преследовали представители шовинистического духовенства Смелов и Любимов, школьный инспектор Казаринов; в 90-х гг. – симбирский епископ Никандр Молчанов, земский начальник Яковицкий, помощник попечителя Казанского учебного округа Спешков, в начале XX в. назначенный попечителем и добившийся ликвидации в 1903 г. должности инспектора чувашских школ, после него – помощник попечителя Погодин; с 1912 г. – попечитель округа Кульчицкий, ставший в 1916 г. министром народного просвещения, его подручный Богоявленский и другие мракобесы. Все они обвиняли Яковлева в сепаратизме, в стремлении к отторжению чувашей от русских, к созданию чувашского национального государства и т. п. Этот хор клеветы поддерживали некоторые местные помещики и чиновники.

Отвергая обвинения в сепаратизме И. Я. Яковлев написал десятки объяснений и докладных записок, которые сохранились в архивах и стали известны историкам, выступал со статьями в газетах и журналах. Он постоянно и справедливо доказывал, что ни исторические, ни культурные, ни географические условия не дают оснований для политического и государственного обособления чувашей от русского народа, от России [48]. По его мнению, чуваши должны преданно помогать русскому народу в разрешении возникающих перед ним задач, «с верой в то, что многострадальный мудрый русский народ поймет в свое время, признает и оценит их подвиги и жертвы [49], а в таком «мирном и малокультурном крае», как Среднее Поволжье, нет никакой почвы для сепаратизма. «Наши инородцы, – писал Яковлев в объяснительной записке министру народного просвещения от 8 ноября 1912 г., – так отстали от окружающего их русского народа, настолько бедны духом и материально, что ни о каких подобных мечтаниях с их стороны не может быть и речи... Они – незначительные спутники мирового русского народа – покорно следуют в его исторической орбите, его счастье – их счастье, его горе их горе, его будущее – их будущее» [50]. Правда, встречающиеся в цитатах слова «незначительные спутники», «покорно следуют», часто приводимая фраза «никакой самостоятельной политической роли нашим восточным инородцам играть не суждено, никакого самобытного и национального развития им искать не следует» [51], вероятно, исходили из осознания им угнетенного положения народа в то время.

Усилия И. Я. Яковлева и его сподвижников, направленные на сближение народов, негативно воспринимались некоторыми представителями чувашского национального движения. В период первой русской революции они выдвинули против просветителя чудовищное обвинение в предательстве интересов чувашского народа. Г. Ф. Алюнов и Д. П. Юман выступали против него с пасквилями. Такие нападки на Яковлева продолжались и в первые годы советской власти.

Ревнителем равенства и сближения чувашского народа с русским и другими народами И. Я. Яковлев остался и после Октябрьской революции. В приветствии I съезду Советов Чувашской автономной области в ноябре 1920 г. Иван Яковлевич выразил пожелание, чтобы работа по возрождению чувашской культуры развивалась в строгом согласии с государственными интересами и идеалами великого русского народа [52]. В завещании чувашскому народу, написанном 4 августа 1921 г., выдающийся просветитель писал: «Русский народ выстрадал правду, и, нет сомнения, правдой этой он поделится с вами. Верьте в Россию, любите ее, и она будет вам матерью» [53].

Литература и источники

1.  Яковлев И. Я. Николай Иванович Ильминский (воспоминания) // Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук (НА ЧГИГИ). Отд. II. Ед. хр. 523. Инв. № 507. С. 50.

2. Яковлев И. Я. Письма. Чебоксары, 1985. С. 92.

3. Яковлев И. Я. Моя жизнь // НА ЧГИГН. Отд. П. Ед. хр. 523. Инв. № 1506. С. 52.

4. Там же. С. 3-67.

5. Там же. С. 61.

6. Там же. С. 75-85.

7. Там же. С. 78, 92, 119.

8. На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы (28 октября 1868-1908). Симбирск, 1910. С. 51.

9. Яковлев А. И. Иван Яковлевич Яковлев (1848-1930). Чебоксары, 1948. С. 28-89.

10. Макаров М. П. Илья Николаевич Ульянов и просвещение чуваш. Чебоксары, 1958. С. 119-155.

11. Волков Г. Н. Формирование демократической педагогики чуваш. Ч. II. // НА ЧГИГН. Отд. I. Ед. хр. 461. С. 165-218.

12.  Материалы к истории Симбирской чувашской школы. Симбирск. 1915. С. 4; см. также: На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы (28 октября 1868-1908). Симбирск. 1910. С. 4.

13.  Яковлев И. Я. Букварь для чуваш с присоединением русской азбуки. Изд. 14-е. Симбирск, 1900. С. 28.

14.  Яковлев И. Я. По поводу заметки земского начальника С.Я. о земских инородческих школах // Симбирские губернские ведомости. 1894, 3 декабря. № 84.

15.  Яковлев И. Я. Краткая заметка об инородцах Волжско-Камского края. Симбирск, 1897. С. 4-5.

16.  Перечисленные факты подробнее освещены в рукописи Г.Н. Волкова «Формирование демократической педагогики чуваш». Ч. II.

17.  НА ЧГИГН. Отд. I. Т. 48. С. 102.

18.  С.Г. Библиографическое известие // Ученые записки Казанского университета. Казань, 1837. Кн. 1. С. 136-138.

19.  Казанская газета. 1902. № 35.

20. Представление И. Я. Яковлева попечителю Казанского учебного округа от 29 января 1905 г. // Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф. 361. И.Я. Яковлев в 1917 г. с полным основанием заявлял: «...Я никогда не разделял господствовавших отчасти в правительстве, но и главным образом среди духовенства и земств, руководимых представителями узкого национализма, стремлений к насильственной русификации инородцев, тем более сам никогда таких навязанных мер не употреблял» // Там же.

21.  Яковлев И. Я. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. Рукопись. Цитируется по копии в НА ЧГИГН. Отд. II. Ед. хр. 762. С. 326.

22.  Центральный государственный архив Чувашской Республики. Ф. 207. Oп. I. Д. 786. Л. 135. Цитируется по копии в НА ЧГИГН. Отд. И. Ед. хр. 527. С. 774.

23.  Яковлев И. Я. Николай Иванович Ильминский. С. 83.

24.  НА ЧГИГН. Отд. II. Ед. хр. 762. С. 774.

25.  Яковлев И. Я. Письма. Чебоксары, 1985. С. 27.

26.  НА ЧГИГН. Отд. П. Ед. хр. 762. С. 441.

27.  Яковлев И. Я. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье // НА ЧГИГН. Отд. II. Ед. хр. 762. С. 355-354.

28.  Яковлев И. Я. в воспоминаниях современников. Чебоксары, 1968. С. 79.

29.  НА ЧГИГН. Отд. П. Ед. хр. 61. Л. 13.

30.  Временные педагогические курсы, устроенные при Симбирской чувашской учительской школе в 1891 году для учителей чувашских начальных училищ (с кратким очерком таких же курсов 1883 г.). Симбирск. 1899. С. 19.

31.  Отчет о состоянии сельскохозяйственной фермы Симбирской чувашской учительской школы за 1912 год. Симбирск, 1913. С. 130.

32.  НА ЧГИГН. Отд. II. Ед. хр. 527. С. 396.

33.  Яковлев И. Я. По поводу заметки земского начальника С.Я. о земских инородческих школах // Симбирские губернские ведомости. 7 декабря. № 85.

34.  Временные педагогические курсы... С. 32.

35.  Там же. С. 31.

36.  Там же. С. 26-27.

37.  На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы. С. 35.

38. См.: Отчет о состоянии сельскохозяйственной фермы Симбирской чувашской учительской школы за 1912 год. С. 132-136.

39.  НА ЧГИГН Отд. II. Ед. хр. 527. С. 469.

40.  Там же. С. 105.

41.  Отчет о состоянии сельскохозяйственной фермы Симбирской чувашской учительской школы за 1912 год. С. 83. 84, 92. 93, 130.

42.  Из докладной записки И. Я. Яковлева попечителю Казанского учебного округа от 19 ноября 1895 г. / НА ЧГИГН. Отд. I. Ед. хр. 461. С. 471.

43.  См. НА ЧГИГН. Отд. II. Ед. хр. 527.

44.  На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы. С. 1-123.

45.  Чичерина С. У приволжских инородцев. Путевые заметки. СПб., 1905. С. 313-427. Приложения. С. 3-210.

46.  На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы. С. 13.

47.  Там же. С. 34-35.

48.  Яковлев И. Я. Краткий очерк Симбирской чувашской учительской школы. Симбирск, 1908. С. 5.

49.  Отдел рукописей Национального музея Чувашской Республики. Папка 46/г. Цитируется по рукописи Г. Н. Волкова «Формирование демократической педагогики чуваш», ч. II. С. 266.

50.  Димитриев В. Д. О личном архиве И. Я. Яковлева // Советская педагогика. 1958. № 9. С. 94.

51. Яковлев И. Я. Краткий очерк Симбирской чувашской учительской школы. С. 5; см. также: Яковлев И. Я. По поводу заметки земского начальника С. Я. о земских инородческих школах // Симбирские губернские ведомости. 1894, 3 декабря. № 84.; НА ЧГИГН. Отд. II. Ед. хр. 762. С.429; На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы. С. 6.

52.  НА ЧНИИ. Кн. пост. № 5. Инв. № 2917.

53. Советская педагогика. 1958. № 9. С. 97.

Димитриев, В. Д. И. Я. Яковлев - ревнитель равенства и сближения народов // Димитриев, В. Д. Просветитель чувашского народа И. Я. Яковлев / В. Д. Димитриев. - Чебоксары, 2002. - С. 44-62. - Библиогр.: 53 назв.