Н. Г. Краснов

Становление и развитие чувашской

национальной школы

Поворот в настроении чувашского народа в направлении к свету и знаниям начался, хотя и не сразу, но именно со времени основания чувашской школы в Симбирске.

И. Я. Яковлев

1. Из истории школьного образования чувашей

2. Преобразование Симбирской чувашской школы в центральную и учительскую

3. Педагогические идеи И. Я. Яковлева и его система просвещения

4. И. Я. Яковлев - издатель и переводчик

5. И. Я. Яковлев в оценках зарубежных ученых

Из истории школьного образования чувашей

Школа всегда была необходимым звеном в развитии обществ, всего народа. С глубокой древности она являлась рассадником знаний, умении, хранителем культуры в целом. Каждый народ в своем историческом развитии создает свою школьную систему для удовлетворения духовных и материальных потребностей. У чувашей появление школы в первой четверти второй половины XIX в. неразрывно связано с именем И. Я. Яковлева. Но это не значит, что до Яковлева школ на территории Чувашии не было.

Исторические источники свидетельствуют о том, что школьное образование предшественников современных чувашей началось в первом тысячелетии нашей эры. С появлением государственного строя возникли различные школы: религиозные, ремесленные, военные, лекарские. Подобные существовали и в раннефеодальном государстве Волжской Болгарии, возникшем в X в. Она <стала первым государственным объединением в Среднем Поволжье>¹. Территория современной Чувашии тоже входила в состав этого государства.

Волжские болгары имели тесные культурно-экономические связи с арабскими странами и прежде всего с Сирией. Под влиянием арабской культуры правящая верхушка Волжской Болгарии переняла ислам и арабскую письменность. И здесь ислам стал государственной религией. Для религиозного просвещения при мечетях открывались духовные училища, а при ремесленных мастерских - школы ученичества, что было доступно больше всего господствующему классу, жителям городов. Сельское население продолжало язычествовать, пользоваться рунической письменностью. Сохраняло вековые традиции, обычаи и свой (болгарский) язык, который близок к чувашскому. Ученые считают, что болгарское культурное наследие для чувашского и татарского народов является таким же общим достоянием, каким является наследство Киевской Руси для русского, украинского и белорусского народов. Так, академик В. В. Бартольд писал: <Чуваши могли происходить не от жителей городов на Волге, а только от таких частей болгарского народа, которые всегда обитали в лесах и были мало затронуты мусульманской городской культурой>². Крестьянских детей воспитывали семья, природа, жизнь. Так в одном и том же государстве постепенно складывались две системы воспитания и образования, а именно: для бедных и богатых. Причем чем дальше, тем больше болгарская знать тяготела к арабскому языку, который в те времена являлся языком торговли, культурного обмена на Востоке. В воспитании и образовании молодежи все это породило двуязычие, продолжавшее углубляться и в последующие века. И сегодня двуязычие является важнейшим принципом школьного образования чувашей, обусловленное историческим развитием жизни народа.

Болгары имели развитую культуру. В крупных городах, какими являлись Болгар, Биляр, Сувар, Ошел и другие, чеканили монеты, производили ювелирные и гончарные изделия, железные плуги, различное оружие, орудия труда, строили суда, каменные здания и т. д. Волжская Болгария содержала 50-тысячную армию с полным вооружением. Однако в 1237 г. она была разгромлена монголо-татарами, после чего ее территория вошла в состав Золотой Орды. Спасаясь от варваров, болгары сильно подвинулись далеко на север, дошли до р. Суры, а часть перешла к русским.

На захваченной территории монголы установили колониальный режим, а население поставили на положение рабов. Волжская Болгария с развитым сельским хозяйством превратилась в главную житницу Орды. Установив свое господство над покоренными народами, администрация Орды поощряла развитие среди них торговли, ремесла, всякого рода промыслы, чтобы возродить разрушенное хозяйство, а затем взимать с производителей всевозможные налоги. Таким же путем восстанавливались разрушенные города, строились новые. В болгарских городах вновь появились ремесленные мастерские, школы, мечети и др. <За XIII-XIV вв. в городах Золотой Орды сложились целые кварталы потомственных ремесленников, которые не могли в условиях феодального общества не иметь своих организаций>³. Города превратились в опорные пункты эксплуатации народа. Особенно трудна была жизнь в провинции, в сельской местности. Для крестьян были установлены самые разные налоги, подати, повинности - всего 12. Большинство сборов от крестьян поступало в натуре. Существовал также особый сбор - сбор крупного рогатого скота (Qobcur jasagy). Сборы и налоги были настолько невыносимы, что часто крестьяне вынуждены были продавать своих сыновей, чтобы расплачиваться с долгами.

Служители культа всех направлений обязаны были проводить широкую политико-воспитательную работу среди местного населения, пропагандировать идею уважения к существующему режиму и беспрекословного повиновения его администрации, которая восхваляла хана как защитника интересов народных масс, совершающего военные походы для удовлетворения их потребностей и т. д. Из каждой семьи забирали третьего сына, а также всех мужчин-холостяков, незамужних женщин. Собирали мальчиков для подготовки к военной службе, которая продолжалась несколько лет. По словам Плано Карпино (1182-1252), посетившего Золотую Орду, дети, <когда им 2 или 3 года от роду, сразу же начинают ездить верхом и управляют лошадьми и скачут на них, и им дается лук сообразно их возрасту, и они учатся пускать стрелы>⁴. В подготовке воинов значительное место занимали различные игры, особенно облавная охота.

И в Золотой Орде школы среди болгар находились в городах. Однако это не значит, что в сельской местности не было мастеров-самоучек, которые также имели своих учеников, последователей. Учащиеся школ пользовались самодельными книгами по различным отраслям человеческих знаний.

Древние чуваши употребляли слово <книга> (koniv - древнечувашское, könyü - древневенгерское⁵) в значении <письмо>, <ученье>, <бумага>. У придунайских болгар первоначально <книга> имела такое же значение⁶. Книгу в современном представлении чуваши могли видеть не раньше второй половины XVI в. у русских миссионеров. Впоследствии в силу исторических условий в чувашском языке форма <книга> стала доминирующей вместо древнечувашского .

Наиболее древний образец чувашского фольклора, связанный со словом <книга>, - это поговорка: Чӑваш кӗнекине ӗне ҫинӗ - чувашскую книгу съела корова⁷. Она имеет исключительно глубокий социально-исторический смысл. В ней отражена судьба чувашской культуры далекого прошлого - до присоединения Чувашии к Русскому государству. Впервые ее записал шотландский путешественник Джон Белл (1691 - 1780). В ноябре 1715 г. во время поездки по Волге он посетил некоторые чувашские и марийские прибрежные населенные пункты, беседовал с крестьянами и сделал такую запись: <Есть у них предание, что некогда имели книгу, которая содержала в себе правила их веры, но никто не мог ее читать, пришла корова и съела ее>⁸(т. е. книгу об исламе на арабском языке).

Трудно ручаться за точность передачи мыслей крестьян, но ясно одно, что речь идет о распространении ислама среди народов Среднего Поволжья. Оно началось еще до нашествия монголов и продолжалось в период Золотой Орды и Казанского ханства. Население Болгарского государства имело возможность приобщаться к исламской культуре. Кто хотел этого, добивался. Однако после нашествия монголов на Волгу условия жизни в корне изменились. Крестьян вынуждали заниматься скотоводством в небывалых до этого масштабах для удовлетворения внутренних и внешних потребностей Орды. По данным Ибн Баттуты (1304-1377), посетившего Поволжье в 1333 г., в крае настолько развито было скотоводство, что отдельные владельцы имели десять тысяч животных и даже более. Они перегоняли скот летом на север Волги, а к зиме - на юг. Стадо лошадей пасли мужчины, они же доили кобыл для производства кумыса, а женщины разводили коров.

Весною, летом и осенью по заливным лугам левого берега Волги постоянно двигались стада крупного рогатого скота. Каждое стадо проходило от одного участка к другому с таким интервалом, что ко времени приближения к новому, прежний зарастал травой. Ежегодно крестьяне обязаны были сдавать выращенный на своем дворе скот. Так пополнялись стада и к зиме спускались к низовью Волги.

К XV в. монголы поставляли отсюда крупный рогатый скот на итальянский рынок⁹. Огромное количество скота, кроме того, требовалось на содержание войск, администрация Орды и преданных хану людей.

По данным немецкого ученого Б. Шпулера, монголы заставляли крестьян сушить мясо, главным образом говядину, и сдавать его местным сборщикам. Такой продукт нужен был монголам для совершения дальних военных походов. В этот период чуваши совершенствовали свое искусство длительного храпения мяса, чему также учили молодежь. Это искусство дошло и до нас. Чуваши по сей день готовят особый вид домашней колбасы - ширтан. Конечно, производство подобных продуктов имело место у многих кочевников, но в Золотой Орде крестьяне занимались им более 200 лет в государственном масштабе. Поэтому здесь это искусство достигло высокого совершенства.

Австрийский дипломат в России С. Герберштейн (I486 - 1566) изучал историю Орды не только по письменным источникам, но и по рассказам отдельных представителей правящей верхушки Казанского ханства. Он оставил ценные сведения о жизни порабощенных народов Среднего Поволжья. Вот что он писал о распределении продовольствия монголо-татарами: <Они обычно дают на сорок человек одну корову или лошадь>¹⁰. Золотая Орда содержала несколько сот тысяч воинов, а Казанское ханство выставляло к русским границам, по словам того же дипломата, <...войска в 30 тысяч человек, преимущественно пехотинцев>¹¹. Отсюда не трудно подсчитать, сколько коров или лошадей требовалось ежедневно только на содержание войск, а это создавалось трудом крестьян.

По данным современной археологии, в средние века и раньше <основным направлением животноводства у населения г. Чебоксар было скотоводство со значительным содержанием в хозяйствах крупного рогатого скота>¹². Остеологические материалы Первого Тигашевского городища в Ба-тыревском районе Чувашской ССР показали, что кости крупного рогатого скота составляли 38,3%, мелкого скота - 30,71%, лошадей - 11,5%, домашних птиц - 0,6%, собак - 0,5%, кошек - 0,4%>¹³.

Подневольное положение крестьян губило духовное развитие народа. Не случайно у многих народов Волжско-Камского края, входивших в состав Золотой Орды, есть пословицы, поговорки, легенды о книге, которую съела корова и никто другой¹⁴.

Сельскому населению, занятому тяжелым трудом по разведению крупного рогатого скота, было не до культурного развития, не до чтения книг, которые издавна считались священным символом культуры. В условиях монголо-татарского гнета чуваши были доведены до такого состояния, что потеряли надежду на сохранение своей самобытной культуры (книги, письменность). Появление вышеупомянутой поговорки следует рассматривать как выражение собственной оценки народа, стоявшего на грани исчезновения из истории. В ней отражена тревога народа за свое будущее. Только благодаря переселению многих крестьян в дремучие леса, непроходимые овраги и болотистые места чуваши спасли свою культуру.

В современном чувашском языке имеется целый ряд пословиц, поговорок, возникших в тяжелые годы монголо-татарского гнета, и многие связи с содержанием и разведением коров. Ӗне ҫинче йӗнер килӗшмест - корове седло не пристанет (буквально - корове седло не идет)¹⁵. Из-за отсутствия лошади в хозяйстве крестьяне вынуждены были использовать корову как тягловую силу. Однако она не могла заменить лошадь и к ней седло не прицепишь. Позднее чуваши стали использовать эту пословицу для выражения несоответствия, противоречия: санӑн уру ҫине ӗне пусман-ха - на твою ногу корова еще не наступила¹⁶. Так говорят о человеке, не испытавшем в жизни трудностей.

Для каждой семьи содержание коров в большом количестве считалось исключительно тяжелым трудом. Для каждого ее члена это было большим жизненным испытанием. Наконец, приведем еще одну поговорку: ӗнесем шыв ӗҫнӗ чух пӑрушӗсем пӑр ҫуласан та юрать, тет - пока коровы пьют воду, телятам ладно и лед полизать¹⁷.

Эта пословица неопровержимо свидетельствует о масштабе содержания крупного рогатого скота в хозяйствах чувашских крестьян. На водопой приходило так много коров, что телятам приходилось лизать лед, пока взрослые коровы не напьются. Впоследствии чуваши употребляли эту пословицу для подчеркивания необходимости уважать старших, при отделении главного от второстепенного и т. д.

К сожалению, в нашей литературе почему-то до сих пор не объяснены причины происхождения приведенных поговорок. Иностранные ученые-чувашеведы также не выяснили причины их порождения. Мало того, они часто цитируют первую из них (чувашскую книгу корова съела) для характеристики уровня культуры наших предшественников.

Первые ученые, записавшие упомянутую поговорку, по-разному относились к ней. Д. Белл не комментировал ее, а Сталенберг, по словам Миллера, <принимал сию пословицу якобы за правду>¹⁸. Во время своего путешествия по Среднему Поволжью Миллер спрашивал многих чувашских крестьян - как могла съесть их книгу корова? Последовал одинаковый ответ - что это только шутка. Не все крестьяне могли знать причины происхождения поговорки, связанной с тяжелыми последствиями монголо-татарского господства в Поволжье .

В языках и других народов сохранились подобные фольклорные памятники о небывалом масштабе содержания домашних животных. Так, с началом развития текстильной промышленности в Англии некоторые пахотные земли были превращены в пастбища для овец, что привело еще в конце XV в. к ухудшению жизненного уровня народа. Томас Мор иронически писал: овцы <стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и города>¹⁹. Суровая жизнь англичан, связанная с разведением овец, отразилась не только в литературе, но и фольклоре. В Англии за кражу овец тогда казнили через повешение. Следы этого закона по сей день сохраняются в английском языке в виде поговорок, крылатых выражений. 12 таких выражений встречаются в словаре Хорнби²⁰. Вот некоторые из них: As well be hanged for a sheep as for a lamb - если тебе суждено быть повешенным за кражу ягненка, то почему бы тебе заодно не украсть и овцу. Separate the sheep from the goats - отделить овец от козлиц, т. е. отделить вредное от полезного, плохое от хорошего.

В английском языке сохранились следы исторического процесса далекого прошлого. То же самое мы находим в чувашском языке.

В Волжской Болгарии наряду с болгарским языком в обучении употребляли арабский язык, особенно в духовных школах, в Золотой Орде - кыпчакский (близкий к татарскому) и чувашский, в Казанском ханстве - татарский и чувашский языки. Формирование чувашской народности завершилось в XIV в., в период Золотой Орды.

После распада Золотой Орды чуваши вошли в состав Казанского ханства. В этом феодальном государстве существовали такие же школы, что и в Золотой Орде. Они были доступны господствующему классу. Для распространения ислама строили мечети, а при них организовывали миссионерские школы. Процесс исламизации в этом государстве охватывал более широкие слои населения, и в этом была заслуга миссионеров. Несомненно, влияние татарской культуры на другие народы ханства усиливало значение двуязычия не только в общественном воспитании, но и в семейном. Здесь складывались благоприятные условия для отатаривания язычествовавших народностей и перехода их к магометанству, особенно для чувашей, язык которых был близок к татарскому (тогда государственному) языку. Кроме того, во всех общественных школах обучение велось на татарском языке. Владевшие этим языком чуваши могли учиться у них. Однако по окончании этих школ они покидали родную среду и становились носителями другой национальной культуры. Хранителем же культуры родного народа оставалось сельское население.

В крупных сельских населенных пунктах опытные мастера-старцы организовывали школы ремесленного ученичества. Весь процесс обучения в них осуществлялся на родном языке. Учащимися являлись крестьяне, стремившиеся к овладению каким-либо ремеслом для удовлетворения своих потребностей. Опытные плотники, кузнецы, валяльщики являлись учителями и наставниками молодежи. При обучении они пользовались системой древнечувашского счисления, руническим письмом, разными знаками собственности. Некоторые из этих знаков сельские плотники употребляют по сей день. Например, плотничные цифры, похожие на римские цифры.

В Казанском ханстве положение чувашских крестьян было не легче, чем в Золотой Орде. Как и прежде, они оставались плательщиками самых разных налогов, вынуждены были заниматься разведением крупного рогатого скота. Чуваши, как и другие покоренные народы, стремились к освобождению от феодального гнета исламского государства, что произошло только после присоединения Среднего Поволжья к Русскому государству.

В 1552 г. русские войска разгромили Казанское ханство, и Среднее Поволжье вошло в состав России. Началась колонизация края. В городах и крупных сельских населенных пунктах стали строить монастыри, церкви, а при них - школы для распространения христианской грамоты. Это вытекало из решений Стоглавого Собора (1551 г.).

В казанских и свияжских монастырях открывались школы для инородцев. В 1556 г. в Чебоксарах был основан Троицкий монастырь. Так начался новый период просвещения, школьного образования чувашей. В 1789 г. в Чебоксарах открыли первое светское учебное заведение - городское училище. В 1807 г. в с. Буртасы появилось первое сельское училище Министерства народного просвещения для чувашей. Возникали церковноприходские, удельные, земские, братские школы. Следует отметить, что школы братства святителя Гурия отличались от всех других тем, что обучение в них осуществлялось на родном языке учащихся. Во всех остальных школах до 1870 г. учебно-воспитательный процесс осуществлялся на русском языке.

Братские школы Казанского учебного округа для Министерства народного просвещения являлись экспериментальными. Именно они доказали, что во всех начальных школах возможно успешное обучение на инородческих языках. Министерство народного просвещения признало это только в 1870 г. В этом же году правительство приняло Правила об образовании инородцев, населяющих Россию, которым допускался в начальную школу всех ведомств и чувашский язык. Открывались инородческие школы различных типов.

В условиях либерализации школьного обучения гимназист Яковлев создает в Симбирске свою школу.

Краснов, Н. Г. Становление и развитие чувашской национальной школы // Краснов, Н. Г. Выдающийся чувашский педагог-просветитель / Н. Г. Краснов. - Чебоксары, 1992. - Гл. 3. - С. 82-91.

¹ История Чувашской АССР. Т. 1. 2-изд., перераб.- Чебоксары, 1983. С. 37

² Бартольд В. В. Сочинения. Т. V. - М.: Наука, 1968. С. 520.

³ Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее падение. - М.-Л. 1950. С. 153

⁴ Плано Карпини Джиованни. История монголов. Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. - М., 1957. С. 36.

⁵ Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4-х томах. 2-е изд. Т. 2. - М., 1986. С. 263.

⁶ Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. Т. 1.-М., 1950. С. 323.

⁷ Романов Н. Р. Чувашские пословицы, поговорки и загадки. - Чебоксары, 1960. С. 39.

⁸ Беллевы путешествия через Россию в разные азиатские земли. Ч. 1.-СП6., 1776. С. 18.

⁹ Spuler Bertold. Die Goldene Horde. Die Mongolen in Russland 1223-1502. Zweite erweiterte Auflage. Wiesbaden, 1965. S 423.

¹⁰ Герберштейн С. Записки о московских делах. - СПб., 1908. С. 142

¹¹ Там же. С. 145.

¹² Петренко А. Г. Древнее и средневековое животноводство Среднего Поволжья и Приуралья. - М., 1984. С. 136.

¹³ Материалы по истории Чувашской АССР. Чебоксары, 1958. С. 80

¹⁴ См.: Вотяки (легенда о книге). // Записки императорского Русского географического общества. Т. 14. Вып. 3. - СПб., 1889. С. 78.

¹⁵ Ашмарин Н. И. Сборник чувашских пословиц. - Чебоксары. 1925. С. 15.

¹⁶ Там же. С. 36.

¹⁷ Ашмарин Н. И. Словарь чувашского языка. Вып. IV.- Чебоксары, 1929. С. 115.

¹⁸ Описание живущих в Казанской губернии языческих народов, яко то черемис, чуваш, вотяков. - СПб., 1791. С. 29.

¹⁹ Моор Т. Утопия. - М.-Л. 1947. С. 47.

²⁰ Hornby As. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Vol. 11. M.-L. Oxford. 1982. P. 282.

Н. Г. Краснов

Преобразование Симбирской чувашской школы в центральную и учительскую

После принятия 26 марта 1870 г. <Правил о мерах к образованию населяющих Россию инородцев> в Поволжье благодаря заботам прогрессивных общественных деятелей значительно расширилась сеть школ для нерусского населения края, в результате чего в 1873 году Казанский учебный округ по числу народных училищ и учащихся в них занимал первое место по всей России. Однако учителей в них по-прежнему не хватало. Это не раз отмечалось в официальных документах Министерства народного просвещения: в частности, в отчете министра за 1873 год было указано, что <более 500 училищ вовсе не имеют учителей, более 3000 остались, по необходимости, при учителях малограмотных, случайно попавших на педагогическое поприще и терпимых только потому, что их некем заменить, да и из остальных учителей только меньшая часть может быть признана удовлетворительной по своим познаниям и умению вести училищное дело>¹. Учебных заведений, готовивших учителей, особенно для национальных окраин, было ничтожно мало.

В 1873 г. по всей России насчитывалось 42 учительские школы и семинарии. Особенно медленно открывались педагогические учебные заведения в Казанском учебном округе, который по числу учительских семинарий, наоборот, занимал одно из последних мест. Поэтому управление округа поощряло меры по использованию уже имеющихся учебных заведений для подготовки учителей. С 1875 г. при учительских семинариях стали открываться подготовительные классы, где желающим разрешалось экзаменоваться на звание учителя. В том же году в Казани решено было открыть татарскую учительскую школу.

Вступив в 1875 г. в должность инспектора чувашских школ Казанского губернского округа, Яковлев по-прежнему оставался руководителем и чувашской школы в Симбирске. Другого такого учебного заведения, которое выпускало бы учителей для чувашских школ с учетом нужд народа, в Поволжье не было. <Начиная с 1875 г. Симбирская чувашская школа приобретает значение и характер учительской семинарии, призванной удовлетворять нужды сельских школ в преподавательских силах>². Подтверждением этих слов служит и учебная программа, которую Яковлев постоянно обновлял, включая в нее новые предметы. Большое место в ней отводилось практическим занятиям учащихся. Школа продолжала идейно руководить всеми чувашскими училищами, снабжала учебниками и учебными пособиями, направляла в училища своих воспитанников. Но по-прежнему она не имела права присваивать им звание учителя. Летом 1876 г. Яковлев ходатайствует перед управлением Казанского учебного округа о преобразовании Симбирской чувашской школы в учительскую семинарию, в управление Казанского учебного округа, а затем и в канцелярию Министерства народного просвещения представляет свой проект будущего чувашского педагогического учебного заведения и штатов для него. Однако министерство не удовлетворило просьбу и вместо создания крайне необходимого учебного заведения осуществило строительство при школе церкви. Только через год постановлением министерства просвещения от 4 апреля 1877 г. было официально разрешено готовить учителей для чувашских школ Казанского учебного округа в <Симбирской чувашской школе впредь до открытия в этом округе чувашской учительской школы>³.

С этого времени и до 1890 г. она называлась Симбирской центральной чувашской школой. Ее воспитанники пользовались теми же правами и льготами, что и выпускники учительской семинарии и уездного училища. Им представлялись льготы в отбывании воинской повинности, в освобождении от натуральных налогов и др. Будущие учителя изучали закон божий, главные основания педагогики, русский и церковнославянский языки, главные основания геометрии, землемерие, линейное черчение и рисование, русскую историю вместе с всеобщей, русскую географию вместе с всеобщей, главные сведения для понимания явлений природы, чистописание и пение, ремесла и гимнастику. Серьезное внимание уделялось изучению родного и русского языков, обучению хоровому пению на родном и русском языках. Выпускник Казанской инородческой учительской семинарии Л. П. Петров (Туринге) в конце 70-х годов организовал здесь оригинальный хор мальчиков, завоевавший большую популярность в Симбирске. Его приглашали в городские церкви, на земские собрания, а чувашские крестьяне, по словам Ильминского, приезжали слушать пение хора за 100 верст. Стройное пение мальчиков подметил также И. Н. Ульянов: <На чувашском и русском языках особенно на первом... любят слушать как мужчины, так и женщины из чуваш, приезжающие в базарные дни в город и заходящие послушать пение>.

Постепенно школьное образование начало охватывать и чувашских женщин, удельных крестьянок.

Первое женское училище для обучения русской грамоте удельных крестьян Симбирской губернии было открыто в 1845 г. крестьянкой Кузьминой из с. Солдатская Ташла то время, когда Симбирской удельной конторой управлял С. П. Глинка. Департамент уделов признал это училище в 1846 г. и приказал обучать девочек домоводству. В 1845 г. для девочек из семей удельных крестьян в Алатыре открыли хозяйственное училище сроком обучения 4 года. В программу входили: закон божий, чтение, счет, садоводство, уход за скотом, приготовление пищи, обработка льна и изготовление из него ткани, искусства окрашивать нить, рукоделие, литье свечек. 23 сентября 1848 г. Министерство императорского двора утвердило проект строительства третьего женского училища в Симбирской губернии. В 1850 г. училище было открыто вблизи г. Симбирска, оно имело 6 десятин земли. В 1859 г. Департамент удельного ведомства приказал построить женское училище в чувашском селе Туруново (Батыревского приказа). Однако Белокрысенко переубедил Департамент обучать чувашских девушек в Симбирском женском училище, в котором в это время обучалось 20 чувашских девушек. После окончания училища они обязаны были распространять грамотность среди своих сородичей. 11 ноября 1859 г. Департамент приказал использовать выделенные стройматериалы для Туруновского женского училища для расширения местной церкви, а для обучения в Симбирском женском училище <выбрать в чувашских селениях 10 природных чувашек 10-12 лет, имеющих крепкое телосложение, без всяких физических недостатков, притом из тех селений, где нет учительниц, школ, дабы со временем они, по выходе из училища могли сами быть наставницами>⁴. К началу 1860 г. десять девочек-чувашек из Буинского уезда и десять из Самарской удельной конторы были доставлены в Симбирское женское училище.

Однако женское образование среди чувашей не прививалось. Поэтому И. Я. Яковлев, еще будучи студентом университета, в декабре 1870 г. в своей докладной записке на имя попечителя Казанского учебного округа указывал на необходимость просвещения чувашских женщин, на организацию для них особых школ⁵. Однако учебный округ, Министерство народного просвещения не реагировали на это заявление-записку, подготовленную для министра Д. А. Толстого. Яковлев не переставал думать о создании школы для чувашских женщин. <Я знал о тяжелом положении чувашской женщины в деревне, - вспоминал он, - которое мало чем разнится от такого же положения русской крестьянской женщины. Но мне не случалось видеть, чтобы русские женщины пахали и косили. А у чувашей это практикуется. Мне казалось несправедливым, чтобы в то время, когда для чуваша-мужчины открывалась дорога к просвещению, женщины-чувашки оставались бы в невежестве. Мне рисовалось, что из школы выйдут в народ чувашский опытные учительницы >⁶.

В 1878 г. И. Я. Яковлев снова поднял вопрос о просвещении чувашских женщин. На этот раз он предложил открыть при Симбирской чувашской школе женское отделение с курсами двухклассного училища.

Министерство народного просвещения, сославшись на отсутствие средств в связи с войной^*, которую вела царская Россия с Турцией, отказалось его открыть. В то же время Яковлеву было предложено подыскать для женского училища такое место, которое бы по своему расположению находилось в центре чувашского края. Наиболее подходящими он считал Ядринский, Цивильский и Буинский уезды. Но на его предложение откликнулось лишь Туруновское сельское общество Буинского уезда, содержавшее женскую школу в церковной караулке. Общество хотело преобразовать ее в двухклассное училище. Яковлев не мог согласиться с этим, так как Туруново являлось слишком глухим селом, где возможность общаться с русским населением исключалась. Он настаивал на организации нового училища при Симбирской чувашской школе, куда, по его мнению, <в незначительном числе могли быть принимаемы и русские, присутствие которых, с условиями городской жизни и обстановки, вне влияния чувашской среды, естественно, содействовало бы усвоению русского языка чувашскими девушками и вообще способствовало бы их умственному и нравственному развитию>⁸. Яковлев указывал на то, что Симбирская чувашская школа во многом поможет в организации женского училища своим опытом и педагогическими кадрами. В заключение своего представления попечителю он просил выделить 1691 рубль на организацию женского училища в Симбирске, которое он наметил открыть во второй половине 1878 г. В течение семи месяцев со дня представления ответа на него не было. И. Я. Яковлев, не дожидаясь официального разрешения, начал набор девушек в будущее женское училище. В августе 1878 г. сюда прибыла 18-летняя девушка по имени Анастасия из села Городищи Буинского уезда, в сентябре привезли еще троих, круглых сирот, а затем - еще шестерых из села Тюрлема и деревни Семинчино Цивильского уезда. Через несколько дней приехали родители, чтобы увезти девушек. <Доселе неслыханное дело, чтобы чувашские девушки убегали в город. Подумайте о том, за кого вы после выйдете замуж>. Все девушки наотрез отказались ехать домой. После этого родителям ничего не оставалось делать, как оставить Ивану Яковлевичу наказ: <Богом, должно быть, так написано и определено, пусть наши дочери учатся. Вырастили, вспоили мы их, а теперь отдаем в твои руки, смотри за ними строго, сбереги их доброе имя, не обесславь, не опозорь наши доселе честные, незапятнанные семьи и роды>. О свершившемся факте открытия женского училища при Симбирской чувашской школе Яковлев уведомил учебный округ 29 сентября 1878 г. <В текущем сентябре в Симбирскую чувашскую школу поступило 11 девочек из Казанской и Симбирской губерний. Число поступающих постоянно растет, для них приготовлена особая комната. Все расходы впредь до открытия женской чувашской школы в Симбирске приняты мною на собственные средства>⁹.

12 октября это сообщение было представлено Д. А. Толстому, который 28 октября 1878 г. ответил попечителю Казанского учебного округа: <Объявить г. Яковлеву мою искреннюю благодарность за это полезное учреждение и пожертвование>¹⁰. Вместе с тем он не выразил даже готовности министерства поддерживать школу материально, хотя Яковлев неоднократно об этом просил.

Так, помимо министерства, при Симбирской школе возникло женское отделение. Заведование им Яковлев поручил своей жене Екатерине Алексеевне, урожденной Бобровниковой, приемной дочери Н. И. Ильминского. <Мысль об устройстве при Симбирской чувашской школе и женского отделения - училища была у меня давно. Но я не осуществлял ее до тех пор, пока не женился. Устройство женского отделения совпало у меня с моей женитьбой. Если бы я, будучи холостым, устроил женское отделение, то это только дало бы повод моим врагам создать сплетни о моей безнравственности>¹¹.

В женском отделении в течение ряда лет Екатерина Алексеевна работала бесплатно, выполняя обязанности наставницы и учительницы рукоделия. По словам Яковлева, первые 10 лет она <была единственной учительницей и воспитательницей в женском училище. Без ее согласия на бесплатную службу училище это не могло быть открыто... Она стремилась не только дать ученицам надлежащую педагогическую подготовку, но и воспитать из них примерных жен и матерей>¹².

В женщине Яковлев видел могучую силу возрождения культуры народа и потому не жалел ни времени, ни сил, ни средств для воспитания будущих учительниц, матерей. Не случайно женское училище первоначально содержалось на его личные средства вплоть до 1881 г. О значении женского образования он писал: <Не подлежит сомнению огромное воспитывающее влияние женщины, как матери, жены, учительницы на воспитание поколений и уклад жизни подрастающих поколений. Женщина является верным проводником культурных начал в семье, сокровенные уголки народной жизни часто доступны только ей одной. Вместе с тем, она является крепительницей лучших заветов и приобретений старины, нравственных сокровищ общежития, является силой, сдерживающей, предостерегающей от часто ложных исканий и научных опытов>¹³.

Фактически женское отделение (училище), открытое в 1878 г., явилось первым чувашским женским учебным заведением в дореволюционной России. Подводя итоги развития женского образования среди чувашей, И. Я. Яковлев писал: <Чувашские девушки оправдали мои надежды. Из чувашской школы вышло много хороших учительниц для сельских школ. Между чувашками оказались даже даровитые личности, так что десять бывших воспитанниц Симбирской чувашской школы пошли далее, получив высшее образование на Петербургских, Московских женских курсах и в педагогическом женском институте>¹⁴. Такими являлись: А. И. Иванова, А. И. Ларионова, В. П. Назарова, М. В. Свешникова, А. Сергеева и др.

В том же 1878 г. при Симбирской центральной чувашской школе Яковлев организовал мужское начальное училище, выделив младший класс в отдельное учебное заведение. Оно должно было стать как бы приготовительной школой для поступления в центральную и базой, где будущие учителя пройдут педагогическую практику В 1879 г. центральную школу окончило 16 учащихся. Это был ее первый выпуск. Некоторые впоследствии стали известными педагогами-учеными: Н. М. Охотников. П. М. Миронов - автор более 10 учебников по математике и другие.

Об открытии мужского училища Яковлев сообщил попечителю округа только через год, 30 декабря 1879 г.: <В сентябре 1878 г. при Симбирской чувашской школе было открыто начальное народное училище с тремя отделениями. В 1878/79 учебном году в нем обучалось 35 учащихся, а в текущем учится 17. Все содержатся на частные средства>¹⁵. Яковлев просил попечителя ходатайствовать перед министром о выделении средств, начиная с 1880 года: на содержание мужского начального училища - 480 рублей, на нужды женского - 1975 рублей.

29 марта министр Д. А. Толстой ответил Шестакову, что в распоряжении министерства нет таких сумм и что <ввиду известного Вам предложения преобразовать Симбирскую центральную школу в учительскую> он находит <более удобным обсуждение вопроса об открытии при ней практического начального училища отложить до упомянутого преобразования>¹⁶. На содержание женского отделения министр обещал выделить средства только с 1881 г.

Таким образом, школы уже существовали, но царское министерство не торопилось их даже поддерживать.

К весне 1880 г. личные сбережения Яковлева были исчерпаны, и он вынужден был сообщить попечителю учебного округа: <Воспитанники учительских классов Симбирской центральной чувашской школы, начального при ней училища и воспитанники женского отделения по неимению средств на содержание мною распущены с 24 сего апреля по 25 августа сего года>¹⁷.

Подобное случилось и в 1876 г., когда школа не имела средств для найма квартиры и учащиеся были распущены по домам.

При Симбирской центральной чувашской школе кроме начальных училищ существовали различные мастерские. В 1886 г. для них было построено одноэтажное каменное здание. В 1888 г. Яковлев добился передачи школе библиотеки и учебно-наглядных пособий закрытой Самарской учительской семинарии. Большую часть своего дома он превратил в классные помещения, приобрел несколько близлежащих домов с огородами и садами, благодаря чему расширилась ее территория и пришкольный участок. Все это укрепило материальную базу школы и дало возможность снова заговорить о ее преобразовании в учительскую семинарию или школу.

Устав будущей учительской школы И. Я. Яковлев разработал еще в 1885 г. В этом помогали ему Н. И. Ильминский и попечитель Казанского учебного округа П. Н. Масленников. Устав был выработан сравнительно быстро, но затем около пяти лет провалялся в Министерстве народного просвещения без движения. По мере того, как развивалась жизнь школы, программа ее, в сравнении с первоначальным уставом, увеличивалась качественно и количественно. После многократных ходатайств Яковлева лишь в 1890 г. Министерство разрешило преобразовать центральную чувашскую школу в учительскую, а представленный устав передало в канцелярию правительства, на основе которого император Александр III 6 февраля 1890 года утвердил Положение о Симбирской чувашской учительской школе с 24 пунктами (см. приложение № 4).

Создание учительской школы явилось неоценимым вкладом в дело развития чувашской национальной культуры. Она считалась первым средним профессиональным учебным заведением в истории чувашского народа. К 1917 г. из его стен вышло более 1000 народных учителей. В то же время эта школа служила базой для подготовки национальных кадров по литературе, искусству, музыке, сельскому хозяйству, науке, технике и другим отраслям знаний.

Программа школы постепенно расширялась. Первоначально в нее входило 16 предметов, а впоследствии - более 20. Для прочного изучения основ наук при школе были организованы различные учебно-производственные мастерские, в которых учащиеся могли работать в свободное время по избранной специальности, например, токаря, слесаря, столяра и т. д. Все учебные занятия, самостоятельные работы проходили по расписанию, включенному в общий режим дня. Вот это расписание:

И. Я. Яковлев постоянно стремился к созданию необходимых условий для подготовки высококвалифицированных для того времени сельских учителей. С этой же целью он мечтал обучать будущих учителей основам сельского хозяйства. В Симбирске с 1859 г. существовало общество сельского хозяйства. Первоначально оно имело 150 десятин земли, выпускало свой журнал <Волжский вестник>, но из-за отсутствия подписчиков издание было прекращено. И. Я. Яковлев тоже иступил в это общество.

В декабре 1892 г. Иван Яковлевич обратился с докладной запиской в Симбирское  общество сельского хозяйства, в которой просил передать школе один из заброшенных участков с фермой. Помещица Перси-Френч, претендовавшая на этот участок, затеяла с ним тяжбу. Собрание членов общества решило, однако, тяжбу в пользу школы, и ей было передано более 150 десятин земли с фермой на шесть лет с условием, что И. Я. Яковлев будет представлять обществу ежегодный отчет о ее состоянии. Благодаря ферме в школе весьма успешно осуществлялось соединение умственного и физического труда, поддерживалась преемственность трудовых традиций. Сами учителя и учащиеся участвовали в управлении фермой, в сельскохозяйственных работах. На ферме почти не было подсобных рабочих, кроме конюха, сторожа и заведующего складами. За каждым учащимся закреплялись грядки, рабочий инвентарь и определенное количество скота, за состояние которых он отвечал. На ферме было организовано дежурство учащихся.

Яковлев изучал опыт учебных заведений России, в которых преподавалось сельское хозяйство: он установил творческие связи с руководителями Уржумского трехклассного городского училища, Бирской <инородческой> учительской школы, Успенской сельскохозяйственной школы Владимирской губернии, Череповецкой учительской семинарии, Казанского земледельческого училища. От них он получил много ценных советов о путях повышения рентабельности фермы. На основании изучения опыта других заведений он написал в 1893 г. правила преподавания сельского хозяйства, утвержденные 1 февраля 1894 г. министром Государственных имуществ. Правила содержали 10 пунктов:

1) С целью распространения среди инородческого населения края сельскохозяйственных знаний в Симбирской чувашской учительской школе вводится в круг обязательных предметов обучение воспитанников сельскому хозяйству. Сверх того, в летнее время при школе устраиваются, по мере возможности, курсы для народных учителей по некоторым отраслям сельского хозяйства.

2) Практические занятия учащихся по сельскому хозяйству производятся на состоящей в ведении названной школы ферме Симбирского сельского хозяйства.

3) Теоретические сведения по сельскохозяйственным отраслям преподаются в двух последних классах учительской школы, т. е. во II и III классах, а для практических занятий по этим предметам назначаются два лета: одно при переходе воспитанников из II в III класс, а другое по окончании полного курса.

4) С целью подготовления учеников к прохождению сельского хозяйства в первом классе учительской школы проходится краткий курс естествоведения, преподавание которого возлагается на учителя Сельскохозяйственных предметов.

5) Для преподавания этих предметов, для практических занятий с учениками по сельскому хозяйству и для общего заведования хозяйством фермы определяется в учительскую школу особый учитель из лиц, окончивших курс в средних сельскохозяйственных учебных заведениях Министерства Государственных имуществ, с содержанием по 700 рублей в год.

6) На того же учителя возлагается также руководство упомянутыми курсами для народных учителей, сообразно с указанием Департамента земледелия и сельской промышленности. Равным образом он обязан вести общую отчетность по хозяйству фермы, под непосредственным наблюдением инспектора учительской школы.

7) В помощь учителю сельского хозяйства для практических занятий с учениками нанимается ученый рабочий из окончивших курс в низшей сельскохозяйственной школе с содержанием по 240 рублей в год.

8) На учебные пособия по указанным сельскохозяйственным отраслям, в том числе и на покупку семян и усовершенствованных орудий, отпускается по 260 рублей в год.

9) По окончании каждого гражданского года учитель сельскохозяйственных предметов представляет в Педагогический совет школы подробный отчет о ходе обучения означенным предметам учеников школы и народных учителей (на курсах) и о состоянии фермы, а равно о приходе и расходе хозяйственных сумм и об употреблении упомянутого пособия Министерства Государственных имуществ. Этот отчет представляется не позже 1 марта следующего за отчетным года в Департамент земледелия и сельской промышленности.

10) Наблюдение на месте за ходом означенного обучения, если окажется нужным, возлагается на чинов, командируемых Министерством Государственных имуществ¹⁸.

Для теоретического изучения основ сельского хозяйства в программу учительской школы И. Я. Яковлев ввел такие предметы, как ботаника, физиология и анатомия растений и человека, зоология, минералогия, которые в их связи с земледелием приобретали в школе практическое значение. Н. К. Крупская писала, что <...зная жизнь растений, ученик будет знать, как надо эти растения сажать, как получить максимум урожая; он будет знать, как вести земледелие. Только благодаря тесной увязке ботаники с земледелием ботаника получает общественное значение>¹⁹.

Теоретические знания биологии позволяли учащимся проводить самые различные опыты на пришкольном участке, ферме, благодаря чему они могли работать впоследствии садоводами и овощеводами. Выпускник Симбирской чувашской учительской школы 1899 г. В. Г. Егоров, видный чувашский ученый, писал: <С каким, бывало, удовольствием, радостью мы занимались на ферме и в саду или над прививкою дичков, или над окучиванием овощей, или над определением приблизительного возраста лошади или коровы и т. д. Интересы к садоводству и другим отраслям сельского хозяйства, пробудившиеся во мне в школе, сохраняются у меня до сих пор>²⁰.

В 90-х годах в течение шести лет будущие учителя изучали сельское хозяйство и смежные науки в такой последовательности.

I класс. Ботаника, систематика растений, зоология. В последующих классах учебные программы усложнялись. Рассмотрим программы II и III классов, чтобы убедиться в профессиональной подготовке учителей широкого профиля.

Второй класс

Садоводство

Плодовый питомник и его подразделения. Способы размножения растений - естественный и искусственный. Плодовый питомник. Условия, которым должен удовлетворять питомник. Почва, климат и местонахождение, потребные для питомника. Породы деревьев, способных служить дичками.

Школа сеянцев. Размножение растений семенами. Время посева, выбор семян, очистка и сортировка их. Различные способы сохранения семян. Искусственное приращивание семян перед посевом. Разбивка грядок. Обработка почвы и ее удобрение. Посев рядовой и разбросный. Враги посевных грядок. Прореживание сеянцев. Пикировка сеянцев на особые пересадочные гряды. Размножение плодовых растений корневыми побегами, отводками, черенками, глазками и кусками корней. Пересадка дичков из школы сеянцев в питомник и уход за ним, предшествующий прививке.

Различные способы прививки плодовых деревьев. Понятие о прививке и ее значении. Влияние дичка па прививку и обратно. Прививка в расщеп. Прививка под кору. Заготовление черенков для прививки весенней. Уход за молодыми деревьями вслед за прививкой черенком. Окулировка и виды ее (спящим или растущим глазком).

Воспитание привитых дерев. Естественная форма дерев: а) штамб, б) полуштамб, в) куст. Воспитание груши и яблони в штамбовой и полуштамбовой форме по методике Дитриха. Главнейшие искусственные формы дерева: а) пирамида, б) пальмета простая, в) кордонная форма. Приемы, которых надо придерживаться при формировании дерев.

Выбор плодовых сортов для питомника. Основания выбора фруктовых сортов для питомника, соответственно местным условиям. Племенные и сортовые деревья и значение их в питомнике.

Выбор места для плодового сада. Посадка дерев в плодовом саду. Время посадки. Подготовительные работы: разбивка сада, копка ямок, размеры и расстояния их. Выбор молодых деревьев. Приготовление дерев к посадке. Обрезка кроны и корней. Посадка дерев. Установка кольев.

Уход за насаженными деревьями. Подрезка ветвей в первые годы после посадки. Очистка и прореживание ветвей у взрослых деревьев. Моложение кроны. Исправление порочной кроны. Перепрививка дерев. Защита штамба от врагов. Прорезка коры в молодом возрасте, очистка коры. Обмазка ран. Уход за корнями. Обработка земли кругом дерева. Удобрение.

Болезни плодовых дерев. Вредное действие морозов и других неблагоприятных климатических условий. Болезни корня. Болезни коры. Болезни листа, плода. Болезни дерева.

Враги плодового дерева. Зайцы, мыши и птицы. Бабочки. Жуки. Тли и пилильщики. Общие замечания.

Сбор, сохранение и упаковка плодов. Устранение вредного обилия плодов. Определение времени спелости и сбора плодов. Сохранение семенных плодов. Упаковка пересылаемых плодов.

Учебником служила книга Раевского <Плодовая школа>.

Огородничество

Условия разведения огорода. Местонахождение. Почва. Вода, Удобрение. Запасы земли.

Устройство огорода. Севооборот на огороде. Раздел огорода. Устройство гряд. Огородный инструмент.

Парники. Значение парника и условия его расположения. Устройство парников. Набивка парников навозом и землей. Первые гряды и рассадники.

Огородные растения. Разделение огородных растений. Одно-двух-и многолетние огородные растения. Новые сорта овощей и улучшение существующих.

Огородные семена. Достоинство семян. Мочка и проращивание семян. Заготовление огородных семян. Сохранение на зиму огородных овощей (семенных). Весенняя пересадка огородных семенных овощей и уход за ними. Сбор и сохранение семян.

Посев огородных растений и уход за посевом. Посев в парниках. Уход за посевом в парниках. Посев семян на грядках без рассады. Уход за посевом на грядах. Пересадка рассады из парников в грунт.

Отдельное рассмотрение некоторых огородных растений, а именно: капусты кочанной, моркови, свеклы, картофеля, огурцов, редиса, лука репчатого, гороха, пряных растений (петрушки парниковой и лиственной, сельдерея обыкновенного, укропа, эстрагона, тмина и чабера). Условия разведения этих растений. Семена и заготовление их. Посев и уход за посевом. Созревание, уборка, пользование и сохранение огородных растений. Сорта.

Учебником служила книга В. Д. Кренке <О сельском хозяйстве>. Вып. V, VI.

III класс

Растениеводство общее

О почве. Разные роды почвы. Почва глинистая, суглинистая, песчаная, супесчаная, мергелистая, известковая, перегнойная, черноземная, подзолистая, солончаковая и каменистая.

Земледельческие орудия. Общие замечания. Соха и плуг, Борона. Катки. Сеялка. Запашник. Окучник. Молотилка.

Удобрения. Удобрение почвы хлевным навозом. Зависимость навоза от подстилки и содержания животных. Навозные хранилища. Навозная жижа. Употребление навоза, получаемого от разного рода животных.

Разные средства для удобрения. Общие замечания. Известь, гипс. Зола. Птичий помет. Компост. Фосфорит и суперфосфат. Зеленое удобрение. Паровое удобрение.

Обработка почвы. Пахание. Глубина пахания. Ширина пластов. Боронование. Укатывание. Обработка парового поля. Обработка под яровые посевы. Успех работы.

Семена. Достоинство семян. Проба всхожести семян. Вес семян и крупность зерна. Свежесть семян, хранение и перемена их. Домашнее заготовление семян. Мочка семян и очистка их от головни и ржавчины.

Посев, разные способы посева. Глубина посева. Количество семян для посева. Смешанные посевы.

Уход за посевом. Предохранение от подмочки. Боронование и укатывание посевов. Подкашивание озимей. Ломание яровых посевов. Мотыжение и полотье. Созревание растений. Время жатвы. Способы жатвы. Вязка снопов и величина их. Укладка хлебов в поле. Укладка хлебов на гумне.

Молотьба и веяние. Молотьба овсяного хлеба. Молотьба сыромолотом. Веяние, сортировка и сушка зерна.

Урожай хлебных продуктов. Урожай зерна. Урожай соломы и мякины.

Содержание хлебных продуктов. Амбар. Сбережение зерна. Сбережение муки и крупы. Сбережение соломы и мякины.

Частное растениеводство

Отдельно были рассмотрены культуры следующих полевых растений: ржи озимой, пшеницы яровой, ячменя, овса, проса, гречихи, полевого гороха, чечевицы, льна, конопли, подсолнечника, картофеля, моркови, свеклы кормовой.

Учебником служила книга В. Д. Крепке <О сельском хозяйстве>. Вып. I и II²¹.

Программы составил преподаватель естествоведения и сельского хозяйства Б. Лапин.

Ко всему этому следует добавить, что будущие учителя изучали также пчеловодство, животноводство и овощеводство. Из Симбирской чувашской учительской школы ее выпускники привозили с собой в отдаленные деревни рассады фруктовых деревьев, семена плодоносных культур и т. д. Ферма школы имела питомник, теплицу, большой семенной фонд.

За четыре года аренды фермы (она была досрочно возвращена обществу сельского хозяйства) Яковлев превратил ее в образцовое хозяйство. В 1896 г. она дала школе 1633 рубля дохода. На полях, засеваемых высокоурожайными культурами, вместо четырехпольного был введен восьмипольный севооборот, земля ежегодно удобрялась торфом, навозом. Силами учащихся и учителей было отремонтировано несколько зданий, на средства Министерства земледелия и общества сельского хозяйства приобретено два дополнительных здания и значительное количество скота, которого в 1894 г. насчитывалось более 90 голов. К слову сказать, для приобретения его Яковлев жертвовал и личные средства. По признанию члена совета министра народного просвещения Н. А. Бобровникова, в царской России не было больше ни одного педагогического учебного заведения с такой богатой сельскохозяйственной фермой, учебными мастерскими, какие имела Симбирская чувашская учительская школа²². Вплоть до 1896 г. на ферме будущие сельские учителя обучались земледелию, скотоводству, огородничеству, пчеловодству и хмелеводству. В том же году она была возвращена обществу сельского хозяйства: при нем организовали сельскохозяйственное училище.

История его открытия такова.

Еще 5 ноября 1894 г. И. Я. Яковлев представил в Министерство земледелия свой проект организации в Симбирске низшей сельскохозяйственной школы 1 разряда. В сопроводительном письме на имя министра автор проекта выразил мысль о своей готовности посвятить все силы <организации этого дела, чтобы будущая школа принесла, насколько возможно, большую пользу хозяйству нашей губернии>²³.

Представленный проект был утвержден, а Яковлеву объявлена благодарность. Из Петербурга сообщили, что <проект положения о низшей сельскохозяйственной школе Министерства земледелия и государственных имуществ одобрило и представило его Симбирской губернской земской управе и Совету общества сельского хозяйства для открытия школы...>²⁴.

Один из самых влиятельных членов Совета Симбирского общества сельского хозяйства, предводитель Буинского дворянства А. А. Головинский признал в 1895 г., что <задача чувашской школы - распространять сельскохозяйственные знания через учителей, получивших образование и достигнет своей цели, но потребность как крестьянского, а в особенности владельческого хозяйства, не будет чувашской школой удовлетворена. Поэтому необходимо открыть особую, специальную сельскохозяйственную школу>²⁵. Такая школа (училище) была открыта в Симбирске 1 октября 1896 года. Инициатором и организатором этого училища был И. Я. Яковлев, убедивший своим многолетним опытом губернское начальство в необходимости более широкого распространения сельскохозяйственных знаний среди крестьян. Симбирское губернское земство в первом же учебном году (1896 - 1897) предложило Яковлеву быть председателем Педагогического совета этого училища. Однако он отказался, будучи занят чувашскими школами Казанского учебного округа. По его же предложению управляющим училища и председателем Педагогического совета был назначен В. В. Немыцкий, преподаватель сельского хозяйства Симбирской чувашской учительской школы.

Открытие сельскохозяйственного училища в Симбирске вновь расстроило планы И. Я. Яковлева. Ведь он хотел открыть его не в городе, а в деревне, прежде всего в Кошках-Новотимбаеве, на своей родине, чтобы распространять полезные знания среди крестьян, улучшить материальные условия их жизни. Еще раньше он планировал организовать в Симбирске классическую прогимназию для подготовки талантливой чувашской молодежи к поступлению в гимназию, которая открывала доступ в университет. Именно подобный путь прошел сам Яковлев. Однако эту идею не поддержал попечитель Казанского учебного округа П. Д. Шестаков по тем мотивам, что Яковлев отвлекается на посторонние дела, забывая главную свою обязанность - создавать начальные школы среди чувашского населения. Конечно, эта идея также была оставлена. Получилось очень странно: ему запретили то, что он хотел организовать в Симбирске, а позднее в Симбирске открыли то, что он желал иметь в деревне. Однако И. Я. Яковлев не унывал, а стремился реализовать отнятые идеи в Симбирской чувашской учительской школе.

Под руководством И. Я. Яковлева с каждым годом школа расширяла учебные программы усиливала свои связи с широкими слоями населения. Крестьяне, приезжавшие в город, приобретали здесь семена, рассады овощей, саженцы фруктовых деревьев. В 1911 г. школа приобрела в собственность около 300 гектаров земли. В 1912 г. на приобретенном участке началось строительство фермы, складских помещений и жилых домов, закладка парников, на что много личных средств потратил сам Яковлев, отрывая от своей семьи. 14 ноября 1913 г. Е. А. Яковлева писала своему сыну Алексею: <Сейчас папа (И. Я. Яковлев.-Н. К.) вытягивает из дома все, что возможно - и жалованье, и пенсию - целыми неделями приходится сидеть без денег, занимая на мелкие расходы по трешнице по всему двору. Мелкие долги растут как грибы после дождя, а говорить о них с папой совершенно нельзя - он раздражается и завел теперь новую моду - не говорить со мной по несколько дней кряду. Я, конечно, понимаю, что он сам мучается своими долгами и боится, как бы не умереть, оставив все в таком виде, но помочь ему не могу, не умею. Делаю вид, что ничего не знаю и объясняю его молчание нездоровьем>²⁶.

Конечно, старший сын Алексей знал характер отца, его преданность интересам народа. Поэтому в беседах Алексей часто упрекал отца в том, что он не бережет сил, здоровья, слишком увлекается планами развития просвещения и т. д. На подобные упреки И. Я. Яковлев отвечал вопросом: <В чем же тогда смысл жизни человека?>²⁷. Да. И. Я. Яковлев вышел из народа и трудился для народа. Это проявлялось всюду, даже в строительстве фермы, на что он истратил более 20 тыс. своих личных средств.

Ферма школы представляла собой целый хозяйственный комплекс. Она почти полностью обслуживалась учащимися и учителями. При постройках, ремонте зданий со специалистами они выполняли сложнейшие работы, а нужные детали изготовляли в мастерских. Учащиеся и учителя расчищали и сравнивали вновь приобретенные усадьбы, разводили сады и огороды, перекапывая и удобряя почву, сажая, выращивая деревья и овощи. В школе весною и осенью проводили праздники древонасаждений, принимавшие массовый характер.

В 1912-1913 гг. на приобретенном земельном участке учащиеся и учителя расчищали лес, собирали камни, выкорчевали пни, сравнивали или укрепляли овраги, осушали болота, разбили сад с питомником, провели дороги, построили три деревянных жилых дома, конюшни, амбары, коровник на 40 мест, подвал для хранения корнеплодов, два сарая для сельхозмашин, два погреба, баню, купальню для учеников, водопровод, (3 мостов через речки, парник на 76 рам, прачечную и т. д. На сэкономленные деньги купили четыре лошади и др. Валовой доход фермы только за 1913 г, составил 3348 р. 13 к.²⁸.

Только за 1914 г. были приобретены 10 коров и один бычок бестужевской породы, И. Я. Яковлев купил на свои средства трех коров с двумя телками, двух телок и одного бычка, 12 поросят йоркширской породы. Вывезено 250 возов навоза. В парниках в начале марта посадили мадерский лук, дыню, арбуз. Весною под картофелем было занято 23 десятины, под овощами - 2½ десятины, под рожью - 25 десятин, под горохом - 4, под чечевицей - 2, под овсом - 7, под пшеницей - ½. Посажено 4500 диких яблонь, 300 кустов смородины, 150 корней вишен, капусты - 20 тысяч корней. Валовой доход фермы за 1914г. составил 4553 р. 45 к.²⁹

Большая часть доходов использовалась для расширения фермы. Расширяя материальную базу школы, И. Я. Яковлев намеревался организовать чувашскую гимназию в Симбирске за счет неприкосновенного капитала школы, полученного главным образом от работы учебно-производственных мастерских. Однако этому плану не суждено было сбыться. В 1914 г. началась империалистическая война, принесшая России немало бед и страданий. В таких условиях трудно было создать что-либо новое.

В мастерских школы изготовлялись мебель, оконные рамы, классные доски для вновь открываемых и преобразуемых чувашских училищ. В 1891 г. Аликовскому училищу было передано семь столов, в 1893 г. - изготовлены комплекты мебели (стол со стульями) для Байглычевского, Среднеалгашинского, Большеаксинского училищ. Школа постоянно выполняла заказы Симбирской мужской гимназии. Только в 1893 г. для нее изготовили 30 дубовых полированных столов по системе Эрисмана³⁰. Под руководством опытных мастеров столярного и токарного ремесел Н. Н. Никонорова, А. С. Гаврилова учащиеся изготовили в мастерских школы 14 иконостасов для церквей, рамы для фонарей железнодорожного транспорта, различные сундуки, орудия труда (см. приложение № 5).

Чтобы облегчить тяжелый труд крестьян, Яковлев организовал также производство земледельческих орудий и машин, образцы которых выписывал из Америки, Германии и Англии через фирму Рам, торговавшую в Казани плугами марки Эккерт и Говард. В мастерских Симбирской чувашской школы эти орудия и машины переделывались применительно к условиям Поволжья и продавались по дешевой цене. Производством новых машин и орудий руководил опытный кузнец П. А. Фадеев, один из организаторов рабочего кружка в Симбирске в 80-х годах. Когда во дворе школы накапливалось определенное количество машин и орудий, И. Я. Яковлев публиковал в губернских газетах такие объявления: <В Симбирской центральной школе, на берегу р. Свияги, продаются за весьма умеренную цену изделия учебной ее мастерской: молотилки с конным приводом, сеялки, веялки-сортировки, деревянные и железные бороны-зигзаги и коленчатые с валиком и вальками, плуги двух- и трехлемешные, косули; там же по заказу вновь приготовляются различные земледельческие орудия и машины и исправляются старые, а равно отливаются медные подшипники>³¹.

Эти машины, орудия труда и другие изделия мастерских Симбирской чувашской школы в 1890 г. были представлены в Казани на научно-промышленной выставке и получили хорошую оценку. Им был дан почетный отзыв³².

Симбирская чувашская учительская школа по прилежанию и успеваемости учащихся, по соединению обучения с производительным трудом занимала одно из первых мест в Казанском учебном округе. Не случайно попечитель округа не только разрешил, но и выделил 450 рублей на поездку учителей и учащихся в Нижний Новгород на Всероссийскую художественно-промышленную выставку в 1896 г. Яковлев просил учебный округ командировать на выставку представителей от учителей и учащихся из 23 подчиненных ему училищ, но попечитель разрешил из девяти. Первая группа в составе 48 учащихся и 9 учителей во главе с инспектором побывала не только в Нижнем Новгороде, но и в Казани, Костроме, Ярославле, Москве. Вторая группа из 7 воспитанников во главе с учителями Кочуровым и Не-мыцким путешествовала по маршруту Симбирск - Казань - Нижний Новгород - Москва - Рязань и обратно, но в отличие от первой, не только по Волге, но и по железной дороге.

Возможность путешествовать получили лучшие учащиеся и учителя школ, к числу которых, кроме Симбирской, относились Аликовское, Тюрлеминское, Тораевское и другие училища. Учащиеся вели путевые дневники, знакомились с достопримечательностями городов и сел, а по возвращении писали классные сочинения по впечатлениям.

В XIX отделении выставки Симбирская школа представила свои экспонаты. Среди них: 18 тетрадей с работами учащихся, учебные программы, краткие сведения о школе, отчеты о состоянии фермы, множество фотографий, а также предметы рукоделия - образцы шитья и вышивки (3 вещи), чулки простые и ударные (2 пары), два женских платья, сшитых по чувашскому образцу с вышивками, два сара (женские пояса), женские головные уборы - сурбаны, вышитые чувашским швом, два полотенца, плетеная сумка из суровых ниток, вышивки, две кокетки, вязанные крючком³³.

Всероссийская художественно-промышленная выставка в Нижнем Новгороде присудила чувашской учительской школе золотую медаль за представленные экспонаты, а за многолетнюю успешную деятельность <по распространению просвещения между инородцами Казанского учебного округа награждена дипломом I разряда>. В отчете выставки давалась высокая оценка и работам воспитанниц школы по рукоделию³⁴. Несомненно, большая заслуга в этом принадлежала Е. А. Яковлевой, преподававшей в школе рукоделие с 1878 г. Для успешного обучения искусству шить, вышивать и кроить она приобрела на свои средства две швейные машины <Зингер>. Она же организовала в школе замечательную выставку работ учениц. В учебно-воспитательной работе Екатерина Алексеевна широко использовала разработки, методические пособия по рукоделию известных русских педагогов С. А. Давыдовой, М. К. Каблуковой.

Особо отметим, что из всех инородческих учительских школ и семинарий России такие награды получала лишь Симбирская чувашская учительская школа. К тому времени она была известна не только как учебное заведение, но и, как педагогическая лаборатория, центр по повышению квалификации учителей. По просьбе директоров народных училищ Казанского учебного округа в эту школу принимали сельских учителей для повышения квалификации. Занятия с ними проводили И. Я. Яковлев, Е. А. Яковлева и другие опытные преподаватели, не только в классах, но и в учебных мастерских, на сельскохозяйственной ферме.

Один из столичных журналистов, сын известной русской писательницы С. И. Снессаревой, приехавший в Симбирск на открытие бесплатной народной библиотеки имени И. А. Гончарова, писал, что чувашская школа <составляет особый уголок в Симбирске. Тут своя небольшая церковь, столярная и плотничная мастерские, целое хозяйство, классы, тротуары, лазарет, помещения для учителей... Ученики одеты, как одеваются обыкновенно крестьянские дети, в онучах, в лаптях, в рубашках, сами выполняют все необходимые работы по двору и по зданиям. Простой режим школы нисколько не отучает их от домашнего обихода. По выходе из школы ученики остаются и по привычкам, и по костюму, и по занятию даже теми же крестьянами, но только крестьянами образованными... Странное впечатление производит старший класс школы. Обыкновенные деревенские ребята с грубыми руками, с волосами, обстриженными по-мужицки, в лаптях. Но этот парень отлично объясняет на доске извлечение квадратного корня, со смыслом толкует об уравнениях и спокойно беседует с вами о правилах логики. Вот эта действительно здоровый дух в здоровом теле!

В школе нет наказаний, поощрений и наград. Никто не выделяется, каждому внушается, что он учится сам для себя и для тех, кто ничему не учился. Соревнование отсутствует, а учатся все хорошо. Так как громадное большинство детей поступает в школу не зная русского языка, то первоначальное обучение ведется смешанно - на русском и чувашском языках. Церковная служба и пение (поют прекрасно) идет также смешанно на обоих языках. Трудно придумать что-нибудь лучше этого для усвоения языка. Все лучшие учебники, выдержки из лучших авторов переведены на чувашский язык... Вся мебель в школе, иконостас в церкви сработаны своими силами и сработаны отлично. Школа берет заказы и исполняет их недорого, хорошо и аккуратно.

Ученики и по выпуске никогда не теряют связи со школой. Они обращаются к ней за советом, за помощью и никогда не получают отказа. Даже попавшие в Сибирь и те пишут оттуда в школу, рассказывают о себе и окружающем, просят указаний>³⁵.

Яковлев в своей деятельности опирался на высказывания классиков педагогики, прежде всего К. Д. Ушинского, который так писал о народном учителе: <Он должен иметь познания не только в законе божьем, грамматике, арифметике, географии и истории, но и естественных науках, медицине, сельском хозяйстве; кроме того, уметь хорошо писать, рисовать, чертить, читать ясно и выразительно, и, если возможно, даже петь>³⁶. Эти требования полностью осуществлялись в Симбирской чувашской школе. Эстетическое воспитание будущих учителей составляло в ней одно из важнейших требований их всестороннего развития. По мнению И. Я. Яковлева, учитель должен уметь организовать хор и играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, воспитывать у детей эстетическое чувство и в то же время <сплотить их в единый дружный коллектив. Учащиеся занимались в кружках художественной самодеятельности, рукоделия, резьбы по дереву и т. д. <К внеклассным занятиям учащихся относятся: занятия ремеслами, садоводством, огородничеством, игрой на духовых и струнных инструментах и пением>³⁷.

Еще в начале 70-х годов в школе был организован замечательный хор мальчиков. Его приглашали в городские церкви Симбирска в праздничные дни для спевки. Хор был организован учителем школы В. А. Калашниковым. 23 марта 1878 г. А. Рекеев писал И. Я. Яковлеву: <Василий Андреевич с мальчиками поет у Троицы на 10 руб. в месяц. Пусть он распоряжается этими деньгами сам>³⁸. Наиболее талантливых воспитанников Яковлев направлял в профессиональные учебные заведения, на курсы повышения квалификации к видным педагогам-специалистам. В 1895 г. Михайлов Григорий окончил Симбирскую чувашскую учительскую школу, до конца этого года проработал учителем пения в этой же школе, а в январе 1896 г. был направлен в Москву в Синодальный хор к видному русскому музыковеду С. В. Смоленскому, у которого обучались и иностранные юноши - музыканты. Одновременно Смоленский был директором Московского синодального училища церковного пения.

Михайлов проявил большое усердие и прилежание в учебе, что было замечено учебным начальством. Его успехами интересовался часто приезжавший в училище к Смоленскому профессор Московской консерватории А. С. Аренский (он же директор придворной капеллы). Из числа лучших учеников училища был составлен хор, который 14 мая 1896 г. принимал участие в коронации императора Николая II и его жены Александры Федоровны.

Михайлов, оказавшись в Москве, проявил желание продолжить образование, но отсутствие средств лишило его такой возможности. До лета 1896 г. он прожил в общежитии, но так и не смог купить себе костюм черный, без чего, по установившимся традициям, не разрешалось входить в актовый зал училища. Михайлов мог проходить в зал только с регентом. В одном из своих писем Михайлов писал Яковлеву: <Хочется остаться на один год, стараюсь не для себя, а единственно для школы и для чуваш. Мне хочется возвысить школьный хор и чувашское пение>³⁹.

До окончания срока учебы в Москве Яковлев назначил Михайлова учителем в Кубовское училище Уфимской губернии, чтобы он развивал музыкальную культуру среди <дальних чувашей>. Заметим, что в лексиконе И. Я. Яковлева встречаются выражения <местные чуваши>, <дальние чуваши>. Причем лучших специалистов, учителей он направлял к дальним и сибирским чувашам. Только такие специалисты могли развивать вдали от родных мест те культурные начинания, какие им давала школа в Симбирске. В отношении музыкальной культуры каждый ее воспитанник должен был научиться играть на каком-либо музыкальном инструменте, хотя бы на скрипке, так как <умение, хотя бы элементарное, владеть скрипкой представляет лучшее средство при обучении пению и организации хора>⁴⁰. В школе было три хоровых коллектива: мужской, женский и смешанный, три оркестра - струнный, симфонический, духовой. Ими руководили талантливые музыканты, получившие специальное образование в Казани, Москве, Петербурге. К числу их можно отнести А. П. Петрова (Туринге), Маркела Петрова, И. М. Дмитриева, которые свои знания и опыт передавали воспитанникам школы. Не случайно поэтому, что благодаря умелой постановке музыкального образования выделились своим талантом учащиеся, ставшие впоследствии известными композиторами: С. М. Максимов, Ф. П. Павлов, Г. Г. Лисков, Т. П. Парамонов.

В школе регулярно проводились музыкально-литературные вечера. Так, например, в 1912 г. прошли три вечера, причем из двух отделений: 6 декабря с исполнением 39 номеров, 15 декабря - 28 номеров, 24 ноября - с 24 номерами⁴¹ и т. д. Вечера посвящались знаменательным датам. Например, 21 февраля того же года состоялся вечер, посвященный 50-летию со дня смерти Н. В. Гоголя, с программой из 28 номеров. Учащиеся исполняли отрывки из опер <Фауст>, <Иван Сусанин>, <Норма>, музыкальные произведения Чайковского, Рубинштейна (<Ходим мы к Арагве>), <Хвалебную песню св. Кириллу и Мефодию, первоучителям славянским>, декламировали <Зиму> А. С. Пушкина, <Смерть поэта> М. Ю. Лермонтова, <Лесной царь> Гете, <Прощание Гектора с Андромахой> из <Илиады> Гомера, <Старый звонарь> В. Короленко, <Обоз>, <Лжец> И. А. Крылова и т. д. Учащиеся исполняли и свои импровизированные номера. Например, на вечере 26 февраля 1889 г. воспитанник I класса Федоров декламировал свое стихотворение <Смерть моего брата>⁴², написанное по мотивам стихотворения Лермонтова <Смерть поэта>. Следует сказать, однако, что все вечера проводились только с разрешения учебного округа, причем программы утверждались попечителем.

В воспитании учителей немалую роль играла также библиотека школы, по богатству и разнообразию книг не только не уступавшая библиотеке Симбирской мужской гимназии, но и превосходившая ее. В 1893 г. в фундаментальном фонде библиотеки чувашской учительской школы насчитывалось 4739 томов, представлявших 2382 названия⁴³, в то же время как в фонде Симбирской гимназии насчитывался 4141 том, что составляло 2107 названий⁴⁴. В 1912 г. И. Я. Яковлев приобрел для школы у бывшего директора Казанской учительской семинарии около двух тысяч книг.

По мере развития школы совершенствовалась и система подготовки учительниц. В 1901 г. на основании правил о подготовке учительниц для сельских школ И. Я. Яковлев открыл женские педагогические курсы. Базой для них послужило женское училище, открытое в 1891 г. и содержавшееся им на собственные средства. До открытия курсов выпускницы женского училища по окончании обучения в нем должны были сдавать экзамены на звание сельской учительницы в Казанской <инородческой> семинарии. Яковлев преобразовал женское училище в педагогические курсы, и выпускницы учительское звание стали получать на месте. Когда же в учительской школе появились педагогические курсы, Яковлев поднял вопрос о предоставлении педагогическому совету школы на основании Правил от 20 марта 1869 г. и Положения от 26 октября 1874 г. права присваивать учительское звание не окончившим курсы по каким-либо причинам. Об этом Яковлев начал ходатайствовать перед учебным округом еще до преобразования Симбирской чувашской школы в учительскую (1890 г.). Округ отсылал его докладные записки и представления в Петербург, а оттуда, как правило, следовали отказы.

Революционные события 1905-1906 годов вынудили царское правительство предоставить <инородческим> учебным заведениям некоторые права. Министерство народного просвещения предложением от 9 декабря 1906 г. за № 25502 разрешило предоставить педагогическим Советам Казанской татарской и Симбирской чувашской учительских школ право производить испытание на звание учителя инородческого начального училища⁴⁵. Завоевание такого права следует рассматривать как событие огромной важности в истории Симбирской учительской школы. Оно по значимости равно созданию третьего учебного заведения (после женских педагогических курсов). Фактически с этого времени школа выпускала учителей со званием ежегодно, в течение всего учебного года - с 1 сентября по 1 мая.

Предоставление такого права значительно повысило авторитет преподавателей Симбирской чувашской учительской школы, вызывало доверие и уважение к ним со стороны общественности. К этому времени в Казанском учебном округе функционировало множество педагогических учебных заведений. Самое скромное место среди них занимала чувашская учительская школа (см. таблицу).

Во всей России в это время было учительских семинарий - 78; учительских школ - 9; учительских школ церковного ведомства - 19 (12 мужских и 7 женских)⁴⁶.

Учительские школы и семинарии Казанского учебного округа в 1910 г.

В литературе о Симбирской чувашской школе встречается утверждение, будто она подготовила много священников. Между тем известно, что школа подчинялась Министерству народного просвещения и потому обязана была выпускать учителей, а не священников. Что же касается тех ее воспитанников, которые стали потом священниками, то здесь на первый план выступает субъективный фактор. Объективные же предпосылки были таковы, что начиная с 1888 г. из числа выпускников чувашской учительской школы без вступительных экзаменов разрешалось принимать в IV класс Симбирской духовной семинарии по два человека, причем учитывался не менее чем двухлетний стаж службы в должности учителя, что являлось как бы испытательным сроком, проверкой нравственных качеств будущего семинариста.

О своих воспитанниках, поступивших в семинарию, И. Я. Яковлев писал в 1900 г.: <Семинаристы-чуваши, правда, и жили в чувашской школе, но поместить их здесь было рекомендовано инструкцией Св. Синода. Однако уже три года тому назад, когда при перемене местного епархиального начальства нами было замечено недовольство таким порядком со стороны местной духовной власти, семинаристы-чуваши по нашему желанию, с нашего согласия перешли в частную квартиру близ семинарии, сравнявшись и в этом отношении со своими остальными товарищами. Из всех 27 поступивших никто не был уволен или исключен, и все окончили с отметкой <5> за поведение. Из них 10 кончили по первому разряду, 17 - по второму, пятерых на казенный счет послали в академию и успешно туда поступили, окончили или оканчивают там курс, остальные продолжают служить учителями (2) или посвящены в священники и во всем оказываются соответствующими своему назначению. В настоящее время в семинарии 9 бывших учителей-чуваш, из них в 1 разряде 4, во втором - 5. Что касается до единственного делаемого для семинаристов-чуваш снисхождения, льготы по древним языкам, то они начинают добровольно от нее отказываться, во всем сравниваются со своими товарищами>⁴⁷.

Но с 1906 г. выпускников чувашской школы перестали временно принимать в Симбирскую духовную семинарию. Воспитанники из чувашей в 1905-1906 годах зарекомендовали себя как зачинщики <беспорядков>. Они неоднократно организовывали забастовки в семинарии, в Симбирской чувашской школе. В начале 1906 г. учителя школы Роман Идобаев и Василий Иванов пожелали поступить в семинарию, но получили отказ в приеме документов, о чем ректор А. Стернов 23 января того же года прислал И. Я. Яковлеву такое решение правления консистории за № 34: <На будущее время следует решительно воздержаться от принятия чуваш в семинарию, которые в большинстве случаев не оправдывают цели, для которой дозволено принимать их в это заведение... ныне по вопросу о приеме в IV класс семинарии чувашских уроженцев Романа Идобаева и Василия Иванова его преосвященство сообщил отцу (ректору), что им послано в Святой Синод представление о прекращении приема чуваш в IV класс семинарии>⁴⁸.

Осенью 1906 г. по инициативе И. Я. Яковлева при домовой церкви школы была образована специальная комиссия, призванная устраивать на службу в церковном приходе тех учащихся школы, которые по равным причинам и, прежде всего, по бедности выбывали из школы до окончания полного курса обучения, только в 1906 г. таких было 19 человек. Они становилась псаломщиками в приходах. Образование такой комиссии преследовало прежде всего религиозные цели, но в то же время, творя молитву на родном языке, псаломщики воспитывали в народе любовь к родному слову, которое как в церкви, так и в школе в этот период сильно притеснялось.

Выпуск незначительного числа псаломщиков и священников из числа воспитанников школы не умаляет, однако, значения Симбирской учительской школы в истории просвещения народа. Центральное место в ее деятельности занимала подготовка учителей. Со времени основания к концу. 1917 г. в учительской школе и на женских педагогических курсах при ней обучались 1233 человека. (Эти данные установлены по годам и пофамильно.)

Благодаря массовой подготовке учительских кадров значительно расширилась сеть начальных школ, что способствовало росту самосознания чувашской молодежи, крепило ее интерес к русской культуре. В конце XIX в. возникла острая проблема для молодежи - куда пойти учиться. Симбирская чувашская учительская школа была не в состоянии принять всех желающих. 3 марта 1894 г. заведующий Бичуринским двухклассным училищем сообщил Чебоксарской земской управе: <Выпуск мальчиков 1893 г. был настолько велик и желающих продолжать учение в каком-либо учебном заведении исключительно много, что училище не знало, куда можно было направить своих питомцев. В Симбирскую чувашскую школу отправилось 17 мальчиков, но только на долю шестерых из них выпало счастье быть принятыми, остальным же, за неимением мест, отказано>⁴⁹.

Неоценимы заслуги Яковлева и его учительской школы в воспитании у молодежи чувства гражданского долга перед Отечеством и народом, в приобщении ее к русской культуре. Все учебники и учебные пособия, созданные им и его учениками, проникнуты духом дружбы народов. Первые буквари служили учебниками для изучения родного и русского языков. К концу XIX в. значительная часть чувашской молодежи знала русский язык, что позволяло ей изменить прежний образ жизни и даже место жительства. Развитие промышленности, производительных сил в сельском хозяйстве вызвало большую потребность в вольнонаемных рабочих со знанием государственного языка. По данным 1 Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. чувашское население составляло 421640 мужского и 422115 женского пола, проживало в 83 губерниях и областях империи.⁵⁰ Благодаря знанию русского языка молодежь расширяла сферу своей деятельности.

В 1897 г. чуваши имели следующие группы занятий:

Из всех показателей, отраженных в Переписи, особое внимание обращает на себя число национальных педагогических кадров у чувашей - 558⁵¹, между тем в 1868 г., к началу общественно-просветительской деятельности И. Я. Яковлева, было всего 15 учителей-чувашей. Таким образом, за 30 лет, с 1868 по 1897 год, число учителей увеличилось почти в 40 раз. А как обстояло дело с подготовкой национальных педагогических кадров у соседних народов к тому же периоду? В 1897 г. таковых у марийцев было 201, у- мордвы - 239. Отсюда ясны роль и значение чувашской школы в Симбирске и деятельности ее основателя в развитии национальной культуры.

В 1908 г. в ее истории был большой юбилей. Подведением некоторых итогов развития Симбирской чувашской учительской школы явилось празднование 40-летия ее существования и (30-летия со дня рождения ее основателя. И. Я. Яковлев с присущей ему скромностью протестовал против празднования его юбилея. После первой русской революции в России усилилась реакция. Она проявлялась во всех областях жизни. В учебных заведениях усилилась слежка за преподавателями и учащимися. Симбирскую учительскую школу ежегодно инспектировали <сыскные> ревизоры (так их называл И. Я. Яковлев). Истинно демократический характер школы, последовательная защита национального языка делали ее предметом особого надзора со стороны учебного округа и отчасти духовно-клерикального ведомства. Учитывая это. Яковлев предостерегал своих друзей от шумихи вокруг его имени, призывал действовать осторожно и обдуманно, чтобы не стать жертвой клеветы и доносов реакционеров, <...делать наше скромное с виду, по великое по существу дело без всякого шума и внешнего блеска. Я всеми силами своей души убежден во всем этом и горячо протестую против вашей затеи... А потом - чтобы сделать это, для этого нужно быть слишком близоруким: разве вы не видите, каково теперь настроение относительно инородческого вопроса? Чествование же только подольет масла в огонь. Нет, дело наше таково, что успеха в нем можно достигнуть только и только трудом, скромным, настойчивым, а не мишурой всех этих подношений, адресов, учреждением стипендий и т. д.>⁵²

Именно потому, что И. Я. Яковлев протестовал против празднования своего юбилея, эта идея не была реализовала. Официально в 1908 г. отметили только 40-летие школы, что было разрешено и учебным округом, деятели которого не могли не считаться с огромным авторитетом И. Я. Яковлева среди народов Поволжья.

Для проведения юбилея была образована специальная комиссия во главе с В. Н. Никифоровым. Более 400 приветственных писем и телеграмм от отдельных лиц и коллективов со всех концов России получила комиссия. Больше всего приветствий поступило от крестьян Симбирской, Оренбургской, Самарской, Казанской губерний, приславших коллективные письма на русском и чувашском языках. Среди подписавших письма было много неграмотных, за них расписывались учителя. Авторы писем выражали глубокую благодарность и признательность основателю и бессменному руководителю Симбирской чувашской учительской школы за преданное служение делу народного просвещения. <С восторгом присоединяю свой голос к адресу, - писал адвокат М. Гудимов со станции Вешенская, - которым предполагается почтить любимого моего учителя и воспитателя, посвятившего всю свою жизнь на высокое и святое дело просвещения темного народа. Преклоняюсь перед многолетней деятельностью великого, убеленного сединами, труженика и шлю с далекого тихого Дона сердечное пожелание дальнейшей, столь же продуктивной работы на много, много лет. Глубоко верю, что посеянные им и его сотрудниками семена знания и света расцветут, проникнут в самую глубь пока еще темного народа и, рано или поздно, помогут нашей родине стать более сильной и культурной страной>⁵³.

Празднование 40-летия Симбирской чувашской школы явилось ярким свидетельством любви и уважения к И. Я. Яковлеву. Член Буинской земской управы, потомок исторического рода Сусанина, А. К. Сусанин заявил: <Мы собрались здесь для того, чтобы почтить Вас, как великого просветителя целой области инородцев... Нам хорошо известно, что крестьяне идут к Вам издалека и во всех нуждах находят у Вас помощь. Вы заслужили в народе доверие и любовь, как никто из тех, кто за последнее время тщетно покушались отнять Вас от нас. Вообще Вы много сделали для нас; но, к великому сожалению, невежество и темнота наши не позволяют нам надлежащим образом выразить Вам ту признательность, какую Вы заслужили. Однако я верю, что дети наши, внуки, правнуки заговорят о Вас не так, как мы, и все сделанные Вами дела оценят именно той ценой, какой они стоят>⁵⁴.

О праздновании 40-летия Симбирской чувашской школы много писали местные и центральные газеты, журналы. Характерным для всех статей было единодушное признание больших заслуг школы в распространении среди народов Поволжья грамотности и научных знаний. <В истории культурного развития инородцев не только Симбирской губернии, а и всего восточного района в России, заселенного чувашами, мордвой и прочими инородческими племенами, - писала одна из столичных газет, - имя г. Яковлева должно быть поставлено выше Николая Ивановича Ильминского- друга и товарища молодого педагога, еще гимназистом VI класса гимназии основавшим по личной инициативе и на личные средства школу для детей своих соплеменников.

И вот, в течение сорока лет, И. Я. Яковлев, теперь украшенный сединами старик, проводил настойчиво свою идею просвещения и образования инородцев-соплеменников.

Другой идеей основанной им школы является сближение и объединение инородческих элементов с русским народом, покорным историческим спутником которого они должны быть, деля его горе и радости...

Благодаря неустанной работе школы инородческое население разбило вековые цепи рабства язычества и, окрещенные, соединились с православною церковью Христовой.

Благодаря Симбирской школе теперь во множестве глухих черемисских и чувашских деревень существуют церковь и школа, сельчане же знают русский язык. Словом, чувашская школа единственная на своих плечах вынесла тяжелую, глубоко ответственную... работу.

И недаром в день своего юбилея школа получила множество (более 400) приветствий и благодарностей из самых отдаленных углов восточного района нашего Отечества за свою высоко полезную деятельность в области просвещения русских инородцев.

В день юбилея попечитель школы купец Шатров пожертвовал школе 25000 рублей на сооружение новых обширных зданий для женской школы и педагогических курсов, ютящихся теперь вместе с мужской школой в тесных помещениях.

Из многих инородческих местностей прибыли для приветствий особые депутации>⁵⁵.

Так оценила общественность страны 40-летнюю деятельность чувашской школы. За это время она превратилась из квартирной школы в целый комплекс учебных заведений и к началу 1917 г. имела следующую структуру и состояние. В учительской школе, мужском и женском начальных училищах и на женских педагогических курсах обучалось 273 учащихся: чуваши, русские и мордва. Состав преподавателей насчитывал 35 человек. В библиотеках хранились 13848 книг, а в учебных кабинетах - 2053 учебных пособия. Кроме того, в распоряжении учебных заведений находились более 300 гектаров земли, большая животноводческая ферма, пасека, сад, огород, питомник, учебно-производственные мастерские и др. Учительская школа и женские педагогические курсы выпускали специалистов широкого профиля. Не случайно, по данным Министерства народного просвещения, Симбирская губерния занимала в Казанском учебном округе первое место по охвату школьников обучением садоводству, огородничеству и пчеловодству. Таких школ в 1911 г. было: в Казанской - 59, Астраханской - 2, Вятской - 46, Самарской - 33, Саратовской - 32, Симбирской - 112⁵⁶.

Дальнейшие успехи чувашской школы в Симбирске мы наблюдаем после преобразования ее в учительскую семинарию.

Краснов, Н. Г. Преобразование Симбирской чувашской школы в центральную и учительскую // Краснов, Н.Г. Выдающийся чувашский педагог-просветитель / Н. Г. Краснов. - Чебоксары, 1992. - Гл. 3. - С. 126-159.

¹ Журнал Министерства народного просвещения. 1875. № 8. С. 163.

² Яковлев И. Я. Краткий очерк Симбирской чувашской школы. - Симбирск, 1915. С. 6.

³ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 6. Л. 148.

⁴ Симбирские губернские ведомости. 1863. № 47.

⁵ См.: Яковлев И. Я. Из переписки. С. 54.

⁶ Яковлев.И. Я. Воспоминания. С. 188.

^* В связи с войной Казанский учебный округ объявил сбор средств среди учебных заведении для раненых и их семейств. И. Н. Ульянов внес 10 руб., И. Я. Яковлев - 7 руб. 50 коп., учителя Симбирской чувашской школы - 5 руб. 50 коп., ее учащиеся - 1 руб. 2 коп. (Циркуляр по Казанскому учебному округу. 1877. № 4. С. 250, 311). В дальнейшем собирали средства на покупку крейсеров, в чем никто из вышеуказанных лиц участие не принимал.

⁸ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 1. Д. 12697. Л. 35.

⁹ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 1. Д. 12697. Л. 44.

¹⁰ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 1. Д. 12697.

¹¹ Яковлев И. Я. Воспоминания. С. 188.

¹² ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 1151.,Л. 11.

¹³ ЦГА ЧССР. ф. 515 Oп. 1. Д. 389. Л. 1.

¹⁴ Яковлев И. Я. Воспоминания. С. 188-189.

¹⁵ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 1. Д. 12697. Л. 48.

¹⁶ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 1. Д. 12697. Л. 52.

¹⁷ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 1. Д. 12697. Л. 59.

¹⁸ Циркуляр по Казанскому учебному округу. 1893. № 3. С. 137-138.

¹⁹ Крупская Н. К. Сочинения. Т. 3. С. 113.

²⁰ ОРГБЛ. Ф. 361. Карт. 16. Д. 17. Л. 9 (публикуется впервые).

²¹ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 11. Д. 23473.

²² Канаш. 1918. 14 мая (на чув. яз.).

²³ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 123. Л. 21.

²⁴ Там же. Л. 25.

²⁵ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 147. Л. 139.

²⁶ ЦГА ЧССР. Ф. 515. Оп. 2. Д. 53. Л. 2 (публикуется впервые).

²⁷ ОРГПБ. Ф. 585. Оп. 2. Д. 236 (публикуется впервые).

²⁸ ОРГБЛ. Ф. 361. Карт. 1. Д. 27. Л. 1.

²⁹ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 1056. Л. 3-4.

³⁰ Там же. Д. 87. Л. 1; Д. 115. Л. 36; Д. 148. Л. 11.

³¹ Симбирская земская газета. 1882. № 300.

³² ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 138. Л. 14.

³³ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 195. Лл. 14-15. Все эти вещи И. Я. Яковлев просил вернуть школе. Тем не менее, большинство из них было сдано в архив выставки. В настоящее время некоторые материалы, в частности фотографии с выставки, хранятся в ЦГИА в Ленинграде.

³⁴ Народное образование на Всероссийской выставке в Н. Новгороде в 1896 году,-СПб., 1897. С. 217, 441, 450.

³⁵ Снессарев Н. Симбирск //Новое время. - СПб., 1894. 10(22) марта. № 6476.

³⁶ Ушинский К. Д. Собр. соч.Т. 2. - М.-Л., 1948. С. 517

³⁷ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 3. Д. 4. Л. 53.

³⁸ ОРГБЛ. Ф. 361. Карт. 25. Д. 5. Л. 7 (публикуется впервые).

³⁹ ОРГБЛ. Ф. 361. Карт. 21. Д. 69. Л. 1. (публикуется впервые).

⁴⁰ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 286. Л. 48.

⁴¹ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 252. Лл. 9, 12.

⁴² ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 249. Л. 1.

⁴³ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Д. 128. Л. 2.

⁴⁴ Агринский А. С. Симбирская гимназия (1809-1909). - Симбирск, 1909. С. 136.

⁴⁵ Циркуляр по Казанскому учебному округу. 1906. № 12. С. 872.

⁴⁶ Русская школа, 1910. № 5-6. С. 123-130.

⁴⁷ Яковлев И. Я. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. - ЧРКМ. Ф. И. Я. Яковлева. Папка 10. С. 12-13.

⁴⁸ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 525. Л. 7.

⁴⁹ ЦГА ЧССР. Ф. 15. Оп. 1. Д. 955. Л. 14 (публикуется впервые).

⁵⁰ Первая перепись населения 1897 года. Т. 2. - СПб., 1905. С. 48.

⁵¹ Первая перепись населения 1897 года. Т. 2. С. 343.

⁵² Яковлев И. Я. Письма. - Чебоксары, 1985. С. 220-221

⁵³ На память о 40-летии Симбирской чувашской школы. - Симбирск, 1910. С. 63.

⁵⁴ Там же. С. 25.

⁵⁵ Санкт-Петербургские ведомости. 1908. 4(17) ноября.

⁵⁶ Однодневная перепись начальных школ в империи, произведенная 18 января 1911 года. Вып. VI. Часть 1. - СПб., 1913. С. 112, 116-119

Н. Г. Краснов

Педагогические идеи И. Я. Яковлева и его система просвещения

В основе воспитания в педагогической системе Яковлева лежит демократическая идея народности, выдвинутая в России Радищевым и развитая Белинским, Герценом, Добролюбовым, Чернышевским и Ушинским и заключающаяся в признании народа творцом истории, вере в его творческие силы. И. Я. Яковлев был беспредельно предан своему народу, готовность вывести его из нищеты и бесправия была поразительной. В разработанной им своеобразной системе народного просвещения мысль о подъеме <духовно-нравственного уровня и материального благосостояния нерусских крестьян>¹ являлась главенствующей. Достигнуть этого, по его мнению, можно было путем образования широких слоев населения, включая женщин, путем обучения ремеслам и основам сельского хозяйства, благодаря просвещению можно поднять благосостояние народа и вместе с тем сохранить его самобытность и развивать культуру. Школа, народное образование были главным участком борьбы чувашского просветителя с царизмом.

Работая около двух лет (1868-1870) в своей школе в качестве учителя-наставника, Яковлев постепенно вводил в учебный процесс национальный элемент, вместе с учениками вырабатывал нормы чувашского литературного языка, методы и приемы обучения русскому языку па основе родного. Обучая русскому языку, он воспитывал у учащихся любовь к русской культуре, к России.

Россию Яковлев рассматривал как самостоятельный фактор мировой цивилизации, выступающий связующим звеном между двумя мирами - Западом и Востоком. С исторической точки зрения ее главный народ - русский - И. Я. Яковлев считал защитником культуры и жизненных интересов национальных меньшинств России, благодаря чему они сохранились как самостоятельные этнические группы людей. В лабиринтах истории не исчезают лишь те народности, которые имеют свои системы воспитания и образования молодого поколения, основанные на принципах двуязычия и двойней культуросообразности. Для чувашского народа такую систему разработал И. Я. Яковлев. Именно она позволяла сохранить культуру родного народа и одновременно приобщить к русской культуре. <Твердо верую,- писал он,- что не может погибнуть многомиллионный русский народ. Значит, если вера моя осуществится, не погибнет и чувашское племя, пока тесно будет слито с общей Родиной - Россией>².

Развитие национальной культуры нерусских народов России он не мыслил без влияния передовой культуры. Использование родного языка, привитие любви к нему, превращение его из языка семьи в язык школы - вот средство развития национальной культуры. Мышление народа и все миросозерцание, по словам Яковлева, выражаются в его родном языке, и поэтому вне родного языка не может быть никакого разумного просвещения: <Только при помощи родного языка с успехом можно перевоспитать, пересоздать старые понятия, делать к ним новые прививки и вводить в них новые элементы>³.

И. Я. Яковлев, как и его великий предшественник К. Д. Ушинский, рассматривал воспитание <как искусство, управляемое наукой>⁴, название которой педагогика. Последняя состоит из ряда источников. Основными являются философия, психология, логика, физиология, анатомия. Все они, кроме философии, входили в программу Симбирской чувашской учительской школы как обязательные предметы, причем психология изучалась вместе с педагогикой. Сам Яковлев читал лекции по педагогике, вооружал педагогов знаниями как по теории воспитания, так и по дидактике.

Яковлев отдавал предпочтение научной педагогике; в то же время рекомендовал учителям изучать народную педагогику, но относиться к ней критически.

Цель воспитания, по мнению И. Я. Яковлева, заключается в подготовке всесторонне развитого человека, способного улучшить условия жизни парода, а в личной жизни умеющего <обходиться без посторонней помощи в приготовлении предметов, употребляемых в крестьянском быту и в школе>. Основные задачи воспитания - развитие физических и умственных способностей человека, привитие чувства долга перед народом и отечеством, выработка религиозно-нравственных норм, привычки трудиться, умения чередовать умственный труд с физическим и т. д. О воспитании в своей школе Яковлев писал, что она <стремится выработать из своих воспитанников прежде всего хороших людей и хороших граждан, а потом хороших учителей, т. к. без высоких нравственных качеств невозможно быть хорошим педагогом>⁵.

Воспитание - социальное явление, охватывающее все слои населения. Предмет воспитания - это прежде всего дети. Но это не значит, что педагогика - только <детская> наука. И взрослые (крестьяне) также нуждаются в развитии своих умственных способностей и воспитании в широком смысле. Но на взрослое население, разумеется, труднее влиять в этом отношении, ибо у него сложились свои убеждения, есть свои взгляды <и оно почти всегда с недоверием относится ко всяким новшествам, недоказанным много раз опытами у них на глазах, хотя и здесь при добром желании и энергии путем опыта можно много хорошего провести в жизнь крестьянина>⁶.

Воспитание, однако, не единственный фактор, влияющий на развитие человека. Немаловажную роль играют наследственность и среда. Мы уже знаем, что И. Я. Яковлев не признавал врожденных идей и самым решительным образом выступал против преувеличения роли наследственности в развитии человека. Такое понимание расходилось с великодержавными взглядами на восточных <инородцев>, якобы <неспособных> к усвоению высоких истин. Не преувеличивая роли наследственности, Яковлев в то же время и не отрицал ее влияния в развитии человека.

Большое значение Яковлев придавал среде. В понятие среды он включал такие единицы, как семья, школа, общество, церковь и государство, причем первостепенное место отводил семье и школе. Их он считал частицами государства, определяющими будущее народа. Семья - одно из необходимых условий для начала и поддержания воспитания в настоящем, для продолжения его в будущем. Этот длительный и непрерывный социальный процесс возлагает не только на родителей, но и на каждого взрослого члена семьи большую ответственность, <необходимость и обязанность воспитывать детей>. О семье судят по тому, как в ней воспитываются дети, как дружны они между собой, верны ли своим родителям и т. д. <Крепкой и дружной семье не страшны внешние житейские невзгоды.... Если обережете семью, обережете детей и создадите крепкую опору для мирного и спокойного труда>. В своем духовном завещании родному народу он призывал: <Берегите семью, в семье опора народа и государства. Семейные заветы всегда были крепки среди. чуваш. Охраняйте же это сокровище. В семейном счастье - защита от жизненных испытаний>⁷. Создание крепкой и дружной семьи - задача каждого семьянина. Учитель обязан всемерно пропагандировать среди населения идею созданий здоровой во всех отношениях семьи, пропагандировать различными средствами - в книгах, беседах и т. д. Именно поэтому по рекомендации Яковлева учительница Хормалинского училища Цивильского уезда Н. Пынженкова в 1907 году перевела па чувашский язык брошюру Наумовича <Добрая семья>⁸. Брошюра пользовалась большой популярностью среди крестьян дореволюционной России и переиздавалась несколько раз.

Создание здоровых, культурных семей, по мнению И. Я. Яковлева, будет способствовать общему подъему культуры сельского населения. Интеллигентным чувашам он предлагал жениться на чувашских девушках, чтобы создать в народе интеллигентные семенные ячейки и поддерживать развитие языка и культуры⁹. <Дети народа по окончании учительской школы опять идут в народ, но уже интеллектуальной силой, которая вообще тем более вызывает доверия в крестьянах к себе, чем лучше она понимает интересы населения и чем ближе будет стоять к ним>¹⁰.

Выпускники Симбирской чувашской учительской школы обязаны были свято соблюдать интересы народа, ставить их выше личных. Об этом Яковлев всегда напоминал им в своей прощальной беседе после окончания школы. В случае большой нужды они могли обращаться к нему за помощью и советами.

Следующей важной ступенью в общественном развитии человека И. Я. Яковлев считал воспитание в школе, которое призвано <по возможности упорядочить в человеке все: выработать в нем терпение, аккуратность, отчетливость в выполнении заданной работы, научить беречь вещи, развивать наблюдательность>¹¹. Направление школы, как и всякого учебного заведения, зависит <1) от цели, которая преследуется учебным заведением, 2) от руководителя. 3) от состава преподавателей, 4) от состава учащихся>¹². Школа должна гармонически развивать нравственные, умственные и физические силы ребенка. Ум, чувства и воля человека не всегда находятся в полной гармонии. Это зависит от условий жизни. Воспитатель должен привести в соответствие все стороны душевной деятельности питомца. С детства необходимо вырабатывать такие нравственные качества, как справедливость, гуманность, скромность, любовь к труду, народу и отечеству.

И. Я. Яковлев различал умственное, нравственное, трудовое, эстетическое и физическое воспитание. В процессе воспитания учитель опирается на определенные принципы, которые Яковлев называл <главными руководящими началами>. Такими началами он считал принципы природосообразности, народности и обучающего воспитания. В понятие принципа природосообразности он включал физиологические особенности ребенка, его природные задатки. Учитывая их, воспитатель применяет соответствующие методы воздействия на воспитуемого, возбуждает и развивает его духовные силы. <Отношение учителя к ученикам, - указывал он,- должно быть проникнуто любовью, справедливостью, терпеливостью и настойчивостью>¹³. Педагог должен обладать талантом терпения и трудолюбия, быть настойчивым в достижении благородных целей воспитания.

Принцип народности, как понимал его Яковлев, означал прежде всего, что на начальном этапе весь процесс воспитания детей должен происходить на родном языке. Он верил в наступление такого времени, когда благодаря воспитанию <все чувашские дети будут грамотными, будут иметь возможность глядеть на мир иными глазами, а не запуганными глазами невежественного подростка>¹⁴. Воспитание во многом предопределяет будущее народа, в котором принцип народности будет реализован с наибольшей полнотой,

Воспитание Яковлев не отделяет от обучения, наоборот, рассматривает их как взаимосвязанный процесс, направленный на всестороннее развитие человеческой личности. Дети легче всего воспитываются в процессе обучения и изучения основ наук, ибо знания воздействуют на них воспитывающе. Воспитывать обучением - таков принцип обучающего воспитателя. Обучающее воспитание не менее важно, нежели воспитывающее обучение¹⁵.

Те же принципы - природосообразности, сознательности, самодеятельности, наглядности, последовательности и воспитывающего обучения - легли в основу разработанной им программы по педагогике. Основными методами обучения он считал аналитический и синтетический. В одном случае учитель идет от обоснованного к обосновывающему (при аналитическом), в другом - от обосновывающего к обоснованному (при синтетическом)¹⁶. При этом Яковлев считал, что аналитический метод в учебном процессе преимущественно используется при объяснении нового материала, а синтетический - в применении объясненного материала на практике.

Методы обучения по Яковлеву находятся в тесной взаимосвязи со средствами обучения, среди которых он выделяет: средства, сообщающие знания, и средства, закрепляющие знания. К первым относятся: 1) показывающие (предметы, картины, портреты и др.), 2) примерные действия (образцы слов, предложений, чисел и др.), 3) рассказ, 4) описание (простое и художественное), 5) объяснение (слов, выражений, мыслей и др.). Ко вторым: 1) заучивание наизусть, 2) повторение, 3) упражнения, 4) задачи, 5) декламация¹⁷.

Применение этих средств зависит от форм обучения. Формами обучения являются акроматическая (излагательная), при которой учитель говорит, ученики слушают, и катехизическая - изложение в форме вопросов и ответов. По мнению И. Я. Яковлева, последняя форма обучения носит эвристический характер, т. е. учитель не сообщает ученикам готовых знаний, ответов, а указывает лишь на пути их нахождения.

Яковлевская система организации учебно-воспитательной работы в начальных школах изучалась на занятиях по педагогике в Симбирской чувашской учительской школе. Будущие учителя подробно знакомились с такими вопросами, как <внешняя обстановка начального училища, помещение его, школьный двор и огород, классное здание, мебель, классные принадлежности и учебные пособия, поддержание чистоты и внешнего благополучия школы. Внутренняя организация школы¹⁸.

Учащиеся Симбирской чувашской учительской школы глубоко изучали общую дидактику начальной школы, а также особенности ее использования в условиях чувашской школы. В раздел программы <Дидактика> входили следующие вопросы: <Организация учебных занятий, постановления и правила, определяющие отношение учеников к церкви, к школе, к учителю и друг к другу. Школьное обучение и его главные правила... Методы обучения, формы его, различные способы и приемы, употребляемые учителем; методы синтетический, аналитический и генетический; формы преподавания: катехизическая, эвристическая - сократическая. Приемы преподавания наглядного и отвлеченного. Выбор предметов обучения, разделение учебного материала. В дополнение к последнему отделу, ввиду характерных особенностей чувашских сельских начальных училищ и ввиду того что в школе по этому предмету нет никакого учебника, приходится вести особые педагогические беседы, во время ведения которых преподаватель останавливается на подробном выяснении христианско-просветительного направления, необходимого в инородческих (чувашских) училищах, а затем на тех особенных дидактических приемах, которые неизбежны в силу положения, как инородческих>¹⁹.

В Симбирской чувашской учительской школе от будущих учителей требовались <здравое понимание истинных потребностей школы, основательное знание преподаваемых предметов, подготовка к каждому уроку... Зрелость и твердость нравственных убеждений>²⁰. И. Я. Яковлев считал, что учитель должен регулярно заниматься самовоспитанием и самообразованием путем <чтения книг общеобразовательного и педагогического содержания, наблюдения и проверки своих педагогических знаний и опытов>²¹.

В определении сущности подготовки народных учителей И. Я. Яковлев не сторонник одних только теоретических знаний и расширения программ. Теория, по его мнению, должна быть сообщена воспитанникам лишь постольку, поскольку она необходима для предстоящей деятельности: <Праздные теория лишают трезвого взгляда на жизнь, рождают сомнение и несбыточные мечты>²².

И. Я. Яковлев считал учителей просветителями народа, и эту высокую миссию они лучше всего оправдывают, по его мнению, если владеют основами сельского хозяйства. Свой опыт он стремился обобщить и распространить среди педагогических учебных заведений России. С этой целью Яковлев опубликовал труд под названием <Об организации преподавания сельского хозяйства в учительских школах и семинариях>, в котором, исходя из социально-экономических условий страны, доказывает необходимость обучения этому предмету всего населения России: <Свыше ¾ ее многомиллионного населения добывает себе средства существования земледельческим трудом, причем приложение этого труда совершается в таких грубых и неуклюжих формах, страдает такой рутиной, в подавляющей массе случаев не поднимаясь выше трехполья, что проведение в земледельческую среду сельскохозяйственных знаний, результатов научного опыта и усовершенствованных приемов обработки земли является задачей, настоятельность решения которой можно считать самоочевидной...

Задача организации преподавания сельского хозяйства складывается из трех элементов: преподавателя, учеников и участка, необходимого для опытов. Преподавание сельского хозяйства должно вестись особым наставником. Теоретическое обучение и практический опыт должны идти рука об руку, должны быть сосредоточены в одних руках. Преподаватель естествоведения и сельского хозяйства должен быть непременно знаком с работами на полевом участке лично и непосредственно>²³.

Безусловно, эта идея, выдвинутая в свое время К. Д. Ушинским, была прогрессивной. Ведь учительские семинарии готовили учителей преимущественно для сельских школ.

По мнению Яковлева, сельское хозяйство должно преподаваться во всех народных учебных заведениях и прежде всего в педагогических. В Симбирской чувашской учительской школе оно преподавалось с 1893 г.: <Особое значение у нас в России должна приобрести организация преподавания сельского хозяйства в учительских школах и семинариях в связи с общей подготовкой учителя для просветительской деятельности среди населения. Его труд будет живым примером более усовершенствованных приемов для окружающего населения. То же самое с некоторыми ограничениями приложимо и к учительницам. Поэтому одинаково желательно введение опытного преподавателя сельского хозяйства в женских учительских семинариях>. Для обучения девушек сельскому хозяйству Яковлев даже разработал особую программу, по которой занятия проводились отдельно с учетом их будущей специальности в школе и положения в семье: <Занятия эти должны состоять в ознакомлении воспитанниц и слушательниц курсов с разными отраслями сельского хозяйства. Но главным образом их следует обучать ведению молочного хозяйства, домоводству, огородничеству и садоводству. Они должны приобрести знания и умения ухаживать за молочными коровами, научиться извлекать из молока разные продукты и хранить их>.

Учащиеся учительских школ и семинарий обязаны были работать непосредственно на полях в течение двух летних месяцев, чтобы усвоить практические навыки и приемы. При этом важным условием является овладение навыками крестьянской работы. Ученики должны сами пахать, косить, убирать хлеба и сено, ухаживать за огородом и плодовыми растениями, дежурить на скотном дворе и т. д.: <Эта деятельность должна будет их прикрепить прочнее к интересам крестьянской среды, из которой они вышли, среди которой предстоит им работать и от которой они, к сожалению, так охотно отрываются и отчуждаются, даже живя с ней рядом на положении сельских учителей>²⁴.

Вводя обучение сельскому хозяйству в практику подготовки учителей, Яковлев предполагал, что учитель понесет агрономические знания в крестьянскую среду, поднимет материальный уровень жизни крестьян. Но, кроме того, как он считал, народный учитель, получающий низкое жалованье, мог бы улучшить свое экономическое положение посредством устройства огорода и сада, которые, по его мнению, привяжут учителя к данному месту, он сживется с местным населением, <войдет в его интересы и может много лет учительствовать в том же селении. Долгое же пребывание его в одной и той же школе выгодно отзовется на успехах школьного дела>²⁵.

И. Я. Яковлев рекомендует принимать в учительскую школу и семинарию выходцев из трудовых крестьянских семей, с малолетства приученных к выполнению любой крестьянской работы.

Что касается третьего элемента обучения сельскому хозяйству - земельного участка, то он, по мнению Яковлева, должен быть собственностью учительской школы и семинарии, в крайнем случае арендоваться на продолжительный срок. <Участок не должен быть слишком малым. Опыт показывает, что для организации сложного севооборота, скотоводства, садоводства и огородничества нужно не менее 12 десятин (желательно и более), чтобы обработка такого участка имела характер рационального хозяйственного предприятия, себя окупающего и приносящего известный доход. При несоблюдении этих условий хозяйство на школьном участке не может быть приведено к известному хозяйственному равновесию, грозит превратиться в платоническую операцию, имеющую характер чистого опыта, требующего затрат, но не приносящего дохода>²⁶. Учитель обязан был превратить пришкольный участок в образцово-показательный сад и огород с пчельниками, поддерживать их в надлежащем порядке. Таких же взглядов придерживался известный русский педагог С. И. Миропольский: <Средства учителей ограничены: участок, хотя и небольшой, мог им оказывать подспорье, в домашнем быту далеко не излишнее. Этим качеством они могут повлиять на село, образцовыми семенами, обработкой почвы, учащимся прививают любовь к природе>²⁷.

В Симбирской чувашской учительской школе учащиеся весною, летом и осенью занимались сельскохозяйственным трудом, а зимою работали в мастерских, в кружках рукоделия и домоводства. По каждому виду ремесла существовали особые программы (см. приложение № 5).

Свои идеи о воспитании и обучении Яковлев успешно внедрил в школьную практику и на основе многолетней педагогической деятельности создал определенную систему образования в начальной школе, которую считал не только местом воспитания и обучения детей, но и <местом наставления в сельскохозяйственных знаниях для взрослых, как путем бесед, так и путем наглядного опыта>²⁸. В этом он был несомненным сторонником К. Д. Ушинского, считавшего, что <в основе всяких прочных улучшений в народном быте, в основе всякого движения вперед цивилизации сельского населения должна необходимо, неизбежно лечь народная школа>²⁹.

К важнейшим сторонам педагогической системы И. Я. Яковлева относятся четырехлетнее обучение в начальных инородческих училищах, осуществление процесса воспитания и обучения в первых двух классах на родном языке, обязательное изучение русского языка во всех классах, причем родной язык являлся предметом изучения в течение всего курса обучения, соединение обучения с трудом в различных кружках самодеятельности, в мастерских, на сельскохозяйственной ферме или пришкольном участке, привитие любви к русской культуре, к трудовому народу. Система содержит следующие основные части: 1) учение о создании и руководстве чувашской школой, 2) учение об организации учебно-воспитательного процесса в сельских двуязычных национальных школах, 3) система подготовки народных учителей.

До того как система просвещения нерусского населения, разработанная чувашским просветителем, стала успешно внедряться в школах Поволжья, в них господствовала система образования, созданная Н. И. Ильминским. Чем же отличаются они друг от друга, какие цели и задачи ставила перед собой каждая?

В педагогической системе Ильминского доминировала цель распространения христианской идеологии среди нерусских народов путем использования их родного языка в качестве орудия церковного служения и первоначального обучения в школе. В решении царского правительства по этому вопросу подчеркивается, что <учителя инородческих школ должны быть из среды соответствующего племени инородцев и притом хорошо знающие русский язык>³⁰. В основе системы Ильминского лежали Правила 26 марта 1870 г. <О мерах к образованию населяющих Россию инородцев>, после принятия которых система стала общегосударственной в просвещении нерусских народов Востока России.

В правилах не были указаны сроки обучения в школах, продолжительность обучения па родном языке, начало и конец учебного года. Открытым оставался вопрос о начале обучения русскому языку. Все эти вопросы должны были решаться применительно к местным условиям и в зависимости от особенностей родного языка. Разработка их входила в обязанность местных инспекторов и директоров народных училищ. В их решении учебный округ руководствовался третьим пунктом раздела <А> Правил, по которому в нерусских школах <...первоначальное преподавание совершается на инородческих наречиях и дети обучаются на своем родном наречии и по учебным книгам на том же наречии. Учебными книгами служат буквари, необходимые молитвы, краткие рассказы из священной истории, Ветхого и Нового Завета и религиозно-нравственные книги>³¹.

Во всех нерусских школах Поволжья в начале 70-х годов не было единства как в организации учебного процесса, так и в обучении отдельным предметам в начальных классах. Так, в <инородческих> школах Казанской губернии в первые же месяцы обучения учащиеся одновременно изучали родной и русский языки, а в некоторых школах весь процесс обучения осуществлялся только на русском языке. <В Пихтулинском двухклассном училище и отчасти в Бичуринском ученики-инородцы - дети чуваш и черемис, учитель невольно с первых же уроков должен вести обучение так же, как и с русскими, по-русски>³²,- говорится в отчете директора народных училищ И. А. Износкова за 1875 год.

При отсутствии твердой системы в изучении родного языка, который является средством обучения другим предметам, не может быть и речи о сознательном усвоении учебного материала. Не могли успешно учиться нерусские дети с самого первого класса по тем же учебникам, которые предназначались для других школ. Почти все инспектора народных училищ, не зная особенностей того или иного языка народов Поволжья, рекомендовали в <инородческих> школах организовать учебный процесс по той же системе, которая существовала в русских и крещенотатарских школах. Во многих нерусских школах Казанского учебного округа срок обучения продолжался три года, хотя еще в 1869 году Министерство народного просвещения в необходимых случаях разрешило устанавливать четырехлетний курс обучения³³.

В 70-х годах XIX в. особо выделялись нерусские школы Симбирской губернии, в которых И. Н. Ульянов значительно усовершенствовал принципы организации учебно-воспитательной работы; в них весь процесс обучения в первом классе осуществлялся в основном на родном языке. В своем отчете за 1874 год И. Н. Ульянов отмечал: <Дети чуваш и татар, совершенно не знающие русского языка, знакомятся сначала при помощи их родного наречия с русскими названиями окружающих предметов и затем уже начинают обучаться грамматике по звуковому способу письма и чтения>³⁴. В изучении русского языка главным он считал обучение устной речи. По этому вопросу он даже обратился в учебный округ с официальным письмом (от 4 июня 1875 г.), в котором говорил о необходимости увеличения срока обучения в <инородческих> школах на один год³⁵. Он настаивал также на обучении учащихся 1 класса арифметике на родном языке. Между тем по системе Ильминского изучение ее предусматривалось на русском языке.

Научное решение И. Н. Ульяновым основных задач учебно-воспитательного процесса в нерусских школах Симбирской губернии оказало значительное влияние на организацию педагогической помощи народным учителям, в том числе И. Я. Яковлеву. Осенью 1875 г. Яковлев, инспектируя в течение нескольких месяцев чувашские школы, установил, что во многих из них положения системы Ильминского были неизвестны. К тому времени особенности использования дидактики в условиях работы чувашской начальной школы еще не были до конца разработаны. Правила 26 марта 1870 г. в ряде учебных округов совершенно игнорировались губернским начальством и проводились в жизнь лишь там, где случайно оказывался человек, знакомый с системой Ильминского; сами же <инородцы, по малому своему развитию, не умели ни просить, ни требовать исполнения этих; правил>³⁶. Что же касается Министерства народного просвещения, то оно успокоилось на принятии этих правил и не интересовалось, кем и как они исполняются и вообще проводятся ли в жизнь.

Сравнительное изучение опыта школ ряда губерний помогло Яковлеву прийти к важному выводу, что система Ильминского полностью не может одинаково использоваться в различных национальных школах, она нуждается в значительном совершенствовании, в окончательной доработке применительно к родному языку и местным условиям. <Наше дело здесь, Николай Иванович, - писал он 24 июня 1871 года Ильминскому из Симбирска, - возникает совершенно при других обстоятельствах и условиях, чем Ваше в Казани, и нам поэтому приходится сообразно с этим действовать>³⁷.

Организация учебно-воспитательного процесса в чувашских школах, к разработке которой Яковлев вплотную приступил с начала 1876 г. будучи инспектором, тоже опиралась на Правила 1870 г. С другой стороны, Яковлев конкретизировал некоторые положения их. Так, он увеличил срок обучения до четырех лет, расширив сферу пользования родным языком, ввел новые правила приема в народные училища. Эти новшества он ввел согласно <Инструкции инспекторам народных училищ>, утвержденной 29 октября 1871 г. <В училищах, состоящих под исключительным наблюдением инспекторов, - гласит ее параграф № 17, - продолжительность учебного периода и время зимних вакаций, а равно число уроков определяется их инспектором применительно к местным условиям, климату и господствующему роду занятий учителей и с утверждения попечителя учебного округа>³⁸.

Для обсуждения разработанной им дидактики чувашской начальной школы он планирует организовать в 1879 г. временные педагогические курсы в городе Симбирске.

В 1880 г. на съезде инспекторов народных училищ в Казани Яковлев выступил с проектом плана, в котором были намечены пути совершенствования принципов организации учебно-воспитательного процесса в чувашских школах. В своем докладе он подчеркнул, что не только в чувашских, но в других нерусских школах Поволжья продолжительность учебного года и курса обучения, возраст для приема в школу до сих пор не определены. <Учатся от 6 до 8 месяцев в год. - заявил он, - а курс ученья продолжается от 3 до 5 лет. Случается, что при шестимесячном учебном году учащиеся посещают школу в продолжение 3-х лет и оканчивают курс, т. е. учатся не более 1½ года. Этого времени инородцу, чувашу, недостаточно для прохождения курса начального народного училища, даже в пределах установленной программы>³⁹.

Через год, в 1881 г., съезд учителей Московского уезда решил принимать детей в школу с 9 лет⁴⁰; этому последовали затем учителя Калужской губернии⁴¹.

В своем проекте Яковлев предлагал рассмотреть следующие пункты: 1) установить четырехгодичный курс учения, учебный год начать 15 сентября и оканчивать 15 мая, 2) принимать в училище детей не моложе 9 лет, 3) учителя должны знать родной язык учащихся, 4) первый год обучения должен происходить на чувашском языке и по книгам на этом же наречии, в последующие годы на чтение книг религиозно-нравственного содержания на том же языке должно быть употреблено не менее 4 часов в неделю, 5) снабжать чувашские училища необходимыми книгами, 6) обучение русскому языку должно начинаться на втором году обучения, но если местные условия позволяют, можно начать во второй половине первого года обучения, руководствуясь пунктом <А> статья 3 Правил 26 марта 1870 г., 7) проводить временные педагогические курсы для учителей, 8) учителя, не знающие родного языка учащихся, должны быть постепенно заменяемы, 9) просить братство св. Гурия выработать руководящие положения для преподавания закона божьего в <инородческих> школах. Съезд утвердил все пункты, кроме второго, счел нужным принимать в школу семи-восьмилетних детей.

Принятие почти без изменений проекта И. Я. Яковлева способствовало распространению его системы среди нерусских народов-христиан Поволжья. При содействии передовых русских педагогов и прежде всего И. Н. Ульянова, А. И. Анастасиева, Н. А. Бобровникова и других она постепенно развивается, находит признание и поддержку со стороны народных учителей всего Казанского учебного округа. С целью быстрейшего внедрения ее в практику народного образования и постоянного совершенствования И. Я. Яковлев совместно с местными земскими деятелями и своими учениками организовывал временные педагогические курсы и съезды, сам руководил их деятельностью. В работе этих курсов и съездов принимали участие русские, чувашские, марийские, мордовские, удмуртские, татарские и калмыцкие учителя. Первые такие курсы были организованы в 1882 г. в Цивильском уезде Казанской губернии, последние - в 1916 г. в Царевом уезде Астраханской губернии. Внедряя свой опыт и опыт передовых учителей, И. Я. Яковлев постоянно совершенствовал принципы организации учебно-воспитательной работы, приемы и методы обучения в чувашских школах с учетом конкретных условий отдельных губерний и даже уездов.

По приглашению директора народных училищ Астраханской губернии с 10 июля по 20 августа 1916 г. И. Я. Яковлев должен был принять участие как руководитель временных педагогических курсов для учителей начальных училищ Царевского уезда, но в это время его вызвали в Петербург. Вместо себя он командировал в Астрахань опытного учителя русского языка Симбирской чувашской учительской школы В. Никонорова⁴².

И. Я. Яковлев поддерживал тесную связь с дирекцией народных училищ Астраханской губернии и всегда старался исполнять ее просьбы. В Симбирской чувашской школе училось немало больных учащихся, страдавших от ревматизма, которых при содействии той же дирекции он направлял на грязелечение в Астраханскую губернию, принимал в свою учительскую школу отдельных представителей Казахского и калмыцкого народов этой губернии. Так, в начале 1900 г. в школу поступил калмык М. В. Баннов.

Наиболее важные вопросы воспитания подвергались коллективному обсуждению. В 1883 г. в селе Бичурино (Чебоксарского уезда Казанской губернии) инспектор чувашских школ организовал съезд учителей. В его работе принимали участие учителя 18 чувашских, 6 марийских и 5 русских школ. Съезд принял следующие решения: 1) поскольку трехгодичного курса для инородцев недостаточно для успешного окончания курса, то растянуть его в инородческих училищах на 4 года. 2) <принять систему двух отделений при четырехлетнем курсе ученья>, 3) <начинать обучение инородцев русской грамоте со второго года>. 4) <ввести чтение книг на родном языке во всех отделениях>⁴³.

При обсуждении последнего вопроса марийские учителя И. А. Никольский и Ф. М. Лопатин высказывались за создание более совершенных учебников для марийских школ, за составление букварей на местных наречиях. И. Я. Яковлев рекомендовал им заняться составлением нужных учебников, используя русские и чувашские буквари.

Указанные решения педагогического съезда в селе Бичурино нашли широкую поддержку передовой русской педагогической общественности. Журнал <Народная школа>, издававшийся при участии лучших педагогов России Ф. Медникова, Ф. Резенера, В. Водовозова, А. Леве, В. Ев-тушевского, Д. Семенова, Н. Бунакова, А. Пятковского и других, писал об этом съезде: <Трехлетний курс найден также недостаточным и признано полезным принять четырехлетний, как для русских, так и для инородцев.

Многолетний опыт доказал, что ученики из чуваш, особенно в глухих местностях, в течение трехлетнего школьного учения не могут достаточно усвоить русский язык>⁴⁴. Даже для русской начальной школы нужно, по словам Миропольского,- четырехлетнее обучение⁴⁵.

В начале 80-х годов Яковлев установил определенную последовательность в изучении языков: родной и русский языки в первом же году обучения изучались не одновременно, как это было у Ильминского, а последовательно - сначала только родной, а затем русский, что полностью соответствовало дидактическим требованиям научной педагогики: от известного - к неизвестному. Весь процесс обучения в первом классе осуществлялся на материнском языке. Так практически реализовал И. Я. Яковлев важнейшие дидактические принципы: сознательность, последовательность, прочность и доступность обучения. Как и К. Д. Ушин-ский, он считал родной язык орудием мышления и познания, средством духовного развития человека.

Следует отметить, что и в кавказских многонациональных школах еще давно установился порядок - сначала изучать родной язык, затем одновременно и русский. Выдающийся грузинский педагог Я. С. Гогебашвили считал: <Положение русского языка в наших народных школах радикально другое. Ему обязательно обучаются дети еще с середины первого учебного года, когда они только что кончили родную азбуку>⁴⁶.

И. Я. Яковлев и Я. С. Гогебашвили пришли к таким выводам независимо друг от друга почти одновременно.

Благодаря поддержке единомышленников Яковлев добивается увеличения продолжительности обучения на родном языке в начальных чувашских школах до двух лет. В 1891 г. на временных педагогических курсах, устроенных в городе Симбирске для учителей, было решено вести во всех чувашских школах процесс обучения в первых двух классах на родном языке. В чувашских и других национальных школах Поволжья постепенно устанавливался четырехлетний курс обучения с двумя отделениями, а процесс обучения осуществлялся на родном языке до конца II класса.

Впоследствии преимущество четырехлетней системы обучения вынужден был признать сам Ильминский. <Многолетний опыт инородческих училищ Казанской губернии... убедил нас, что трех зим недостаточно детям для прохождения программы сельских училищ: усвоение русского разговорного языка составляет огромный лишний труд, для которого нужно дать особое время. Инспектор чувашских школ Яковлев давно уже пришел к заключению о четырехлетнем курсе инородческих училищ>⁴⁷.

Успехи Яковлева и популярность его системы среди чувашских, марийских и мордовских учителей впоследствии заставили Ильминского пересмотреть многие положения своей системы и даже составить новую программу для <инородческих> начальных школ Восточной России. <Мы вполне разделяем мысль И. Я. Яковлева, - писал Ильминский, - принимать в сельские инородческие школы в 2 года один раз; это ведет к созданию в школах двух только отделений, занятия с которыми идут несравненно успешнее, чем с тремя отделениями. Представляемая при сем программа рассчитана именно на такие четырехлетние училища с двумя отделениями. В младшем отделении преподавательским языком должен служить инородческий язык, в старшем - русский>⁴⁸.

Система И. Я. Яковлева была распространена главным образом в министерских и земских школах, но передовые учителя использовали многие ее положения и в школах церковного ведомства, в которых недооценивалось значение родного языка, что даже было закреплено в особом циркуляре: <Согласно циркулярного распоряжения училищного Совета при Святейшем Синоде от 29 мая 1899 г. за № 2965, преподавание русского языка должно начинать с первого года обучения после двух с половиной - трех месяцев чтения на инородческом языке; объяснительное русское чтение вести при помощи инородческого языка только в течение двух первых лет обучения; с 3 года обучения уже не прибегать к помощи инородческого языка. На русском же языке желательно, согласно системе Н. И. Ильминского, вести и обучение счету>⁴⁹.

Учебный план, составленный И. Я. Яковлевым

Примечание: по субботам и накануне праздничных дней уроков должно быть четыре, с 8 до 12 часов⁵⁰

И. Я. Яковлев разработал также строгий порядок приема в смешанную и национальную школу. Прием осуществлялся поочередно: сначала принимали нерусских детей, так как в 1 классе обучение происходило только на родном языке, а в следующем году, во втором классе, все дети приступали к изучению русского языка по учебнику и потому в том же году к ним присоединялись принятые русские учащиеся. Таким образом, первый год обучения нерусских детей считался подготовительным для совместных занятий с русскими учащимися в последующих классах. Русские учащиеся занимались в школе три года. Как правило, в смешанных школах работали учителя, владевшие двумя языками и более; учителя пользовались <Первоначальными учебниками> для мордвы, марийцев и т. д., изданными в Казани Миссионерским обществом, руководствуясь общим учебным планом, разработанным И. Я. Яковлевым и утвержденным учебным округом для <инородческих> школ.

Учебный план был составлен Яковлевым на основе использования всего лучшего, что было достигнуто в просвещении нерусских народов Поволжья со времени присоединения его к России (XVI в.). Сам И. Я. Яковлев, занятый непрерывным совершенствованием учебного процесса в начальной школе, так оценил его в 1891 г.: <Другой, более лучшей организации учебного дела в инородческих училищах нет и пока не может быть; не может быть потому, что это положение является фактическим выводом из более чем десятилетней практики постановки дела обучения инородцев>⁵¹.

Вся педагогическая деятельность И. Я. Яковлева, как практическая, так и теоретическая, имеет ту научную основу, которая подсказана жизнью, оправдана временем и действительностью. Иван Яковлевич Яковлев самым решительным образом возражал против грубого эмпиризма в педагогике, против рецептуры в воспитании и образовании, против шаблонного применения системы Ильминского в различных национальных школах. Эту мысль он проводит и в статье <О школьном образовании чуваш>: <В России, как известно, инородческий вопрос существует в разных частях ее: в Финляндии, в Остзейском крае, в западном крае, в Крыму, на Кавказе, в Волжско-Камском крае, в Сибири и в Средней Азии. Цель просвещения инородческих племен, населяющих эти области, с русской точки зрения одна - насколько возможно более слить их с коренным русским населением воедино... средства для осуществления этой великой русской цели, в применении почти в каждой данной народности, конечно, должны быть различны>⁵².

В своем представлении Яковлев <великую русскую цель> не отделял от задач национального подъема <инородцев>. Для достижения <русской> цели в просвещении нерусских народов И. Я. Яковлев считал необходимым учет национальных особенностей, проявляющихся, по его мнению, в родном языке, в различиях <прошлых и настоящих условий жизни этих народов>. Весь учебно-воспитательный процесс в школе должен учитывать эти особенности, которые обуславливают особую методику обучения и национальное воспитание. Поэтому при единстве цели и различии средств должны быть различны и системы обучения в начальных народных училищах. Подобного указания не было у Ильминского, почти все его последователи тоже не разделяли этого положения. Они утверждали, что просвещение <инородцев> должно протекать по единой схеме. Из общей системы просвещения, разработанной в интересах господствующих классов, Яковлев выделил принципиально новую систему с иными целями и новыми задачами обучения, направленными на сохранение и развитие народностей и наций, что имело чрезвычайно важное значение в условиях царизма.

К такому выводу Яковлев пришел на основе педагогической системы К. Д. Ушинского, указывавшего, что <1) общей системы народного воспитания для всех народов не существует не только на практике, но и в теории... 2) у каждого своя особенная система воспитания>⁵³.

Педагогическая система И Я. Яковлева возникла на основе творческого применения учений классиков педагогики и прежде всего Я. А. Коменского, Г. Песталоцци, А. Дистервега, К. Д. Ушинского, Л. Толстого. Последнего он популяризировал всю жизнь, мечтал о личной встрече с ним. Когда Яковлев узнал о неожиданной смерти писателя, глубоко переживал ее. <Смерть Толстого, - писала Е. А. Яковлева 9 ноября 1910 г. сыну Алексею, - на папу произвела удручающее впечатление>⁵⁴.

Педагогическая деятельность Яковлева основывалась на тех же принципах воспитания и обучения, какие были введены демократами-классиками педагогики в школьную практику. По его собственному признанию, <Симбирская чувашская школа всегда руководствовалась педагогическими принципами Коменского и Песталоцци, а также позднейших педагогов Редди, Дэмолена и других>⁵⁵. В этой школе первым учебником по педагогике была <Великая дидактика> Коменского.

Плодотворное влияние великого чешского педагога Коменского Яковлев испытал еще в годы учения. Интересно в этой связи свидетельство одного из русских журналов: <Познакомившись из университетских лекций с бойцами чешской народности и восстановителями ее народности (речь в статье шла о Яне Гусе и Коменском.-Н. К.), г. Яковлев увлекся их деятельностью, пленился их славою и задался мыслью просветить чуваш, поднять их дух и создать для них национальную литературу>⁵⁶. В университете Яковлев написал курсовую работу о Яне Гусе. Учение классиков педагогики, их опыт Яковлев применял в конкретных условиях двуязычных национальных сельских школ, в которых родной и русский языки последовательно и взаимосвязано выступали как средство и предмет обучения. Процесс изучения должен идти от простого к сложному. Чтобы вооружить учащихся знаниями и умениями, необходимыми для свободного пользования национальным языком народа и для перехода к изучению русского языка, в первом классе необходимо изучать родной язык, что придает дальнейшему процессу обучения сознательный характер. К. Д. Ушинский писал, что <чужой язык мы можем понять только через посредство своего>⁵⁷, а работа над духовным обладанием богатствами родного языка, по его мнению, <должна начаться с самых первых дней учения и по своей первостепенной важности для всего развития человека должна составлять одну из главнейших забот воспитания>.

Став инспектором, Яковлев активно распространял учебники великого русского педагога К. Д. Ушинского <Родное слово> и <Детский мир>, которые служили важными источниками для изучения русского языка и в чувашских школах. О применении этих учебников в своей школе Яковлев писал: <Преподавание русского языка в младшем классе велось посредством чтения <Родного слова> (год 1-й), с объяснением и переводом русских слов и выражений на чувашский язык... Для диктанта употреблялось тоже <Родное слово> (год первый)... Письменные упражнения шли согласно указаниям Ушинского>⁵⁸. Яковлев использовал следующие основные учебники и учебные пособия. Для первого года обучения: букварь и <Первая учебная книга для совместного обучения чуваш и русских> В. А. Ислентьева и др. Для второго года обучения: <Новая азбука>, <Первая книга для чтения> Л. Толстого, <Родное слово> для первого года обучения К. Д. Ушинского, <Первая учебная книга для совместного обучения чуваш и русских> В. А. Ислентьева и др. Для третьего года обучения: все остальные три <Книги для чтения> Л. Толстого, <Книга для первоначального чтения в народных школах (часть I)> В. И. Водовозова и др. Для четвертого: <Книга для первоначального чтения> (часть II) Водовозова, <В школе и дома. Книга для чтения> 1-3 части Н. Ф. Бунакова, <Книга для классного чтения> (2 и 3 года обучения) А. Баранова и др.

Эти учебные книги предназначались для изучения родного и русского языков, но многие из них были переведены на языки народов Поволжья, в том числе и на чувашский. Для чувашских школ Яковлев постоянно издавал двуязычные учебные книги. Еще в 1873 г. им был издан первый двуязычный букварь. С 1882 г. он организовал издание сборника на чувашском языке <Хоровые церковные песнопения>. Сборник переиздавался несколько раз.

В качестве учебного пособия в чувашских школах использовался учебник классика немецкой демократической педагогики А. Дистервега <Начатки детского школьного обучения>, переведенный на русский язык Ушинским.

Отличие организационной системы Яковлева от системы Ильминского выражено в докладной записке, представленной в учебный округ 30 апреля 1893 г., где Яковлев пишет: <До передачи в мое ведение чувашских училищ в последних существовало по 3 отделения: учащиеся учились в каждом отделении по одному году, прием был ежегодный (по системе Ильминского.-Н. К.) Такое положение отделений, согласно существовавшим инструкциям, делало то, что из чувашских училищ ученики выходили с плохими знаниями как во всех предметах учебного курса начальных училищ, так и в особенности в русском языке... Идея о двух отделениях с четырехлетним курсом не принадлежит лично мне, а отчасти взята мною из практики удельных училищ, где ученики учились также по 4 года, и где такая продолжительность курса, несмотря на всю неумелость постановки учебного курса, все-таки имела значение в том отношении, что хоть количеством времени наверстывала пропуски в знаниях и давала возможность узнать кое-что.

Прием учеников в чувашские училища при двух отделениях распределяется таким образом: в первый год принимаются чувашские дети, а на второй год только русские, если таковые поступают. Сообразно с количеством лет распределяется и весь учебный материал, причем руководящим принципом является то, что он давался учащимся в известной последовательности и чтоб, таким образом, трудности изучения русского языка растягивались на большее количество времени>⁵⁹. В самой Симбирской чувашской школе еще в начале 70-х годов установилось два отделения: младшее (чувашское) и старшее (русское). 30 апреля 1873 г. учитель Г. Ефимов писал Яковлеву в Казань, что он занимался с младшим отделением и русским⁶⁰.

Яковлев считал, что одно из центральных мест в национальной школе занимает русский язык, который он называл <органом государственной жизни, науки и цивилизации>⁶¹. Он разработал методику преподавания русского языка в сравнении с родным. В основе ее лежит принцип сравнительного изучения языковых явлений и аналитико-синтетический звуковой метод, введенный в отечественную педагогику Ушинским. С помощью этой методики учащиеся самостоятельно изучали русский язык, совершенствовали навыки разговорной речи, развивали логическое мышление. <Умение же сравнивать, т. е. подмечать в предметах сходство и различие, точно обозначать это словами, - указывал И. Я. Яковлев, - есть один из верных показателей некоторого логического развития и обладания языком>. В школьном обучении он главное внимание уделял изучению родного и русского языков, а не закона божьего. Между тем у Ильминского на первом плане стояло религиозно-нравственное развитие, обучение языкам - на втором.

Следующая отличительная черта педагогической системы И. Я. Яковлева состоит в том, что она гораздо шире защищала языки нерусских народов, чем система Ильминского, в ней родной язык выступал как доступное средство изучения русского языка и орудие приобщения к культуре великого русского народа. Защищая языки, она в то же время отстаивала национальные интересы народов Поволжья. Инородческие языки, как и русский, Яковлев считал средством развития национальной культуры. <Нелитературных наречий нет>, - говорил он⁶².

По словам известного советского педагога-историка А. Ф. Эфирова, И. Я. Яковлев перенял от Ильминского лишь идею о необходимости обучения в нерусских школах на родном языке учащихся. Важнейшее же положение системы Ильминского о религиозном просвещении не осуществлялось в школах Яковлева, а проводилось лишь в нормах, установленных программами земских и министерских школ⁶³.

Необходимо иметь в виду, что в дореволюционное время педагогическая система Ильминского получила широкую известность, о ней написана масса книг, хвалебных статей и рецензий. К тому же были изданы все его сочинения, включая письма. Все это создавало необычайную популярность Ильминского в научно-педагогическом мире как в России, так и за границей.

И. Я. Яковлев же. будучи педагогом из <инородцев>, не имел возможности опубликовать брошюры или книги о своей системе, его и так обвиняли в том. что он якобы искусственно поднимает и поддерживает давно <разрешенный> в России <инородческий вопрос>. Именно за разрешение учителям обучать детей в чувашских школах в I - II классах на родном языке он был снят с должности окружного инспектора. Царское правительство зорко следило за тем, чтобы через школу не проникало ничего вредного для государства и власти, чтобы не появились <инородческие> литературы, не возникали <сепаратизм> и <национализм>. В годы царизма даже буквари и другие учебные книги И. Я. Яковлев издавал без указания своей фамилии. Этим объясняется и то, что даже в советское время многие исследователи истории просвещения народов Поволжья пытались судить о положении вещей прежде всего по трудам Ильминского. а И. Я. Яковлева без колебаний относили лишь к числу его учеников и последователей.

И. Я. Яковлев, хотя в известной мере был учеником Ильминского, но уже в начале 80-х годов не просто создал более прогрессивную систему просвещения, но и отличался своими демократическими взглядами на роль и значение просвещения. В культурно-просветительном влиянии на нерусские народы Поволжья система И. Я. Яковлева имела большой успех. Ильминский стремился своей системой к превращению сельской школы в миссионерский очаг со священником во главе, а чувашский просветитель - к превращению ее в культурный центр с огородами, садами и ремесленными мастерскими, которыми руководит учитель. И. Я. Яковлев неоднократно ходатайствовал перед Министерством народного просвещения об открытии для <инородцев> гимназий, ремесленных, технических училищ, сельскохозяйственных школ, чего мы не находим в деятельности Н. И. Ильминского.

В отличие от системы Ильминского, система чувашского просветителя была <...национально своеобразной и по справедливости может быть названа <яковлевской>. Свою систему просвещения И. Я. Яковлев создал с учетом общности интересов всех народов России>⁶⁴. Проявление наиболее общего интереса к русскому языку нерусских народов России он видел прежде всего в их стремлении к практическому овладению им, так как <русский язык при теперешнем все увеличивающемся усложнении жизни, все усиливающемся спросе на труд, на рабочие руки, делается для инородцев столь же необходимым, как свет или воздух. Без знания русского языка они осуждены на гибель - это ясно осознают все, кто близко соприкасается с инородческим делом, научить инородцев русскому языку - основная задача...>⁶⁵ Именно эта система привела к появлению множества чувашских школ.

В начале 900-х годов под влиянием революционных событий в России усилилось национально-освободительное движение. Царское правительство вынуждено было ввести некоторую свободу пользования родным языком. 1 ноября 1907 г. были утверждены новые правила для нерусских школ Востока России, по которым значительно расширялась сфера применения родного языка в национальных школах, причем срок обучения устанавливался четырехлетний. Правила распространялись на Казанский, Одесский, Кавказский, Западно-Сибирский учебные округа, губернии и области Туркестанского края, а также Иркутское и Приамурское губернаторства. По сравнению с Правилами 1870 г. новые правила явились шагом вперед в развитии национальных школ. Однако время их действия было непродолжительным. В некоторых округах они почти полностью игнорировались. Не распространялись они на армянские, грузинские школы. Власти боялись, как бы не произошло дальнейшее возрождение и без того сильно развитого национального самосознания армян и грузин⁶⁶. Реакционер Кассо, заняв пост министра, добился отмены их. Правила 1907 г. явились дальнейшим развитием системы Ильминского. Директор Казанской <инородческой> учительской семинарии А. А. Воскресенский утверждал, что система Ильминского была узаконена в особых Правилах 26 марта 1870 г. и 1 ноября 1907 г.⁶⁷ Между тем Правила 1870 и 1907 годов отличаются друг от друга не только по времени их принятия, но и по содержанию. <Преподавание закона божия для православных, - гласит четвертый пункт Правил 1907 г., - ведется на родном языке учащихся до окончания одноклассного и двухклассного училища...>⁶⁸ А в Правилах 1870 г. на родном языке допускалось лишь первоначальное преподавание.

Утверждению Правил 1907 г. предшествовало бурное обсуждение основных положений национальных школ на особом совещании 1905 г. по вопросам образования восточных <инородцев>, на котором неоднократно выступал И. Я. Яковлев с конкретными предложениями по расширению прав родного языка и требовал, чтобы <в начальной инородческой школе преподавание закона божия в течение всего курса обучения происходило на родном языке>⁶⁹.

В 1904 г. член Совета министра народного просвещения Будилович приехал в Симбирск для подробного изучения педагогического опыта Яковлева. В том же году он инспектировал чувашские школы Казанского учебного округа, подробно ознакомился с постановкой обучения на родном языке в первых двух начальных классах. <Приезжал в Симбирск и бывал в чувашской школе и у меня на квартире известный славист, профессор Антон Семенович Будилович.

Состоялось высочайшее повеление министру народного просвещения генералу Глазову - произвести официальное расследование. Для расследования и был командирован профессор Будилович, а вместе с Будиловичем - состоявший при Победоносцеве Износков. Предварительно Будилович вызвал меня в Казань. Я пробыл с ним около двух суток, беседуя дни и ночи о деятельности Николая Ивановича Ильминского, о школе. Интересовался Будилович и лично мною, и моей деятельностью>⁷⁰. По завершении инспекции Будилович представил в министерство подробный отчет о состоянии <инородческих> школ Востока России⁷¹, основные выводы которого частично отразились в Правилах 1907 г. В них сказано: <5) Родной язык детей в первые два года обучения в училищах для инородцев служит языком преподавания. В последующие годы языком преподавания должен быть русский язык, но родной язык учащихся остается и предметом обучения и орудием для облегчения преподавания на русском языке прочих предметов.

6) Обучение русскому языку при помощи родного языка учащихся начинается устными упражнениями в разговорной речи не позднее второго полугодия первого года обучения. Обучение русской грамоте (чтению и письму) начинается не позднее второго года обучения>⁷². Как было сказано, этими положениями чувашские, а затем марийские и мордовские учителя руководствовались еще в начале 80-х годов.

Разработка системы воспитания и обучения для двуязычных школ и введение ее в практику народного образования были чрезвычайно сложным и трудным вопросом времени; говоря словами самого И. Я. Яковлева, <вопрос о просвещении инородцев не так прост, как это может казаться с первого взгляда, чтобы претендовать на общее внимание деятелей просвещения, надо после основательного, теоретического и практического изучения его, а тем более после основательного знакомства с ним предлагать свою систему взамен существующей>⁷³.

Новое направление, приданное И. Я. Яковлевым чувашским школам, встретило сопротивление со стороны представителей духовенства и дворянства, реакционно настроенных инспекторов народных училищ. Его обвинили в том, что вводит новые приемы обучения, в продолжение двух лет предлагает обучать чувашских детей родному языку. Благочинный Баратынский, член Буинского уездного училищного Совета, представил в 1879 г. в земское собрание доклад о деятельности чувашских школ, в котором выступил против расширения курса обучения на родном языке и категорически заявил, что лишь одно Министерство народного просвещения правомочно установить программу обучения и что краткосрочные учительские курсы, предлагаемые в 1879 г. при Центральной чувашской школе, не могут этого исполнить. В июне 1883 г. казанский архиепископ Палладий, разделявший взгляды реакционных школьных инспекторов на <инородческий вопрос>, выразил истинные цели политики царизма в отношении <инородцев>: <Вам самим, инспекторам, следует сговориться, а то у вас один хочет одного, другой другого, вон Яковлев хочет чувашить, а чуваш нужно русить, нынче у нас бог знает что делается на Руси. Грузины, осетины, татары лезут все учиться и каждый хочет по-своему. Нужно по-русски учить. Богослужение инородцам синод дал не ради того, чтобы оно у них совершалось по-своему, а чтобы поскорее обрусить...>⁷⁴

Нападки на Яковлева и его систему исходили от лиц, <вооруженных большими средствами духовной или светской власти>.

Первоначальное обучение на родном языке в национальных школах некоторыми инспекторами народных училищ Казанского учебного округа рассматривалось как нечто антирусское и вредное для высших интересов России. Директор народных училищ Казанской губернии А. С. Николич и инспектор В. А. Ислентьев жаловались министру народного просвещения на И. Я. Яковлева, якобы чувашский инспектор в школах устанавливает свои порядки и законы.

Передовые учителя, инспектора и директора народных училищ приветствовали его стремление совершенствовать систему народного образования. Член Совета министра народного просвещения, профессор А. С. Будилович писал, что она <заслуживает признания и благодарности со стороны лиц, понимающих значение для России просветительной системы Ильминского в среде приволжских инородцев>⁷⁵.

В начале 900-х годов одна из центральных газет Россия так оценила педагогическую деятельность И. Я. Яковлева: <В истории культурного развития инородцев не только Симбирской губернии, а и всего Восточного района России, заселенного чувашами, мордвою и прочими инородческими племенами, имя г. Яковлева должно быть поставлено выше имени Николая Ивановича Ильминского>⁷⁶. Эти строки говорят сами за себя.

И. Я. Яковлев говорил, что у его родного народа <до Симбирской чувашской школы стремления к просвещению не было, можно сказать, и в зародыше. Школ чуваши боялись, на русскую культуру смотрели как на огромную для себя опасность...

Поворот в настроении чувашского народа в направлении к свету и знаниям начался, хотя и не сразу, но именно со времени основания чувашской школы в г. Симбирске>⁷⁷. К такому выводу он пришел в результате изучения истории родного народа, а также на основе многолетнего личного педагогического опыта. Этот вывод общепризнан. История просвещения Поволжья говорит, что <народности Поволжья начали учиться по-настоящему и с пользой для себя только с 1860-х годов. До этого времени грамотность, наука, литература для них были чем-то чужим, не нужными и даже враждебными. Учась грамоте поневоле, по приказу начальства, по русским книгам и учебникам, чуваши, вотяки, мари и др. чувствовали себя не на месте; все это, как им казалось, нужно русским, а не им, а так как учиться их все же заставляли, то они настраивались враждебно и к учителям и к книгам. Родители же склонны были считать пребывание их детей в школе повинностью, равной по тяжести воинской>⁷⁸.

Всю педагогическую систему Яковлева пронизывают идеи дружбы народов, демократизма, гуманизма и глубокая вера в духовные силы народа. <Русские, - писал он, - питают любовь ко всяким маломощным, вроде чуваш. людям. Наша система внушает питомцам эту идею>. И в своем духовном завещании он подчеркнул важность сплочения народов России вокруг русских. Обращаясь к родному пароду, И. Я. Яковлев говорил: <Чтите и любите великий, добрый и умный русский народ, таящий в себе неисчерпаемые силы ума, сердца и воли... Народ этот не обидел вас в прошлом, он не обидит вас и в будущем. Любите его и сближайтесь с ним. На всяком поле есть плевелы, но мой долгий опыт да будет порукой тому, что среди русского народа вы всегда встретите добрых и умных людей, которые помогут вашему правому делу. Русский народ выстрадал свою правду и, нет сомнения, правдой этой он поделится с вами. Верьте в Россию, любите ее, и она будет вам матерью>⁷⁹.

В Симбирской чувашской школе значительное количество воспитанников (до 25%) составляли русские. Здесь же обучались представители всех народов Поволжья, составлявшие как бы одну семью. Многонационален был и коллектив учителей и работников школы, где трудились представители Прибалтики, а также Западной Европы. <В основу всего научного просвещения чуваш положена строго русско-патриотическая идея, отражением которой служит каждая сторона образования чуваш. Эта идея проводится просто, естественно и с воодушевлением. Образ русского человека как в представлении, так и в действительности, при системе христианского просвещения, встает во всем величии старшего сильного брата>⁸⁰, - так можно оценить основной смысл системы просвещения, созданной И. Я. Яковлевым. <Великий практик-организатор народного образования>⁸¹, так назвал его А. В. Луначарский, сыграл большую роль в истории просвещения народов Поволжья. Он оставил ценнейшие труды по истории просвещения этого края, еще неизвлеченные на свет. Чтобы судить об их значении и о роли его педагогической системы в целом, необходимо подвергнуть эти труды глубокому историко-педагогическому анализу.

Краснов, Н. Г. Педагогические идеи И. Я. Яковлева и его система просвещения // Краснов, Н. Г. Выдающийся чувашский педагог-просветитель / Н. Г. Краснов. - Чебоксары, 1992. - Гл. 5. - С. 253-283.

¹ ОРГБЛ. Ф. 361. Карт. 1. Д. 15. Л. 16.

² Яковлев II. Я. Воспоминания. С. 242.

³ ОРГБЛ. Ф. 361. Карт. 9. Д. 51. Л. 5.

⁴ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 311. Л. 70.

⁵ Яковлев И. Я. Война и чувашская  школа в Симбирске. - Симбирск, 1915. С. 18.

⁶ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д, 202. Л. 1.

⁷ ОРГБЛ. Ф. 361. Карт. 8. Д. 13. Л. 21.

⁸ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 507. Л. 58.

⁹ ЧРКМ. Ф. И. Я. Яковлева. Папка 8. Л. 28.

¹⁰ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 201. Л. 43.

¹¹ Отчет о временных педагогических курсах, устроенных при Симбирской учительской школе в 1891 году. - Симбирск, 1899. С. 50.

¹² ЦГА ЧССР. Ф. 515. Оп. 1. Д. 3.

¹³ Яковлев И. Я. Программа по педагогике.-ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 612. Л. 115. 116.

¹⁴ И. Я. Яковлев в воспоминаниях современников. С. 94.

¹⁵ И. Я. Яковлев в воспоминаниях современников. С. 101.

¹⁶ Яковлев И. Я. Программа по педагогике. Л. 116.

¹⁷ Там же

¹⁸ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Oп. 1. Д.  173. Л. 215.

¹⁹ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 173. Л. 215.

²⁰ Яковлев И. Я. Программа по педагогике. Л. 117.

²¹ Там же. Л. 116

²² ЦГА ЧССР, Ф. 207., Оп. 1. Д. 202. Л. 3.

²³ Симбирянин. 1911. № 1190. С. 2.

²⁴ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 976. Л. 52.

²⁵ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 201. Л. 45

²⁶ Симбирянин. 1911. № 1190. С. 2.

²⁷ Миропольский С. II. Задачи, план и основы устройства нашей народной школы. 3-е изд-е. - СПб., 1884. С. 128

²⁸ Отчет фермы школы за 1912 год. С. 84.

²⁹ К. Д. Ушинский. Собр. соч. Т. 2. - М.-Л., 1948. С. 254.

³⁰ Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 4. - СПб., 1874. С. 156.

³¹ Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 4. С. 157.

³² ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 1. Д. 11975. Л. 461.

³³ Сборник документов и статей по вопросу об образовании инородцев. С. 171.

³⁴ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 1. Д. 11546. Л. 108.

³⁵ Ханбиков Я. И. Русские педагоги Татарии и их роль в развитии просвещения и педагогической мысли татарского народа. - Казань, 1968. С. 53

³⁶ Чичерина С. В. Положение просвещения у приволжских инородцев. - СПб., 1906. С. 53

³⁷ Яковлев И. Я. Письма. С. 50.

³⁸ Анастасиев А. Народная школа. Ч. 1. - М., 1912. С. 15.

³⁹ Циркуляр по Казанскому округу. 1880. № 11. С. 337, 340.

⁴⁰ Материалы II и III съездов учителей Московского уезда. - М., 1883. С. 6

⁴¹ Вежлев А. М. Учительские съезды и курсы во второй половине XIX в.-М., 1957. С. 237 (канд. дисс).

⁴² ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 1228. Л. 2.

⁴³ Постановление съезда законоучителей, учителей и учительниц начальных училищ Чебоксарского уезда. - Казань, 1884. С. 24, 27, 32.

⁴⁴ Народная школа. 1884. № 9. С. 51; № 10. С. 73.

⁴⁵ Миропольский С. И. Задачи, план и основы устройства народной школы. С. 49.

⁴⁶ Гогебашвили Я. С. Руководство для учителей и учительниц грузинских начальных школ. - Тифлис, 1889. С. 6.

⁴⁷ Ильминский Н. И. Программы школы для крещеных инородцев Восточной России. - Казань, 1896. С. 4.

⁴⁸ Там же.

⁴⁹ Машкевич Д. Ф. О христианском просвещении и русском образовании инородцев Восточной России. - Одесса, 1914. С. 30-31.

⁵⁰ Отчет о временных педагогических курсах, устроенных при Симбирской чувашской учительской школе в 1801 году. С. 52.

⁵¹ Яковлев И. Я. О школьном образовании чуваш. С. 33-34.

⁵² Отчет о временных педагогических курсах, устроенных при Симбирской чувашской учительской школе в 1891 году. С. 28.

⁵³ Ушинский К. Д. Собр. соч. Т. 2. С. 165.

⁵⁴ ЦГА ЧССР. Ф. 515. Оп. 2. Д. 49. Л. 1.

⁵⁵ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 752. Л. 2.

⁵⁶ Церковно-общественный вестник. 1883. № 12. С. 3.

⁵⁷ К. Д. Ушинский. Собр. соч. Т. 10. С. 620.

⁵⁸ Циркуляр по Казанскому учебному округу. 1876. № 3. С. 159-160

⁵⁹ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 2. Д. 20120. Л. 66.

⁶⁰ ОРГБЛ. Карт. 17. Д. 24. Л. 12.

⁶¹ Научный архив ЧНИИ. Отд. II. Д. 515. Л. 183.

⁶² ЧРКМ. Ф. И. Я. Яковлева. Папка 10. Л. 17.

⁶³ Эфиров А. Ф. Нерусские школы Поволжья, Приуралья и Сибири. С. 27-28.

⁶⁴ Ульяновская правда. 1964. 29 апреля

⁶⁵ Научный архив ЧНИИ. Отд. II. Д. 61. Л. 13.

⁶⁶ Обладзе У. Очерки по истории общеобразовательных школ дореволюционной Грузии.-Тбилиси, 1957. С. 18-19.

⁶⁷ Ильминский Н. И. О системе просвещения инородцев и о Казанской центральной крещенотатарской школе.-Казань, 1913. С. 12.

⁶⁸ Там же. С. 18-19.

⁶⁹ Труды Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. С. 259.

⁷⁰ Яковлев И. Я. Воспоминания. С. 144.

⁷¹ Отчет о командировочной поездке А. С. Будиловича в Казанский, Оренбургский и Западно-Сибирский учебные округа (в октябре, ноябре и декабре 1904 года).-СПб., 1905

⁷² Анастасиев А. Народная школа. Ч. 1. С. 235

⁷³ Симбирские губернские ведомости. 1894. № 83.

⁷⁴ И. Я. Яковлев. Письма. С. 97.

⁷⁵ Отчет о командировочной поездке А. С. Будиловича в Казанский, Оренбургский и Западно-Сибирский учебные округа. С. 79

⁷⁶ С.-Петербургские ведомости. 1908. № 250.

⁷⁷ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1, Д. 784. Л. 1.

⁷⁸ Никольский Н. В. Основы инородческого просвещения. - Казань. 1919. С. 4

⁷⁹ ОРГБЛ. Ф. 361. Карт. 8. Д. 13. Л. 3.

⁸⁰ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 72. Л. 21.

⁸¹ Там же. Ф. 447-р. Оп. 1. Д. 4. Л. 6.

Н. Г. Краснов

И. Я. Яковлев - издатель и переводчик

Еще в гимназии И. Я. Яковлев пытался переводить на родной язык отдельные произведения немецких и французских классиков. Письма к друзьям, переводы иностранных текстов окончательно убедили его в недостаточности знаков русского алфавита для обозначения всех чувашских звуков. Это побудило его к созданию нового алфавита, что и было осуществлено после знакомства с Ильминским и руководимой им группой исследователей тюркских языков. И. Я. Яковлев примкнул к этой группе и под руководством казанских ученых начал переводить религиозную и учебно-педагогическую литературу. В работу постепенно вовлекались учащиеся Симбирской чувашской школы, которые с помощью студента Яковлева переводили учебники русских педагогов. Он внимательно следил за работой своих учеников. В начале февраля 1872 г. Яковлев спрашивал одного из них: <Переводит ли Климентий <Родное слово>, год первый?...>

Свои переводы учащиеся высылали в Казань, где их совершенствовал и дополнял Иван Яковлевич, а затем они издавались отдельными книжками или использовались для составления чувашских букварей и других учебников. По окончании школы воспитанники продолжали помогать своему учителю в переводе и издании учебных книг, хотя находились вдали от Симбирска. А. Рекеев, например, вспоминал: <Кроме школьных занятий, конечно, и в Тимерсянах, я должен был продолжать свои занятия переводами, для чего присылались ко мне рукописи, литографированные экземпляры, а иногда и корректурные листы>. К слову сказать, свою школу в Тимерсянах Рекеев за короткий срок превратил в педагогическую лабораторию, где по просьбе Яковлева оценивались для издания все чувашские учебники и учебные пособия с точки зрения доступности для учащихся сельских школ. Работая в селе, он имел возможность советоваться по языковым вопросам непосредственно с крестьянами. <Мое желание такое, - писал ему И. Я. Яковлев 24 ноября 1872 г., - чтобы все наши переводы проходили окончательно через твои руки, и чтобы ты, а не кто-нибудь другой, оставил след на наших переводах>¹. Рекеев в совершенстве владел чувашским, татарским языками.

Иван Яковлевич Яковлев считал, что <направление школы, кроме учителя и священника, создается книгами и учебниками>. Поэтому он стремился дать народу как можно больше книг на родном языке, для чего не жалел ни времени, ни средств. Известно, что первые чувашские буквари были изданы на его скромные средства. Чтобы ускорить переводческие работы и составление учебников для чувашских школ, по его просьбе из Казанской крещенотатарской школы в Симбирск переехал ученик и переводчик группы Ильминского С. Н. Тимрясов. В то время в школе обучалось около 30 учащихся. Вместе с ними Тимрясов переводил на чувашский язык с русского и татарского языков, одновременно готовился к сдаче экзаменов на звание сельского учителя. С его помощью Рекеев, Бюргановский и другие старшие ученики занимались переводом Евангелия, составлением текстов для издания новых чувашских букварей. Из Казани на имя А. Рекеева все поступали новые и новые задания для группы молодых переводчиков, образовавшейся в Симбирской чувашской школе. В октябре 1872 г. И. Я. Яковлев писал ему: <Вместе с этим письмом посылаю тебе посылку, в которой заключается 7 экземпляров <Букваря для чуваш>... три книги Н. Ф. Бунакова <Уроки для чтения>, при них особая книжка под названием <Обучение грамоте по звуковому способу в связи с предметными уроками>.

Прочитавши и усвоивши эту последнюю книжку Бунакова, ты узнаешь и поймешь, как пользоваться <Букварем для чуваш>, потому что наша чувашская азбука для первоначального обучения по-чувашски грамоте составлена по системе Бунакова>².

Второе издание чувашского букваря 1872 г. было составлено на основе первой и второй книг <Уроков для чтения> Бунакова. И. Я. Яковлев вместе со своими учениками продолжал работать над составлением и русской части чувашского букваря и книги для чтения на родном языке. <Из посылаемых материалов на чувашском языке, - указывал он Рекееву, - нужно составить по-чувашски книжку, которая соответствовала бы третьей книжке Бунакова <Уроки для чтения>³.

Выше было сказано, что с 1873 г. все буквари Яковлева издавались с чувашской и русской частями. Для дальнейшего изучения русского языка необходимо было составить две книги: для чтения и развития разговорной речи. Но из-за отсутствия средств издание их задержалось на несколько лет. Первая вышла только в 1892 г. под названием <Первоначальный учебник русского языка для чуваш>. Это был учебник для изучения русского языка по образцу <Книга для чтения> Н. Ф. Бунакова, которую Яковлев считал наиболее подходящей для сельских школ. Поэтому инспектор чувашских школ широко распространял учебники Бунакова среди учителей Поволжья, на временных педагогических курсах проводил показательные уроки их применения. После ознакомления с русской частью чувашского букваря учащиеся переходили к изучению <Первоначального учебника русского языка для чуваш>.

В 1904 г. Яковлев вместе со своим учеником, учителем русского языка Симбирской чувашской школы Д. И. Кочуровым выпустил отдельной книгой вторую часть чувашского букваря под названием <Русские разговорные уроки>. Этот учебник состоит из уроков русского языка и предметных, проводимых на основе сравнительного изучения языков. В нем также даны руководства по методу сравнительного обучения родному и русскому языкам.

Вторая часть чувашского букваря составлена на основе системы предметных уроков Бунакова. В ней представлены методические разработки - конспекты 35 уроков. По мнению И. Я. Яковлева, методика проведения предметных уроков существенно отличается от методики проведения разговорных уроков тем, что предметные уроки, во-первых, <основаны на строгой наглядности, которая способствует точному обозначению понятий словами и более прочному запоминанию этих слов> и, во-вторых, тем, что <темой для каждого урока служит один предмет>. <Цель предметных уроков: 1) сообщить ученикам русские слова и обороты; 2) упражнять их в устной речи; 3) приучить вникать в предметы, хорошо им известные и потому кажущиеся очень простыми, через что, между прочим, должна в учениках развиваться наблюдательность; и 4) путем составления систематических (по определенному, хотя и простому плану) описаний предметов, в каковой работе главная роль принадлежит самим ученикам (учитель только руководит ими), содействовать сознательному, логически правильному мышлению их>⁴.

Учащиеся изучали на предметных уроках прежде всего предметы быта и орудия труда, знакомились с устройством и применением их. Вот, например, в какой последовательности описывается коса: <Коса - земледельческое орудие. Коса состоит из двух частей: из самой косы и косья (черепа) . Сама коса сделана из стали. Длиною коса в аршин, а шириною в два вершка. К концу коса сужена, заострена и немного согнута. Коса имеет лезвие и обух. Тупой конец косы называется пяткой. Пяткой коса присажена к косью. Для присадки употребляется железное кольцо, деревянная подмога и деревянный клинок. Косье имеет вид круглой палки. Длиною косье в два с половиною аршина, а толщиною около вершка. По середине у косья есть ручка. Косье и ручка березовые. Коса сделана на заводе, а к косью присажена самим косцом. Косой косят траву и хлеб>⁵.

За описанием косы следуют вопросы для упражнения в устной речи и для письменной самостоятельной работы. Эти вопросы и упражнения призваны развивать навыки устной речи и письма.

В конце второй части букваря в виде опыта даны пятъ уроков по сравнительному изучению предметов, уже известных учащимся из предыдущих предметных уроков. Цель таких уроков - <сосредоточить внимание учеников на рассматриваемых предметах, приучить сопоставлять предметы один с другими, сравнивать их (сопоставлять предметы в отношении устройства, материала, формы, цвета, величины, иногда и других свойств, а также употребления)>⁶. В дальнейшем этот раздел букваря Яковлев хотел расширить и даже выпустить отдельный учебник по сравнительному изучении:) предметов и явлений окружающего мира, но это сделать не удалось.

По признанию широкой общественности вторая часть чувашского букваря являлась лучшим учебником русского языка среди подобных учебников для национальных школ Поволжья⁷. Ее достоинство заключалось прежде всего в максимальной доступности, систематизированном построении материала, в этом букваре претворялся один из важных дидактических принципов - принцип сознательности обучения.

В начале 70-х годов Яковлев задался целью составить чувашский букварь на верховом-диалекте, называемом <виръял>. Как известно, первый букварь был издан на низовом диалекте, который чуваши называют <анатри>. Между ними существует определенная разница. Во введении к букварю подчеркнуто: <...Как бы мала ни была разница между наречиями анатри и виръял, по нашему мнению, для первоначального обучения в школе необходимо составлять учебники на том и на другом наречии>⁸. Однако отсутствие времени и прежде всего средств для напечатания будущего учебника заставило прервать начатую работу.

После окончания университета (1875) И. Я. Яковлев для проверки доступности переводов букварей для верховых чувашей в июне 1875 г. командировал А. В. Рекеева в Ядринский уезд. 7 июня тот писал в Симбирск своему учителю, что он продал на ярмарке 9 чувашских книг. <Митрофан Димитриевич (учитель) учил читать чувашские переводы перед учащимися, но после инспектора Леонтьева и он оставил [это], потому что на него священники нападают и Леонтьев строго запретил ему учить по-чувашски. А в других местах эти переводы почти нигде не употребляются.

Здесь чуваши действительно говорят совершенно иначе: как-то скоро и отрывисто, ударение делают почти во всех словах на первом слоге...>⁹

После этого И. Я. Яковлев вместе с А. В. Рекеевым внесли некоторые изменения в язык переводов и учебников, а именно: отказались от слов и форм, употреблявшихся только в низовом диалекте.

Вскоре опыт школ четырех губерний показал, что чувашские дети с помощью букваря, составленного в низовом диалекте, повсеместно успешно овладевают основами грамоты. Поэтому в дальнейшем И. Я. Яковлев отказался от создания особого букваря на верховом диалекте, а в 1875 г. выпустил общий учебник под названием <Букварь для чуваш с присоединением русской азбуки>. Этот букварь стал единым учебником, той самой золотой серединой между двумя чувашскими диалектами, которая сделала его подлинно народной учебной книгой.

Возникновение двух диалектов в чувашском языке вызвано историческими и географическими условиями жизни народа. В будущем они могли бы превратиться в самостоятельные языки, в которых значение и произношение слов все больше и больше отличались бы друг от друга. Появление и распространение единого букваря и других учебных книг для народов, создание общего культурного центра, каким была Симбирская чувашская школа, преградили путь к дальнейшей дифференциации диалектов и создали объективные условия для появления единого национального языка. Бесспорно, сближению диалектов во многом способствовала и полувековая издательско-переводческая деятельность Яковлева, благодаря чему чуваши, в отличие от своих соседей марийцев и мордвы, у которых по сей день существует по два литературных языка, остались одноязычными. В этом - одна из величайших исторических заслуг И. Я. Яковлева перед чувашской культурой.

Будучи убежденным в том, что создателем и носителем национального языка является сам народ, И. Я. Яковлев в букварях и других учебниках широко использует устное народное творчество. Под его руководством учащиеся Симбирской чувашской школы и учителя сельских школ принимали активное участие в составлении хрестоматийной части букваря, где помещались собранные ими образцы устного народного творчества, лучшие сочинения учащихся на свободные темы. В Симбирской школе воспитанникам предлагались, например, описать: <Памятные случаи в моей жизни>. <Языческие верования в нашей деревне> и <Бытовые народные обряды в нашей деревне>. В некоторых изданиях букваря хрестоматийная часть составляла около 100 страниц. Любопытны названия сочинений учащихся: <Смерть Маруси>, <Как горел наш дом>, <Смерть моей мамы>, <Как я заблудился в лесу> - они говорят сами за себя: темы указанных сочинений отражают жизненные переживания детей. Это была своеобразная антология детских произведений. Опубликование сочинений лучших учащихся повышало интерес других к сознательному изучению родного языка, развивало литературное творчество и поиски. Стремление Яковлева к коллективному созданию первых школьных учебников считается одной из характернейших черт его просветительства вообще, издательско-переводческой деятельности в частности или, как справедливо заметил Г. В. Плеханов, создание первых учебников есть отражение просветительской направленности в деятельности ученых, названных им <главными деятелями во всей истории нашей общественной мысли>¹⁰.

Учебники И. Я. Яковлева и прежде всего буквари глубоко отражали принцип народности в воспитании, понятие о человеке в представлении родного народа в известный период его развития.

И. Я. Яковлев не представлял своей жизни в отрыве от народа. Как выходец из самых его глубин, он рано испытал на себе влияние народной мудрости, народной педагогики и психологии, что впоследствии и сам использовал в своей практической деятельности. По его мнению, жизнь человека во многом зависит от него самого, от ее умелой организации. Основным критерием такой организации он считал рациональное использование времени для самообразования. Каждый человек должен стремиться организовать свою жизнь так, чтобы не оставалось свободного времени для безделья и праздности, которые рано или поздно ведут к опустошению личности. <Безделье - мать всех пороков>, - гласит народная мудрость. Эту идею И. Я. Яковлев проводил и в чувашских букварях, используя пословицы, поговорки, императивные выражения типа: <Ахаль ан тӑр> (не сиди без дела), <Ахаль тӑриччен кӗрӗк аркине те пулин йӑвала> (чем сидеть без дела, разминай полы шубы)¹¹, <Кирек ӑҫта пырсассӑн та, икӗ алла пӗр ӗҫ, теҫҫӗ> (везде руки должны быть заняты одним делом), <Йӑлхавӑн ялан уяв,> (у лентяя всегда праздник), <Ваттисем хут вӗренмен ҫынна суккӑр ҫын теҫҫӗ>¹² (необразованный человек слеп) и т. д.

Учебники Яковлева служили ценным средством умственного, нравственного, эстетического воспитания детей, прививали им любовь к труду и чувство долга перед народом и отечеством.

Чувашские буквари получили высокую оценку педагогов и общественности, их считали образцовыми для нерусских школ всего Волжско-Камского края, поэтому их рекомендовали для обучения в школах. В протоколе съезда деятелей <инородческого> образования Вятской, Казанской, Пермской, Симбирской, Пензенской, Оренбургской, Уфимской, Астраханской и Самарской епархий, состоявшегося в 1899 г., записано: <При рассмотрении вопроса об учебниках съезд (27 августа) постановил ввести букварь по образцу букваря для чуваш, изданного в 1897 г. в Симбирске... Букварь в сокращенном виде по образцу такого же <Букваря для чуваш>, изданного в Казани в 1897 г.>¹³

Букварь и учебные книги И. Я. Яковлева и его учеников широко использовались известными мордовскими педагогами М. Е. Евсевьевым, Ф. Ф. Советкиным, марийскими - Г. Яковлевым, П. Степановым, удмуртскими - М. С. Михеевым, И. В. Яковлевым и другими. Кроме того. И. Я. Яковлев по поручению учебного округа принимал непосредственное участие в составлении различных методических пособий для учителей национальных школ. <В настоящее время, - сообщал ему Бобровников в январе 1892 г. - приготовлены к печати, а отчасти и напечатаны букварь и первая учебная книга русского языка для черемис, вотяков, киргиз, калмыков. Предполагается напечатать для учителей краткие методические указания. Прежде чем напечатать таковые, я очень хотел бы, чтобы Вы, как опытный в деле инородческой школы человек, прочли эти указания... Прилагаю при этом корректуру-оттиск первого листа, учебника для вотяков. Азбука составлена с небольшими изменениями, по образцу, выработанному Вами для чувашских школ>¹⁴.

В учебниках И. Я. Яковлева правила излагались последовательно, в порядке нарастающей трудности, применительно к условиям родного языка. Вся система языка изучалась в сравнительно-сопоставительном плане, <за исключением разве чуваш, для которых существует вторая часть <Букваря для чуваш>¹⁵.

В связи с всеобщим усилением в России реакции в начале 900-х годов из национальных школ изгонялся родной язык, чувашские буквари начали выпускаться в сокращенном виде. Теперь <инородческие> книги, признававшиеся до этого времени безвредными, оказались для правительства опасными, крамольными. И. Я. Яковлев, лишенный в таких условиях возможности выпускать усовершенствованные буквари, ищет пути создания новых учебников. Вместе со своим учеником К. В. Ивановым он приступает к составлению нового учебника для внеклассного чтения <Первая книга, для чтения после букваря на чувашском языке>, которая была выпущена в 1909 г. в объеме 110 страниц. Это была первая хрестоматия для чувашских школ. Она выдержала несколько изданий. В ней широко использованы материалы народного устно-поэтического творчества, имеющие большую воспитательную и образовательную ценность. С первых же страниц читаем: <Ученье - свет, неученье - тьма... Чтобы понимать мир, нужно учиться>.

Новая книга для чтения на чувашском языке была составлена по образцу <Книга для чтения> Л. Н. Толстого и должна была выходить в четырех книгах, т. е. по одной на каждый год обучения. Вышла, однако, только первая, издание остальных было запрещено учебным округом. Для составления первой книги широко были использованы детские произведения Л. Н. Толстого из <Новой азбуки>. <Книг для чтения>, из <Родного слова> К. Д. Ушинского и т. д. Вообще творчество Л. Н. Толстого занимает особое место в издательско-переводческой деятельности чувашского просветителя. Его учебники И. Я. Яковлев считал наиболее доступными для крестьянских детей как по содержанию, так и по языку, способствующими развитию их любознательного ума, любви к природе и бережного отношения к ней. Поэтому Яковлев рекомендовал своим ученикам - будущим учителям, детям, внукам больше читать произведения Толстого. В семье самого Яковлева Толстой был высокочтимым культом. В часы недомогания он читал сочинения Толстого как успокоительное средство. 14 января 1919 г. Е. А. Яковлева писала своему внуку Ивану, чтобы он приехал в Симбирск читать дедушке после обеда рассказы Толстого, <которого дедушка очень любит и от которых скоро засыпает>¹⁶.

Известно, что в 1897 г. сын Яковлева Алексей, будучи студентом Московского университета, посетил Толстого, рассказал ему о переводе и издании отцом учебных книг на чувашском языке. Позднее Алексей переписывался с сыном Толстого Сергеем и его внуком Николаем¹⁷. Материалы переписки хранятся в личном архиве А. И. Яковлева.

В целом для изучения чувашского и русского языков И. Я. Яковлев и его ученики составили, выпустили следующие учебники: 1) Букварь для чуваш, изданный, по нашим подсчетам, в 33-х вариантах, включая сокращенные. 2) <Первоначальный учебник русского языка для чуваш> (издавал с 1892 г.). 3) <Первоначальные разговорные уроки русского языка> (издавались с 1902 г. как приложение к букварю). 4) <Предметные уроки> (издавались с 1902 г. как приложение к букварю). 5) Уроки сравнительного изучения предметов (издавались с 1904 г. как приложение ко второй части чувашского букваря). 6) <Первая книга для чтения после букваря на чувашском языке> (издавалась с 1909 г.) На этих учебниках воспитывалось несколько поколений чувашского народа. Они сыграли значительную роль в развитии культуры и просвещения чувашей, или, как говорил сам И. Я. Яковлев, эти <дешевые чувашские издания сделали большое дело, они эту массу одухотворили и подняли>¹⁸.

Центральной частью указанных учебников оставалась задача умственного и нравственного развития детей на простом, понятном для них материале описания окружающей среды и жизни крестьян. Во всех учебниках преобладали реалистические сведения, рассказы о жизни людей, животных, растений, о предметах и явлениях природы, немало места отводилось произведениям чувашских писателей и устно-поэтического народного творчества.

По словам члена-корреспондента АПН СССР М. Я. Сироткина, <буквари и учебные книги, издававшиеся И. Я. Яковлевым на протяжении всей второй половины XIX в., 335были почти единственным способом публикации произведений чувашских писателей, в том числе и самого И. Я. Яковлева, поэтому они являлись не только букварями, но и первыми хрестоматиями чувашской литературы>¹⁹.

Действительно, в условиях подавления царизмом национальной культуры чувашская литература могла развиваться только на страницах учебных книг. Понимая это, И. Я. Яковлев не ограничивался изданием букварей и учебников. Чтобы отвлечь внимание цензуры, он издавал под видом учебных пособий отдельные сборники, например, <Сказки и предания чуваш>, <Образцы мотивов чувашских народных песен и тексты к ним> в двух книгах. Следует заметить, что издание сборника народных песен противоречило его высказыванию на совещании по вопросам образования восточных <инородцев> в 1905 г. в Петербурге о том, что <в школах для христиан, а равно в школах для язычников, расположенных к христианству, должно быть только одно церковное пение>²⁰. Другими словами, издание этого сборника есть не что иное как попытка использовать любую возможность, чтобы сохранить и развивать культуру родного народа.

В сборнике <Сказки и предания чуваш> были опубликованы оригинальные произведения чувашской художественной литературы: <Арзюри> (Леший) М. Федорова, поэма <Нарспи> К. В. Иванова, <Яндрак яндравӗ> Н. В. Васильева-Шубоссинни. Опасаясь запрета цензуры, Яковлев опубликовал их как произведения устно-поэтического народного творчества.

Оба сборника широко использовались в учебно-воспитательной работе Симбирской чувашской учительской школы. Учащимся особенно по душе была поэма <Нарспи>, которую почти все знали наизусть: еще до выхода в свет И. Я. Яковлев раздавал ученикам корректурные листы поэмы. Чувашская писательница Марфа Трубина вспоминала: <Иван Яковлевич вынул из своего кармана пахнущие типографской краской листы и подал одной ученице для чтения перед классом. Мы прекратили свои занятия. Звучные стихи Иванова с первых же слов поразили нас. Впервые мы слышали чтение напечатанного художественного слова на родном языке. Это нас радостно взволновало>²¹. На основе собранных материалов по устному народному творчеству И. Я. Яковлев выпустил и другие учебные пособия.

Для собрания народных песен И. Я. Яковлев часто направлял учителей пения и музыки своей школы, в разные губернии Поволжья. Учитель церковного пения В. И. Колпаков в своих воспоминаниях писал: <В 1898 г. Иван Яковлевич командировал меня с техническим помощником Р. Н. Идобаевым в Симбирский и Буинский уезды для собирания чувашских мотивов. Техническая работа протекала так: Идобаев заготовлял мне текст, а я, вставая в хороводы, подпевал молодежи и быстро писал ноты. Идобаев же переписывал набело. Помню, мы привезли Ивану Яковлевичу что-то около 80 песен, особенно <такмаксем>. В результате сборник неожиданно для нас издан был почти без упоминания наших с Идобаевым фамилий. Наши современники, конечно, должны помнить этот факт> (В. И. Колпаков, И. Я. Яковлев. Рукопись хранится у Н. Г. Краснова).

К сожалению, до сих пор не установлено, о каком сборнике народных песен писал В. И. Колпаков. Первый сборник песен на чувашском языке И. Я. Яковлев издал в Казани в 1883 г. под названием <Хоровые церковные песнопения> (переизданы в 1888, 1894, 1898, 1903 гг.)

И. Я. Яковлев как педагог-новатор широко использовал достижения отечественных педагогов по составлению и изданию учебников и учебных пособий. Чтобы перенять все лучшее в этой области, он постоянно переписывался с инспекторами учебных округов. Его интересовали прежде всего учебники русского языка для грузинских, армянских, азербайджанских, украинских и других народных школ. <Имею честь покорнейше просить центральную книжную торговлю, - писал И. Я. Яковлев в Тифлис в 1892 г., - выслать для вверенной мне Симбирской чувашской учительской школы... следующие книги: 1) Мартыновский. Русские писатели в выборе и обработке для школ. Том I (20 экземпляров); 2) Тер-Давтян. Русское слово. Руководство для армянских училищ, год I и III; если есть, то и III. 1 экземпляр; 3) Тер-Акопяни. Начальная книжка русского языка для армянских училищ, 1 экземпляр; 4) Его же. Учебник русского языка для армянских училищ, 1 экземпляр; 5) Агниашвили. Первый шаг для изучения русского языка для грузинских школ, 1 экземпляр...

Если имеются новейшие учебники или пособия по изучению русского языка для кавказских народов, то тогда прошу выслать по одному экземпляру>²².

И. Я. Яковлев регулярно следил за изданием и переизданием школьных учебников на Кавказе и выписывал их для школы. Архивные материалы подтверждают, что эти книги хранились в библиотеке чувашской школы и широко использовались преподавателями, воспитанниками, особенно в период проведения педагогической практики.

Яковлев переписывался с некоторыми педагогами Грузии. 29 марта 1894 г. он написал письмо директору Тифлисской мужской гимназии В. А. Мартыновскому, автору учебников по русской словесности, пожертвовавшему в том же году чувашской учительской школе 20 экземпляров своей книги <Русские писатели в выборе и обработке для школ>. <Не можете ли также выслать, - говорится в этом письме, - по одному экземпляру следующих книг для инородцев закавказского края, а именно: 1) Агниашвили. Первый шаг для изучения русского языка для грузинских школ, 40 коп. 2) Тер-Акопяни. Начальная книжка русского языка для армянских училищ, 45 коп. 3) Его же. Учебник русского языка для армянских училищ, 60 коп. 4)  Тер-Давтян. Русское слово. Руководство для армянских училищ, год I и II, 50 коп.

Может быть, есть и другие, имеющие значение в деле обучения инородцев русскому языку. Тогда и их просил бы Вас выслать>²³.

Интерес Яковлева к изданию учебников и методических пособий углублялся с каждым годом. К концу XIX в. особое внимание он проявил к книгам выдающегося грузинского педагога Я. Гогебашвили, который по образцу <Родного слова> К. Д. Ушинского выпустил учебник и методические пособия для изучения русского языка в грузинских школах. В своих письмах к педагогам Тифлиса чувашский просветитель запрашивал книги не только по дидактике начальных школ, но и по истории, этнографии народов Кавказа. Так, в письме от 30 марта 1899 г. он просил прислать ему следующие книги: <1) Я. С. Гогебашвили. Русское слово, или учебное руководство к русскому языку для грузинских школ. Часть I, (последнее издание); 2) Его же. Руководство для учителей и учительниц грузинских начальных школ к преподаванию русского языка по <Русскому слову>; 3) Его же. Разбор руководства по обучению инородцев русскому языку (в двух экземпл.); А. О. Черняевский. Книга для учителей, преподающих по учебнику <Русская речь>. Дидактические и методические указания, необходимые для успешного преподавания русского языка в инородческих школах; 5) К. А. Гартман. Применение естественного метода преподавания новых языков во Франции и методы Гузна и Каррэ>. И далее добавил: <Весьма желательно бы иметь и полный каталог центральной книжной торговли, если такого нет, то по крайней мере и подробный список изданий (всевозможных), касающихся обучения русскому языку в кавказских школах и этнографии Кавказа>²⁴.

Совсем недавно в одной из больших библиотек Чувашии обнаружили хранящийся до сих пор в хорошем состоянии; учебник Я. С. Гогебашвили <Руководство для учителей и учительниц грузинских школ к преподаванию по книге <Русское слово> (Тифлис, 1889). Он пользовался большим спросом среди учителей нерусских школ, в том числе и чувашских. В архивах хранится также конспект 1902 г. учителей Малояльчиковского училища В. Федотова и М. Гудимова по тому же учебнику Гогебашвили, несомненно, выписанному в свое время И. Я. Яковлевым. Авторы конспекта указывали, что Гогебашвили составил специально для преподавания русского языка в грузинских школах две части <Русского слова> и руководства к ним. Само собою разумеется, что учебники эти всецело не могут быть приложены в какой-нибудь другой инородческой школе. Составляя учебники, автор принужден был сообразоваться с взаимным отношением русского и грузинского языков, с природой, правами, жизнью, бытом, словесностью и развитием грузинских детей. Но поучиться у Гогебашвили, усвоить его идеи, его взгляды на обучение инородцев русскому языку полезно для всякого инородческого учителя>²⁵.

По делу издания чувашских книг Яковлев, находясь в Петербурге, часто встречался с видными русскими педагогами, композиторами и общественными деятелями. Он не раз советовался с директором Петербургского учительского, института, видным педагогом России, членом Ученого Комитета Министерства народного просвещения К. К. Сент-Иллером, который помог ему в преобразовании Симбирской чувашской школы в учительскую в разработке Положения о ней. В 1895 г. в учебных мастерских его института совершенствовал свое мастерство учитель труда Симбирской чувашской учительской школы С. Васильев. По вопросам издания чувашской литературы, совершенствования методики преподавания музыки и пения в школе Яковлев обращался к русским композиторам-музыковедам М. А. Балакиреву, Г. А. Ломакину, С. В. Смоленскому и другим. В начале апреля 1884 г. он трижды побывал у М. А. Балакирева. В переложении чувашских песен на ноты участвовал преподаватель церковного пения Казанской <инородческой> учительской семинарии С. В. Смоленский, ставший затем директором Московского синодального училища церковного пения. Здесь он подготовил трех регентов для Симбирской чувашской школы из числа ее воспитанников, которые впоследствии организовали замечательные хоры (мужской, женский и смешанный); они же участвовали в собирании чувашских народных песен, издании их отдельными книгами.

В связи с осуществлением постановки оперы <Иван Сусанин> силами учащихся Симбирской чувашской школы газета <Симбирянин> писала 26 февраля 1913 г.: <Утонченность подготовки хора и оркестра такова, что слух чувствует ее сразу. Каждый хор, каждая ария вызывают бурные аплодисменты <Чуют правду...> поет г. Павлов. Голос не громовой, но удивительно обработанный. <Не о том грущу, подруженьки...>, - изнывает Антонида (г. Эсливанова), и гром аплодисментов покрывает голос. А буря оркестра при исполнении <Славься...>! В зале чувствуется общий подъем духа. Забыто, что все это ученическое и самодельное. В числе гостей есть самые тонкие ценители. И все растроганы, увлечены.

Удивительный слух у этих чуваш!>

И. Я. Яковлев организовал перевод русских учебников, содержавших произведения классиков литературы. Необходимость их издания он объяснял тем, что четырехлетнего курса обучения в <инородческих> начальных школах недостаточно для основательного изучения русского языка, которое позволило бы учащимся и взрослым свободно читать произведения классиков русской литературы и педагогики. Поэтому он предлагал переводить их на родной язык. С этим предложением он выступил и на съезде инспекторов и директоров народных училищ в 1907 г., где заявил, что <Министерство народного просвещения должно содействовать распространению грамотности на инородческих языках, переводя избранные сочинения на языки инородцев и снабжая этими сочинениями училища и народные библиотеки. Эти издания будут полезны как для православных, так и для инородцев>²⁶. Осенью 1907 г. И. Я. Яковлев официально обратился в учебный округ с просьбой выделить 2000 рублей на издание для чувашских школ учебников Л. Н. Толстого, А. Баранова, Е. Водовозовой и др. Попечитель округа ответил, что ассигнование средств на издание чувашских книг <...не представляется возможным>²⁷. Но даже и это не ослабило стремления Ивана Яковлевича дать родному народу лучшие русские учебники. Вместе со своими учениками он перевел и издал для чувашских школ <Рассказы из русской истории> А. Ф. Петрушевского (Казань, 1879. 1-е издание), <Книгу для классного чтения в начальных школах> А. Баранова (Симбирск, 1907. 1-е издание), <Русскую книгу для чтения> Л. Толстого (все четыре книги), причем <Кавказский пленник> (из четвертой книги) был издан отдельной книжкой. Еще в 1882 г. Яковлев перевел на чувашский язык <Новую азбуку> Л. Толстого.

Яковлев не издал на чувашском языке отдельной книгой <Родное слово> К. Д. Ушинского, хотя первая книга была переведена. Дело в том, что этот учебник использовался учителями на уроках русского языка как руководство при устных беседах и ознакомлении учеников с окружающими предметами.

И. Я. Яковлев организовал также перевод и издание отдельных классических произведений русской и зарубежной литературы. Вместе со своими учениками К. В. Ивановым, Н. В. Васильевым (Шубоссинни), которых он содержал в Симбирской чувашской школе на свои средства с осени 1907 г. до лета 1909 г., выплачивая им в то же время жалованье за переводы, он выпустил отдельными книжками на чувашском языке <Аленький цветочек> С. Т. Аксакова, <Дикие лебеди> X. К. Андерсена, <Песню про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова> и другие стихотворения М. Ю. Лермонтова>. В последней книжке были помещены следующие стихи Лермонтова <Ангел>, <Парус>, <Волны и люди>, <Утес>, <Горные вершины>, <Чаша жизни>, <Узник>. <Три пальмы>, <Спор>, <Казачья колыбельная песня>, <Ветка Палестины>. Перевод <Песни про купца Калашникова> был снабжен предисловием. Его составитель К. В. Иванов дал подробный обзор исторической деятельности Ивана Грозного. К. В. Иванов перевел также поэму А. С. Пушкина <Медный всадник>. Переводу был предпослан подробный исторический анализ деятельности Петра. Переводчик видел основную заслугу Петра I в том, <что он прорубил для России <окно> в Европу: завоевал берега Балтийского моря - этот важный путь для сношения с западной Европой, построил на Неве свой столичный город Петербург и через это <окно> пропустил в душную <избу> России струю свежего европейского воздуха>.

Переводы служили одновременно учебными пособиями в воспитании молодого поколения, способствовали развитию национального самосознания, приобщению народа к русской и мировой культуре. По просьбе И. Я. Яковлева учителя Тораевской школы Артемьева перевели на чувашский язык статьи для просвещения крестьян <Наследство>, <Немилая жена>.

Большой вклад внес Яковлев и в развитие санитарно-гигиенической культуры, в пропаганду медицинских знаний среди населения, в организацию профилактических мер борьбы с болезнями. Важным средством этой борьбы он считал издание на родном языке научно-популярной литературы по медицине - брошюр, плакатов, листовок и т. д. Переводами отдельных статей по медицине И. Я. Яковлев начал заниматься еще в начале 80-х годов. 6 декабря 1883 г. он писал Рекееву, что выслал на просмотр перевод статьи <О чуме>. По подсчетам историков-медиков, силами воспитанников Симбирской чувашской школы под непосредственным руководством И. Я. Яковлева переведено и опубликовано на чувашском языке более 40 названий медицинской литературы. Среди них особое место занимает <Сборник популярных листков по медицине>, изданный на 156 страницах. Он содержит 17 статей, многие из которых еще раньше были выпущены отдельными брошюрами. В предисловии подчеркнуто, что <благодаря соединенным усилиям Симбирской губернской управы Пироговского общества и И. Я. Яковлева на чувашском языке существует теперь целая популярно-медицинская литература, без сомнения, составляющая эпоху в жизни чуваш>²⁸. Сборник начинается с особого предисловия на чувашском языке <Здоровье, питание, чистый воздух, чистота тела, баня и заразная болезнь>. Оно составлено Яковлевым и представляет собой краткое учение об основах гигиены, в котором в то же время содержится призыв к разумному чередованию труда и отдыха, к постоянной борьбе с такими врагами здоровья человека, как болезнь, знахарство и нищета. Подробно описываются принципы организации яслей, детских приютов, подчеркивается необходимость устройства их, особенно в летний период.

Иван Яковлевич многократно переиздавал на чувашском языке следующие брошюры, медицинские листовки и плакаты: <Глазная болезнь - трахома> (1893, 1898, 1912), <О чуме> (1893, 1898), <Советы матерям при оспопрививании детям> (1893, 1897), <Для чего доктора делают операции и какая от того бывает польза больному> (1902, 1904) и другие. В выборе статей и издании их значительную помощь оказывали земские врачи. 11 апреля 1908 г. по этому вопросу он писал известному тюркологу Н. И. Ашмарину: <Покорнейше прошу Вас, Николай Иванович, перевести на татарский язык лично или при участии лиц, которых Вы признаете полезным привлечь, и затем напечатать татарским и арабским - это для татар-мусульман Симбирской губернии шрифтом, в количестве 4000 экземпляров, затем мне пришлите счет из типографии, но на имя Симбирской губернской земской управы, ручаюсь за немедленную уплату по счету денег. За перевод на татарский язык и за корректуру, в случае необходимости, я обязуюсь лично заплатить²⁹. Осенью того же года эта брошюрка вышла в свет. И. Я. Яковлев, как член-корреспондент Симбирского общества сельского хозяйства (с 1893 г.), организовал перевод и издание сельскохозяйственной литературы на чувашском языке. В это благородное дело он вовлек своих учеников, учителей сельских школ и земских деятелей. Издание ее преследовало прежде всего цели распространения сельскохозяйственных знаний, передового опыта среди крестьян, выработки у них сознательного и правильного отношения к окружающей природе.

При непосредственном участии Яковлева и его воспитанников на чувашском языке были выпущены следующие брошюры: <О почве>, <О правильной обработке земли>, <О хлебных семенах и посеве>, <О травосеянии>, <Как растет хлеб в поле>, <Как собирать молочный скот>, <Сельский скотолечебник>, <О пчеловодстве>, <Три беседы о земледелии> и другие.

Переводом сельскохозяйственной литературы Яковлев занимался вплоть до последних лет пребывания в Симбирске. Осенью 1919 г. он приступил к переводу <Руководства к разумному пчеловодству> А. Андрияшева, которое считалось одним из важных учебных пособий в процессе обучения в Симбирской чувашской учительской школе. Как известно, здесь пчеловодство изучалось с 1894 г. Воспитанники школы полученные знания распространяли среди крестьян Поволжья, организовывали для них пчеловодческие общества. В 1901 г. Ачакасинское пчеловодческое общество избрало И. Я. Яковлева своим почетным членом.

Ухудшение состояния здоровья не позволило ему завершить работу по переводу указанного руководства. Он поручил ее А. В. Рекееву, которому 19 декабря 1919 г. писал: <Ты этим руководством окажешь чувашскому народу огромную услугу, они ведь любят пчеловодство. Укажи, какие лучше улья...>³⁰.

В 1921 г. Яковлев усердно читал сочинения одного из основоположников русской агрономической науки А. Г. Болотова с целью перевода на чувашский язык. Однако по состоянию здоровья он не приступил к переводу, а поручил это А. Рекееву.

И. Я. Яковлев руководил также составлением и изданием чувашских календарей, в которых помещались статьи о государственно-политическом строе России, о земствах, о тяжелой жизни трудового народа и т. д. Так, в календаре 1908 г. в сравнительном плане приводятся некоторые статистические данные о доходах царского дома, о нуждах народа и т. д. Эти публикации вызвали большой политический шум. Симбирский губернатор и попечитель Казанского учебного округа потребовали от И. Я. Яковлева официального объяснения. В своем письме попечитель указал: <В календаре для инородцев-чуваш более чем неуместно трактовать о доходах царского дома, о сравнительной состоятельности народов с указанием о неудовлетворительности и русского народа, точно также о неудовлетворительности земского строя>³¹.

Несомненно, издание этого календаря имело большое общественно-политическое значение.

После соответствующей цензурной проверки с разрешения губернского управления календарь был издан. И. Я. Яковлев ответил попечителю, что он не предвидит значительного вреда от распространения календаря среди чувашей.

В календаре были отдельные статьи по сельскому хозяйству, медицине и т. д.

В течение своей 50-летней общественно-просветительной деятельности И. Я. Яковлев вместе со своими учениками и единомышленниками составил, перевел и издал свыше 100 названий книг и брошюр, начиная с букваря и кончая Библией. Среди них были учебники, сборники литературных произведений, народных песен, книги по медицине, сельскому хозяйству, а также отдельные брошюры на общественно-политические темы. В 1896 г. как член Симбирской губернской переписной комиссии он перевел и издал в Симбирске на чувашском языке (брошюру <Первая всеобщая перепись населения Российской империи>.

Отпечатанные брошюры были разосланы в чувашские народные училища для распространения среди населения правительственных взглядов на цель переписи. Одновременно он же как член губернской переписной Комиссии готовил учителей к проведению переписи. За все это Яковлев был награжден медалью <За усердие в переписи 1897 года >.

Для учебников Яковлев писал детские рассказы, многие из которых представляют собой переработки народных сказок. Эти рассказы по сей день не сходят со страниц современных чувашских учебников и детских книг^*.

Опираясь на достижения педагогической науки, И. Я. Яковлев составил и издал методические разработки, какие требовались для успешного проведения учебно-воспитательного процесса в условиях двуязычных сельских школ. По его инициативе было создано два чувашских издательско-переводческих центра: в Симбирске и Самаре. Во главе Самарского центра стоял Д. Ф. Филимонов, оказавший И. Я. Яковлеву огромные услуги в переводе религиозной литературы. Симбирским центром руководил Яковлев. (Оба эти центра провели огромную работу по совершенствованию стиля чувашского языка. Здесь же работала целая школа даровитых и бескорыстных переводчиков из числа воспитанников Симбирской чувашской школы и ее учителей. Наиболее выдающимися из них были А. Рекеев, К. Макаров, А. Петров (Туринге), Д. Филимонов, В. Никифоров, Д. Данилов и другие. В 1882 г. И. Я. Яковлев вместе с А. Петровым (Туринге) составил на чувашском языке сборник <Церковные хоровые песнопения>, названный им <чувашской партитурой>. В следующем году сборник был издан в Казани.

Яковлев считал религию средством воспитания. Поэтому в своих учебниках чувашский просветитель помещал молитвы и рассказы, религиозно-нравственного содержания, без которых, разумеется, в то время немыслимо было издание учебных книг для <инородческих> школ, хотя по сравнению со светской частью религиозным текстам в них отводилось значительно меньше места.

Благодаря организации И. Я. Яковлевым и его учениками переводческих центров в Симбирске и Самаре чувашские издания занимали одно из первых мест среди изданий на других языках Поволжья.

Так, с 1893 по 1899 было выпущено на чувашском языке 115 названий, на татарском - 57, на русском - 25, на мордовском - 12, на вотском - 20, на марийском - 27³³. Всего за период с 1872 до 1917 год на чувашском языке было издано 678 названий книг³⁴.

Краснов, Н. Г. И. Я. Яковлев - издатель и переводчик // Краснов, Н. Г. Выдающийся чувашский педагог-просветитель / Н. Г. Краснов. - Чебоксары, 1992. - Гл. 5. - С. 326-346.

¹ Яковлев И. Я. Письма. С. 156.

² ЧРКМ. Ф. И. Я. Яковлева. Инв. 9903/6. Л. 50.

³ Там же. Л. 51.

⁴ Букварь для чуваш 1904 года. Ч. II. С 121.

⁵ Там же.

⁶ Букварь для чуваш 1904 года. С. 122

⁷ Сотрудник. 1911. № 23. С. 356.

⁸ Тъваш адизене сырьва вьренмелли кнеге (букварь). - Казань, 1872. С. 4.

⁹ ОРГБЛ. Ф. 361. Карт. 25. Д. 5. Л. 30 (публикуется впервые).

¹⁰ Плеханов Г. В. Литература и эстетика. - М., 1958. Т. 2. С. 30.

¹¹ Сокращенный букварь для чуваш. Казань, 1880. С. 10, 17.

¹² Букварь для чуваш. - Казань, 1883. С. 11, 14, 16

¹³ Русская школа. 1899. № 7-8. С. 142, 150.

¹⁴ ЦГА ЧССР. Ф. 501. Оп. 1. Д. 119. Л. 41, 88.

¹⁵ Сотрудник. 1911. № 23. С. 356.

¹⁶ ЦГА ЧССР. Ф. 515. Оп. 2. Д. 67 (публикуется впервые).

¹⁷ МО архива АН СССР. Ф. 65. Оп. 1. Д. 302.

¹⁸ Начальное обучение. 1907. № 10. С. 366.

¹⁹ Ученые записки ЧНИИ. Вып. 42. 1969. С. 88.

²⁰ Труды Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. - СПб., 1905. С. 57.

²¹ И. Я. Яковлев в воспоминаниях современников. С. 64.

²² ЦГА ЧССР. Ф. 501. Оп. 1. Д. 119. Л. 23.

²³ ЦГА ЧССР. Ф. 501. Оп. 1. Д. 150. Лл. 7-8.

²⁴ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 275. Л. 4.

²⁵ ЦГА ЧССР. Ф. 501. Оп. 1. Д. 290. Л. 110. (публикуется впервые)

²⁶ Начальное обучение. 1907. № 10. С. 366.

²⁷ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 596. Л. 4.

²⁸ Сборник популярных листков по медицине Пироговского общества врачей, переведенных на чувашский язык. - Симбирск. 1904. С. 1.

²⁹ Научный архив ЧНИИ. Отд. IV. Д. 151. Л. 102.

³⁰ ЧРКМ. Ф. И. Я. Яковлева. Папка <Письма Рекееву>. Л. 113

³¹ ЦГА ЧССР. Ф. 207. Оп. 1. Д. 636. Л. 4.

^* Сборник рассказов И. Я. Яковлева неоднократно переиздавался на русском и чувашском языках. Последнее издание (Чебоксары, 1968) содержит 51 рассказ.

³³ ЦГА ТССР. Ф. 92. Оп. 1. Д. 201. Лл. 27-28.

³⁴ Печать Чувашской ССР за 50 лет (1918-1968). Статистические материалы. - Чебоксары, 1971. С. 4.

Н. Г. Краснов

И. Я. Яковлев в оценках зарубежных ученых

В отечественной и зарубежной литературе Иван Яковлевич Яковлев является самым признанным и непревзойденным ученым и выдающимся деятелем культуры из чуваш. Его же имя находится на первом месте и по числу изданных о нем работ, как в нашей стране, так и за границей. Наследие чувашского просветителя интересует более всего ученых Западной Европы и США. И это не случайно. В их библиотеках и архивах хранится немало рукописей и книг Яковлева. Среди них есть не известные нам до сих пор рукописи, что подтверждают дневниковые записи бывших сотрудников БИБО в России В. Николсона и В. Кипа, а также каталоги национальных музеев, библиотек и архивов Венгрии, Великобритании и Германии. Пока нам удалось извлечь лишь небольшое количество материалов из архивов БИБО и Академии наук Венгрии. Научные сотрудники одного из архивов г. Лейпцига обещали прислать копии писем И. Я. Яковлева.

Вообще выявлением материалов переписки И. Я. Яковлева, его рукописей, а также сбором зарубежной информации о чувашах должен заниматься Научно-исследовательский институт при Совете Министров Чувашской ССР, который издает многотомное собрание сочинений чувашского просветителя (пока издано три тома). Мы неоднократно предлагали дирекции института организовать в нем особый сектор или отдел, а затем вовлечь в это дело и иностранных ученых, всех заинтересованных лиц. Однако такой отдел до сих пор не создан. В зарубежной печати, между тем, нам уже неоднократно приходилось встречать весьма отрицательные отзывы и рецензии зарубежных ученых на издания этого института. Ведь там независимо от наших ученых зачастую изучают те же проблемы. Поэтому учет состояния исследований за рубежом является одной из важнейших методологических основ научного анализа. Это касается также изучения наследия и чувашского просветителя И. Я. Яковлева.

Иностранная литература, посвященная И. Я. Яковлеву, довольно богата. О нем писали историки, философы, филологи, педагоги, писатели, религиозные деятели. При этом они широко пользовались литературными источниками, изданными в нашей стране. Тем не менее, их взгляды на деятельность И. Я. Яковлева не совпадают. К настоящему времени за рубежом установилось два направления в оценке исторических заслуг просветителя. Почти все представители обоих направлений главные исторические заслуги Ивана Яковлевича видят прежде всего в создании им национальной школы, подготовке народных учителей.

Первое направление объективно оценивает и признает И. Я. Яковлева как прогрессивного деятеля в истории культуры чувашского народа, второе считает его русификатором, проводником идей христианства в среду своих сородичей.

Вообще в современной и зарубежной литературе о чувашском просветителе положительная оценка, данная его деятельности, преобладает. Справочники, энциклопедические словари отмечают, например, что «современная чувашская письменность была создана И. Я. Яковлевым в 1871 г.»¹.

Имя Ивана Яковлевича встречается также в словарях-указателях выдающихся личностей. Словари типа «Кто есть кто» издаются регулярно в западных странах, но имя чувашского просветителя с них не сходит. В них каждая личность и ее деятельность характеризуются наиболее подробно и строго объективно. В одном из них написано: «Яковлев Иван Яковлевич (1848—1930) — чувашский педагог, основатель национальной школы, издатель учебников и других книг»².

Некоторые ученые-тюркологи почему-то не признают Яковлева как создателя нового чувашского алфавита. Так, профессор Тюбингенского университета И. Бенцинг, составитель немецко-чувашского разговорника на случай оккупации фашистами Среднего Поволжья, писал, что чуваши до 1938 г. пользовались алфавитом Н. И. Ашмарина³. Это, пожалуй, единственный случай непризнания И. Я. Яковлева среди западных ученых как создателя новой чувашской письменности.

Многие исследователи истории чувашской культуры отмечают, что приспособление русского алфавита к чувашскому языку началось вместе с колонизацией Среднего Поволжья. Оно продолжалось веками, начиная с XVI в. Русскими буквами писались тексты к чувашским народным песням, переводились разные религиозные книги, включая Евангелие, а Н. И. Золотницкий составил даже учебники для первоначального обучения грамоте, но русский алфавит так и не привился чувашам. Школьное образование, осуществляемое на чужом языке, также не привлекало чувашскую молодежь, хотя для нее вводились различные льготы. Такие эксперименты продолжались более 300 лет и завершились только в начале 70-х годах XIX в. «изобретением чувашского алфавита. Его изобрели сами чуваши»⁴. Создание самим народом нужного для себя алфавита, письменности ученые считают важнейшим показателем его жизнеспособности. С таким выводом нельзя не согласиться. Действительно, народ способен создавать такую духовную силу, которая прокладывает ему дорогу для будущего. По ней движется грядущее поколение. Такую дорогу для чувашского народа проложил И. Я. Яковлев.

Зарубежные ученые знают о добровольном вхождении чувашей в состав России. Это историческое событие совершилось довольно быстро и не требовало особых усилий. В противоположность этому событию добровольно, или, как пишут ученые, «свободное приобщение» чувашей к русской культуре началось не сразу, а через столетия. По утверждению многих ученых, этот процесс начался именно после создания Яковлевым национальной школы. Э. Саркисянц считает даже, что после этого чуваши начали добровольно русифицироваться⁵. Причину такого стремления к русской культуре некоторые ученые объясняют тем, что чуваши от природы «тихие, смирные», не терпят насилия и легко поддаются влиянию⁶ и т. д.

Зарубежные историки пишут, что среди чувашей еще в XIX в. было множество русификаторов из своих сородичей, особенно среди представителей духовенства. Они не только христианизировали язычников, но и объективно способствовали сближению их с русскими. На использовании родного языка чувашей в качестве орудия воспитания и образования была основана система просвещения Н. И. Ильминского, которого в свое время обвиняли в русификации инородцев.

Некоторые зарубежные ученые обвиняют также и Яковлева в русификации своих сородичей. По их мнению, он разработал новый чувашский алфавит на основе русской графики, а в Симбирске организовал школу с той же целью — русификации. Ряд ученых трактует многогранную деятельность И. Я. Яковлева с политических позиций. Особенно отличается В. Коларц, сочинения которого «Коммунизм и колониализм». «Национальная политика Советского Союза» и другие, разошлись в тысячи тиражей на многих языках Западной Европы. «Чуваши, — писал он, — обладают сильной националистической идеологией, которая в свое время оказала серьезное сопротивление Советам»⁷. Однако в пользу такого суждения Коларц не приводит никаких фактов. Далее он пишет, что чуваши являются предками болгар. После революции 1917 г. «чувашские коммунисты требовали, чтобы г. Симбирск (теперь Ульяновск) был оставлен чувашам. Симбирск был в прошлом самым важным национальным центром чувашей. Здесь были изданы на чувашском языке первые чувашские книги, создана первая чувашская средняя школа». По мнению Коларца, требование чувашей Коммунистическая партия не удовлетворила, т. к. Симбирск был всегда русским городом.

Несомненно, Коларц склонен выдавать желаемое за действительное. Известно, что никто из чувашей, кроме И. Я. Яковлева, не мог поднимать вопрос об административно-географическом статусе Симбирска как чувашском городе. Но Яковлев никогда не различал ни национальных, ни географических границ между народами, поэтому и не ставил этот вопрос в ряду главных для чувашского народа. Наоборот, он был поборником дружбы между народами.

В отличие от других зарубежных ученых Коларц по-своему оценивает деятельность И. Я. Яковлева. «Сближение чувашей с русскими, — подчеркивает он, — усилилось после создания педагогом-русификатором И. Я. Яковлевым в 1872 г. чувашского алфавита на основе русской графики»⁸. Благодаря созданной в Симбирске школе, а также в других местах «чуваши с большим желанием изучали русский язык, вступали с русскими в брак, посылали своих детей в русские школы. Чувашская молодежь, получив образование, возвращалась в деревню же. Так среди чувашей появились священники, учителя и все они были активными борцами за русскую культуру»⁹.

Как отмечалось выше, в свое время чувашские националисты тоже обвиняли Ивана Яковлевича в русификаторстве. Неизвестно, знал ли Коларц о них что-нибудь: он не ссылается на их труды. Напротив, англичанин X. Варрен упоминает решения съезда ЧНО 1917 г., но не обвиняет И. Я. Яковлева в русификаторстве¹⁰.

В той же книге «Национальная политика Советского Союза» В. Коларц делает такой общий вывод о чувашском просветителе: «Чуваши всегда считали Яковлева благотворителем и национальным героем. Однако Коммунистическая партия долго не соглашалась с такой оценкой, т. к. Яковлев был религиозным деятелем, к тому же не примкнул к революционному движению 1905 г. Однако после второй мировой войны отношение к нему изменилось в лучшую сторону. В периодической печати появились статьи о Яковлеве как о верном соратнике отца Ленина, инспектора И. Н. Ульянова»¹¹.

На эту книгу Б. Коларца официальную рецензию написал известный на Западе советолог, специалист по национальным вопросам Лео Билас в журнале «Восточная Европа». Рецензент полностью соглашается с выводами Коларца и добавляет, что «национальные меньшинства Советской империи все больше и больше теряют свою самобытность и заслуживают внимательного изучения их культуры, пока они еще не исчезли»¹².

В период холодной войны на Западе вышло немало таких книг. К сожалению, в них почти не находим ничего нового о чувашском просветителе. Новые сведения и факты о жизни и деятельности И. Я. Яковлева содержатся в английских изданиях. Авторы используют материалы его переписки с БИБО. Как известно, она продолжалась почти 50 лет (1874—1922). Возможно, что и после выезда из Симбирска И. Я. Яковлев продолжал поддерживать связь с БИБО. Находясь в Москве, он мог непосредственно встречаться с представителями Британской торговой миссии в этом же городе, с которыми переписывался с 1921 г.

Недавно в Лондоне вышла книга о русской истории. В ней находим интересные данные о переводческой деятельности И. Я. Яковлева. Оказывается, в архивах БИБО хранятся не только корректурные экземпляры переведенных на чувашский язык частей Библии, но и рукописные переводы Второзакония в объеме около 38 страниц и конец книги Числа (количество страниц неизвестно) из Пятикнижия Моисея. Причем рукописи не подписаны и до сих пор не определен переводчик¹³. Предположительно, переводчиком мог быть классик чувашской литературы К. В. Иванов, автор поэмы «Нарспи». Осенью 1914 г. он заболел и в ноябре выехал домой на лечение в с. Слакбаш, взяв с собой по просьбе И. Я. Яковлева свои переводы Пятикнижия для проверки и продолжения перевода.

В марте 1915 г. К. В. Иванов умер, не завершив перевода Пятикнижия. После его смерти рукопись с переводами И. Я. Яковлев получил от брата поэта Квинтилиана Иванова. Квинтилиан учился тогда в Симбирской чувашской школе. Так переводы К. В. Иванова остались не подписанными и в таком же виде были отправлены в Лондон. Теперь необходимо получить эти рукописи из архива БИБО, хотя бы в копиях.

В зарубежной научной литературе иногда совершенно неожиданно находишь рецензии на изданные в Чувашской республике книги. Так, английские ученые вполне справедливо критикуют местных ученых за то, что ни в одной из изданных до сих пор книг о Яковлеве не затрагивается вопрос о его сотрудничестве с иностранцами, в частности с БИБО. Такая критика содержится в отзыве на книгу «И. Я. Яковлев и его школа» (Чебоксары, 1971)¹⁴. Несомненно, сотрудниками библиотеки Кембриджского университета, где хранятся архивы БИБО, написаны рецензии на другие книги о чувашском просветителе, особенно «Воспоминания» (Чебоксары, 1982, 1983), «Письма» (Чебоксары, 1985), «Из переписки». Часть 1. (Чебоксары, 1989), но они еще не дошли до нас. Издание IV тома собрания сочинений И. Я. Яковлева, а именно второй части «Из переписки» приостановлено по той причине, что для ее издания необходимо извлечь его письма из архивов БИБО и его филиала в Гельсингфорсе, из фондов Франции, Германии.

Таким образом, имя И. Я. Яковлева известно далеко за пределами нашей страны. Исследованию наследия Яковлева посвящено немало трудов зарубежных ученых, которых, к сожалению, мы знаем недостаточно. Существование за рубежом различных оценок деятельности чувашского просветителя свидетельствует о его международном признании.

Краснов, Н. Г. И. Я. Яковлев в оценках зарубежных ученых // Краснов, Н. Г. Выдающийся чувашский педагог-просветитель / Н. Г. Краснов. – Чебоксары, 1992. – Гл. 6. - С. 385-390.

¹ Brockhaus Enziklopädie in 20 Bände. 19-er Band. Wiesbaden, 1974. S. 89.

² Meyers Grosses Personenlexikon. Maheim—Zürich, 1968. S. 682.

³ Benzing J. Keine Einführung in die Tschuwaschische Sprache. — Berlin, 1943. S. 9.

⁴ Osteuropa. 1953. Nr. 6. S. 415.

⁵ Srkisjanz Emanuel. Geschichte der orientahschen Völker Russlands. — München, 1961. S. 270.

⁶ Reader's Digest. Great illustrated Dictionary in 2 Volumes. Vol. I London, New York, Sydney, Cape Town, Montreal, 1984. P. 321.

⁷ Kolarz Walter. Die Nationalpolitik der Sowjetunion. Frankfurt am Main, 1956. S. 60—61.

⁸ Kolarz Waller. Die Nationalpolitik der Sowjetunion. S. 63.

⁹ Kolarz Waller. Die Nationalpolitik der Sowjetunion. S. 63.

¹⁰ Warren H. Turkism and the Soviet. — London, 1957. P. 44.

¹¹ Kolarz Walter. Die Nationalpolitik der Sowjetunion. S. 63.

¹² Osteuropa. 1959. Nr. 4. S. 257.

¹³ The Stady of Russian History from British archival sources. Edited by Janet M. Hartley. London and New York. 1986. P. 163.

¹⁴ Batalden Stephen К. Revolution and Emigration: the Russian Society. — Aforecited. P. 63.