Образовательно-воспитательная направленность
содержания первых учебников и учебных пособий
В ранний исторический период главным средством сохранения народной культуры и трансляции ее из поколения в поколение являются письменные памятники. В Чувашии в XVIII веке, так же, как и в России и других странах Западной Европы, оживление в школьном деле сопровождалось общим развитием педагогической мысли. В историко-философских, религиозных и учебно-образовательных сочинениях этого периода четко просматривается их дидактико-воспитательный настрой. Педагогические мысли и наставления о воспитании и обучении молодого поколения отныне передавались не только устно, но и в специально написанных учебниках и рукописных учебных пособиях, переводах на национальном языке, которые по праву можно считать древнечувашскими письменными педагогическими памятниками.
Наши размышления о распространении грамотности среди нерусских среднеповолжских народностей в XVIII веке подкреплены конкретными историческими личностями и образами, близкими своими просветительскими и педагогическими взглядами. Передовые идеи просвещения народов нерусского, в том числе и чувашского, поникали через отдельных личностей – В. Пуцек-Григоровича /Вениамин, 1706-1782/, Д. Семенова-Руднева /Дамаскин, 1737-1795/, а также через религиозных деятелей. Под их влиянием в 30-е годы XVIII столетия появились первые переводческие работы русской церковно-клерикальной литературы, первые чувашские литературно-поэтические произведения на общественно-педагогическую тематику. Это были очерки, этнографические описания, стихотворения, оды. Этому способствовал также и повышенный интерес ученых и исследователей в начале XVIII века к вопросам экономики, истории, этнографии, духовной культуры и языка нерусских народов. Благодаря их работам и появились первые печатные работы на чувашском языке. Ими были слова и поговорки, которые записал швед Иоганн Филипп Тапперт /Страленберг/ в 1730 г., словарь чувашского языка, составленный Миллером в 1758 г., многоязычный словарь, составленный русским учителем Кириаком Кондратовичем по поручению В.Н. Татищева в 1737 г. Весьма интересно, что в них преобладала в количественном отношении именно педагогическая терминология. В то же время это – первые попытки старочувашской письменности и начало современной чувашской письменности.
Большим достоянием в истории культуры и просвещения Чувашии и уникальным письменным педагогическим памятником в XVIII веке явилась первая чувашская грамматика под названием «Сочинения, принадлежащие к грамматике чувашского языка», изданная в Петербурге в 1769 г.
Книга была напечатана в типографии Петербургской академии, буквально спустя несколько лет после издания «Российской грамматики» М.В. Ломоносова. Этот факт представляется нам особенно важным, ибо одним из первых из национальных языков народов, живущих на территории России, чувашский был введен в научный обиход. Для истории же создания учебника для национальных школ этот пример является гениальным творением XVIII века.
«Сочинения...» были изданы: роскошно кожаный переплет, тисненные золотом корешок и название книги, оригинальный орнамент на начальной полосе. Один из таких экземпляров хранится в настоящее время в Санкт-Петербурге, в публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (эрм. 223).
В научных исследованиях чувашеведов долгое время шел спор об авторстве этой грамматики. По окончательному утверждению ученых, составителем «Сочинений ...» считается архиепископ Казанский, известный как «ревностный миссионер и проповедник, страстный ревнитель школьного образования среди нерусских народов». Известно также, что вместе с ним при составлении этой грамматики работал творческий авторский коллектив из учеников – Г. Рожанского, И. Русановского и И. Тиверского под руководством преподавателя Нижегородской духовной семинарии Ермия Рожанского. Все они были выходцами из чувашской среды.
Небольшая по своему объему /всего 68 страниц/ грамматика состоит из предисловия, краткого очерка чувашского языка и лексикографического списка, расположенного после каждой речи и представленного в виде чувашско-русского словаря. В «Предисловии» подробно излагается цель и задачи этого учебного пособия, его дидактическое и методическое назначение. Поэтому мы считаем необходимым привести его полный текст: «Когда многие для разных причин желают знать языки не только ближних, но и отдаленных, не только нынешних, но и прежде бывших народов, то кольми надлежит нам стараться довольно узнать языки тех народов, которые между нами внутри переделов единого отечества обитают и составляют часть общества нашего. Не одно нас любопытство, но и польза к тому поощрять должна, которая очевидна всякому, кто с ним общается.
Сочинитель книги сия похвалу заслуживает тем больше, что он первый подает пример. Нет сомнения, что и другие ему станут в сем деле последовать. Желающим труд сей на себя принять предлежит пространное поле, так сказать, никем от века еще необранное. Есть ли же бы никакой другой оттуда пользы мы не могли ожидать, то недовольно ли одной только, чтобы сим способом показать им и вперить им в них мысли, что они суть члены тела нашего, что они наше сограждане и, что мы их инако и не почитаем. Начало часто подвержено недостаткам: однако при сем нет той опасности, чтобы оные со временем не были исправлены без всякого ущерба. Желать остается, чтобы достигли мы в сем через сие того совершенства, которое потребуется от людей благоразумных при начинании всякого труда». В этих словах ясно прослеживается мысль о широком предназначении данной работы, ее высокая оценка, всеобщая польза и желание достичь до того совершенства «... которое потребуется от людей благоразумных при начинании всякого труда». Составитель отмечает необходимость изучения народов России вплоть до их культуры и языков.
Грамматическая часть состоит из 8 частей речи. 2 видов склонения имен существительных, спряжения глаголов, двух чисел, 5 падежей и частей речи: наречия, междометия и предлогов. Этот основной раздел включает общедоступный свод грамматических правил и для полноты объяснения особенностей грамматики в чувашском языке, несомненный интерес с педагогической точки зрения представляет специально подобранный текстовый материал для чтения. Учебный и воспитательный характер текстов отражается, например, в пояснении темы «О именах прилагательных» /стр. 35/. В качестве примера даются слова, имеющие прямое отношение к педагогической терминологии: «в.ренн. – ученый», «ёслё: ёслай – разумный» и др. Подобная дидактическая педагогическая направленность – восхваление учения, науки, мудрости – словаря-учебника встречается и в других текстовых материалах данной грамматики. Например: сираган – писец, сьиру, сиру – письмо, хот – бумага, учение, грамота, сиратхон – чернильница, хуржуми – перо гусиное и т.д. С целью более простого усвоения грамматических правил автор использовал в этой части часто употребительный обиходный, тщательно отобранный и обыденный по содержанию тематический учебный материал. К примеру, мини-тексты «О явлениях природы», «О временах года», «О жизни человека» и т.д. представляют собой целенаправленную программу первичного школьного образования.
В свое время эта грамматика служила образцом для составителей словарей чувашского языка, авторов учебных пособий и учебников для обучения чувашских ребят. Это равносильно тому, что все учебные пособия по русскому языку второй половины XVIII-начала XIX в. написаны под влиянием грамматических идей М.В. Ломоносова.
Значение этой грамматики для истории просвещения Чувашии XVIII в. очевидно: многие десятки лет она являлась единственным учебным пособием изучения чувашского языка для обучавшихся в духовных училищах и семинариях Нижегородской, Казанской и Оренбургской епархиях. Грамматика эта носила сопоставительно-переводный характер и имела обучающую направленность – содействовать успешному усвоению новокрещеными учащимися русского языка.
Без сомнения, «Сочинения ...» имеют огромную историческую и научно-педагогическую ценность. Она является своеобразными «вратами учености» (М.В. Ломоносов) для истории развития чувашской научной школы и языкознания. Научная значимость и новизна грамматики состояли в том, что она представлена в новом филологическом жанре и явилась замечательным достижением для дальнейшего развития чувашской филологии.
Она не утратила своего значения и для современных ученых-филологов. Многие современные ученые-тюркологи в своих научных исследованиях изучают фонетические и морфологические особенности этой грамматики. Так, общеизвестны работы чувашеведов профессоров Сергеева Л.П., Егорова В.Г., Димитриева В.Д., Андреева И.А., Скворцова М.И. и др. В своих трудах на основе педагогического и методического анализа они дали высокую оценку его грамматическим правилам и текстовым примерам.
Пользуясь первой чувашской грамматикой, многие языковеды положили начало научной разработке вопросов чувашского языкознания. Она послужила «прототипом», образцом для последующих авторов, как русских, так и иностранных ученых, которые высоко оценивали данную работу и использовали ее в своих научных трудах. Так, к примеру, немецкий ориенталист В. Шотт издал в 1841 г. в Берлине «Исследование по чувашскому языку». Венгерским путешественником и этнографом А. Регули, посетившим Чувашию в 1843-1846 годах, была подготовлена рукописная грамматика чувашского языка. Пользуясь этой грамматикой, известный исследователь чувашского языка и этнографии В.П. Вишневский издал в 1836 г. книгу под названием «Начертание правил чувашского языка». Это была вторая печатная грамматика чувашского языка.
Значительную роль в распространении грамотности среди населения в XVIII веке сыграли также первые переводческие работы на чувашском языке. Было бы справедливо отметить, что переводческая работа началась с внедрением христианства на территории Чувашии. Это мы можем утверждать, ибо в делах государственных, административных, судебно-производственных невозможно было бы обходиться без переводчиков. Использование переводов при объяснении ученикам содержания книг священного писания в первых новокрещенских школах, как было отмечено выше, тоже является косвенным доказательством начала переводческой работы еще с середины XVI века.
Острая необходимость переводов в обозначенный период чувствовалась и в связи с усиленным насаждением среди приверженцев языческой религии православия. С этой целью в 1720-1722 гг. было издано несколько синодальных указов о массовой христианизации нерусского населения Среднего Поволжья. В инструкции о крещеных «иноверцах» Петр 1 высказал идею использования в этом деле их родного языка и требовал «склонять владельцев и законников их к христианскому учению ... и книги нужные перевести на их языки» (66). Понимая такую острую необходимость учебных изданий, просветители чувашского народа с полной серьезностью взялись за дело обеспечения обучающие массы учебными пособиями на их природном языке. Большую плодотворную работу проводила первая школа по переводу духовно-церковной литературы, которая сложилась к 80-м годам XVIII века при Нижегородской духовной семинарии. В этой школе работали группы переводчиков, включающие в свой состав представителей всех нерусских народов Среднего Поволжья. Чувашскую и татарскую группу возглавил преподаватель Нижегородской семинарии Ермий Рожанский. Вместе с ним работали его ученики – семинаристы Иван Таганский, Иван Русановский и Григорий Рожанский.
Как было отмечено выше, важной стороной в обучении и воспитании молодого поколения являлось приобщение его к православию, через которое осуществлялось идеологическое воспитание всего народа. С этой целью в качестве первого учебника для чувашских детей и взрослых, обучающихся «книгам священного писания», служил краткий катехизис, переведенный Ермием Рожанским на чувашский язык и изданный в 1738 году. Эта книга называлась «Краткий катехизис, переведенный на чувашский язык с наблюдением Российского и Чувашского просторечия, ради удобнейшего оного познания впитавших святое крещение». Он представлял собой краткое изложение христианского вероучения в форме вопросов /«идю»/-ыйту и ответов / «хоров»-хурав.
Надо заметить, что все книги, применявшиеся для обучения в те времена, обязательно должны были иметь воспитательно-обучающую и религиозно-нравственную направленность. На обязательную двойную функцию церковных книг обратил внимание известный историк Д. Мордовцев, писавший, что «первыми учебниками нашими явились Часовник и псалтирь, как собрание и догматов веры и правил об обязанностях человека и гражданина». Поэтому не удивительно, что главное назначение этого перевода было школьное – образовательное: включение в учебные материалы текстов религиозного содержания в рассматриваемый нами период полностью отвечало предмету и целям обучения учащихся посредством родного языка.
Для успешной организации обучения чувашскому языку недостаточно было иметь только перевод краткого катехизиса и первую чувашскую грамматику. В процессе обучения все больше и больше чувствовалась необходимость создания для учащихся такого учебника, который давал бы им первоначальные научные знания о явлениях природы, о свойствах некоторых веществ и другие общеобразовательные сведения. Таким учебным пособием, отвечающим вышеперечисленным требованиям, явилась работа Е. Рожанского под названием «Речи для переводу на чувашский язык», написанная им в 1789 г. Эта рукописная работа представляет собой переводы 23 минитекстов на чувашский язык, которые имеют особую педагогическую ценность. Например, в тексте №1 дается подстрочный перевод чисел от 1 до 100 с русского на чувашский. Такое расположение представляло удобную методику обучения детей счету и быстрому запоминанию их последовательности. Его можно было бы, по нашему предположению, использовать в качестве дидактического средства при ознакомлении учащихся с числами и с элементарным счетом. В качестве счетного материала можно было бы использовать также и переводы под пунктами 6,7,11, содержащие числительные. Например: «Сяга хир сюремест хале. Сюлталак ике оих ба вул сюратанни. /Эта девушка/ /в подл. так. – Т.П./ еще не ходит. Год и два месяца тому, как она рождена». В своих педагогических взглядах Е. Рожанский был удивительно близок к идеям великого чешского педагога. При подробном анализе маленькие рассказы в одно-два предложения воспринимаются как усовершенствованные текстовые пояснения и комментарии к иллюстрациям в всемирно известной книге выдающегося чешского педагога-просветителя Яна Амоса Коменского «Видимый мир чувственных вещей в картинках». Более того, в данном случае сделан заметный шаг вперед: если у Коменского называются предметы, то у Рожанского называются и действия. Эти текстовые материалы давали детям элементарные сведения о предметах и явлениях природы. К ним можно отнести рассказы «Сӗрӗм кӗперри» /Радуга/, «Кунпа ҫӗр» /День и ночь/, «Йывӑҫ» /Дерево/, «Кайӑк» /Птица/ и др. К примеру, в рассказе «Вутпа ҫулӑм» /Огонь и пламень/ представлено естественно научное пояснение: «Вот сюнать. Абер курадап тютюм, вот сюлап кавар та. – Огонь горит. Мы видим дым, пламя и уголья». Это учебное пособие представляло собой своего рода детскую энциклопедию, дававшую чувашским детям общеобразовательные и необходимые в повседневной жизненной практике элементарные сведения.
Несомненная заслуга автора этого пособия в том, что впоследствии эти повествования послужили в качестве кратких подписей к рисункам в первом букваре И.Я. Яковлева для чувашских детей, появившемся в печати через сто лет.
Во второй половине XVIII века была подготовлена ценнейшая и уникальная работа, которую использовали учащиеся, изучающие чувашский язык в Нижегородской семинарии. Она называлась «Слова, взятые из французских разговоров российские с чувашскими, расположенные по урокам». В настоящее время хранится в рукописном отделе Государственной публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге.
По справедливому предположению профессора Родионова В.Г., эта работа составлена по образцу французско-русского разговорника под названием «Новые разговоры французские и российские, разделенные на 130 уроков для употребления юношеству и всем начинающим учиться сим языкам», изданного Вегелиным И.Ф. в Москве в 1789 г. Эту книгу нам удалось найти в основном фонде ГПБ им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в г. Санкт-Петербурге.
Для полного и более конкретного представления хотелось бы сказать несколько слов о структуре и содержании разговорника Вегелина И.Ф. Эта небольшая по своему формату книга-разговорник состоит из двух частей. В первой части /стр. 1-262/ даются переводы французских выражений на русский язык, которые расписаны по 130 урокам. Тематика уроков самая разнообразная и содержит наиболее частоупотребительную обыденную лексику. Во второй части /стр. 165-248/ расположены слова и их переводы, взятые из предыдущих уроков и тем – «собрание слов, взятых их предыдущих уроков». Именно эта вторая часть и была использована семинаристами Нижегородской семинарии Григорием Рожанским и Иваном Русановским при составлении первого русско-чувашского разговорника. При сопоставительном изучении этих работ мы отметили их полное структурное и содержательное сходство.
Особо следует сказать, что выбор для перевода именно этой книги не был случаен – он диктовался необходимостью обучить чувашских детей манерам социального поведения среди друзей и в обществе. Педагогическая ценность этой уникальной, на наш взгляд, работы в том, что познавательная сторона в ней тесно сочеталась с воспитательной. Содержание уроков представляет собой целую серию занятий по нравственному и эстетическому воспитанию учащихся семинарии. На уроках по темам «О накрывании стола» /урок 4/, «Учтивыя речения приличных к столу» /урок 53/, «Разговор между двумя девицами» /урок 81/, «О красоте дитяти» /урок 89/, «Извиняться» /урок 126/ и других не только давались простые сведения, но и оценивались те или иные поступки, причем оценивались учениками эмоционально и носили характер нравоучений, т.е. назидательно-воспитательный. Например, на уроках 128 и 130 обсуждался вопрос об умении проявлять свои эмоции и способности вести себя при оказании сожаления или при «оказании кому своей радости». Здесь происходило знакомство с этической терминологией и овладение учащимися знаниями и умениями. Такие уроки можно было бы с полным правом назвать этическими беседами с целью ознакомления учащихся с правилами и нормами поведения в обществе. В книге представлены также содержание уроков, посвященное культуре речи. При этом рассматривались наиболее типичные ситуации. Например, темы: «Способы извиняться учтиво» (урок 15), «Говорить с портным и продавцом сукна» – (урок 83), «Между больным, доктором и лекарем» – (урок 121) и т.д. предполагают соблюдения требований речевого этикета, что весьма ценно было в формировании у молодого поколения навыков общения и ведения разговора с людьми разных сословий и профессий. Этому же вопросу посвящены темы «Как спрашивать» /Урок 7/, «Способы изъясняться учтиво» /Урок 15/, «Как советоваться» /Урок 4/ и др. Этот разговорник был первым светским учебником, который условно можно было бы назвать учебником духовности и нравственности «Кӑмӑл-сипет кӗнеки». В нем представлена удивительная воспитательная идея авторов – сочетание интеллектуального развития чувашских детей и усвоение ими словесных приемов и навыков, т.е. стереотипов поведения в процессе естественной жизни и взаимоотношений с окружающим миром.
В 130 уроках русско-чувашского разговорника дается всего более 1500 чувашских слов. Для того времени это был богатый лексический материал для начинающих изучать чувашский язык. Он стал в XVIII веке первым и единственным светским учебником для изучения чувашской речи. Эту же мысль высказал известный чувашевед Г. Комиссаров: «Эта книга должна была служить пособием для обучения чувашской разговорной речи русскими, всеми другими, владеющими языком, и пособием для чуваш при обучении ими русской разговорной речи». Более того, мы видим и другую сторону этого уникального педагогического явления: развитие методического обеспечения учебного процесса и создание практических поурочных разработок рассматривается нами как реализация системного подхода к обучению и воспитанию в «инородческих» школах.
Хотелось бы обратить внимание еще на такой факт. Обнаруженный нами разговорник Вегелина широко использовался семинаристами в качестве учебника для изучения французского языка и европейским манерам поведения в течение многих лет. Об этом свидетельствует запись, сделанная на первом листе учебника: «Сия книга принадлежит Уч. словесности Петру Славницому, выигранная в латареи (в подлиннике так – Т.П.) также от Уч. сл. Александра Тихомирова 1-го 1832 Марта 12-го числа». На втором же листе тем же почерком написано «Досталась от Александра II моего двоюродного брата». Книга эта, по всей вероятности, пользовалась большим спросом среди семинаристов и переходила из руки в руки. Так, в 1895 г. эта же книга принадлежала, судя по записи на форзаце того же экземпляра, слушательнице семинарии Л. Орловой.
Кроме вышеописанных учебников в училищах и семинариях XVIII века в качестве учебного пособия использовались разные словари и словники. Как известно, в 1783 г. сразу же после приезда Дамаскина в Нижний Новгород введены были в программу обучения Нижегородской семинарии курсы нерусских /«инородческих»/ языков – татарского, чувашского, мордовского и марийского. В связи с этим группа семинаристов и преподавателей во главе с Дамаскиным приступили к составлению известного пятиязычного «Словаря языков разных народов, обитающих Нижегородскую епархию». Благодаря усердию и ответственности научно-переводческой группы, за короткий срок – в 7 месяцев – был составлен этот словарь в двух томах. В предисловии к этому словарю Дамаскин написал краткий очерк о народах нерусского происхождения и отослал императрице Екатерине II 15 апреля 1785 г., а подлинник отдал в библиотеку Нижегородский семинарии «для хранения в вечные годы, яко достопамятный монумент премудрых узаконений императрицы».
В составлении этого пятизначного словаря активное участие принимала та же переводческая группа Ермия Рожанского. Приложенный к словарю очерк «О чувашах, живущих в Нижегородской епархии» содержит много интересных сведений и ценного фольклорно-этнографического материала о материальной и духовной культуре чувашей, об их быте и поэзии XVIII века. Автором этого очерка, по утверждению профессора В.Г. Родионова, являлся сам Ермий Рожанский.
Как уже было отмечено, для активной реализации и осуществления миссионерских задач православная церковь все больше ощущала необходимость религиозной литературы на языках народов Поволжья. Так, по указу Синода /1803 г./, разосланному 14 архиереям в епархии, где имелось нерусское население, архиепископы должны были позаботиться «о переводах катехизиса и церковных молитв на татарский, мордовский, чувашский, черемисский, вотяцкий и карельский языки...». Такие переводы были выполнены Казанской академией и в декабре 1804 года. Московская синодальная типография напечатала краткий катехизис митрополита Платона на чувашском языке под названием «Пичексе катехизис кузарна чувашзам валли, чуваш чильгебе. чипер биляс жин тюре вырас законне и тора килли юра на да», тиражом в 2400 экз. Такое многотиражное для того времени издание этого перевода говорит о том, что он был предназначен именно для обучения чувашских детей в школах. Более того, первые пять листов книги составляли букварь чувашского языка и имели заглавие «Начальное учение человеком, хотящим учиться книге божественного писания». Сошлемся здесь также и на высказывание Н.И. Ильминского, который писал: «Такое соединение букваря катехизиса с переводом на родные языки Казанского края еще более утверждает меня в мысли о школьном именно значении этих переводов».
Н.В. Никольский в своих работах дает подробный анализ первых переводов, словарей и словников, указывая на допущенные ошибки и недостатки. Они в основном касаются фонетических и морфологических особенностей языка. Но при этом автор не умаляет их достоинства и огромного историко-педагогического значения. При этом вполне реально представляет трудность переводческой работы: «Они не имели перед собой ни хороших руководств по переводчеству, ни правильных переводных опытов, которые можно было бы принять за основания при переводческой работе» (57). Подобную же мысль о сложности и ответственности первых переводческих работ текстов на нерусские языки отметил и великий просветитель чувашского народа И.Я. Яковлев. Он писал: «Перевод наших вероучительных книг и особенно богослужебных, да еще на чувашский язык, дело весьма трудное. Кроме филологических знаний нужно иметь хороший запас знаний богословских, нужно быть начитанным в отеческих писаниях, – иначе можно впасть в догматическую ошибку или употребить слова и обороты, которые могут слушающим или читающим инородцам давать повод к недоразумениям».
Таким образом, первые учебные пособия и переводческие работы имели определенное учебно-воспитательное и практическое значение в процессе расширения интеллектуальных и поведенческих навыков среди чувашской молодежи. Они служат памятником чувашской письменной культуры и науки, дают наглядное представление о развитии просвещения чувашского народа в XVIII веке, позволяют проследить динамику подходов к созданию учебников родного языка в истории чувашского просвещения и педагогической мысли. Другими словами, составляют довольно большой пласт в развитии чувашской учебной книги, без которых нет и самого народного образования. Таким образом, первые учебные пособия и переводческие работы имели определенное учебно-воспитательное и практическое значение в процессе расширения интеллектуальных и поведенческих навыков среди чувашской молодежи.