В. Д. Димитриев

И. Я. Яковлев — поборник сближения народов

Наш великий учитель Ленин отметил самое важное, всеобъемлющее в деятельности Ивана Яковлевича Яковлева — его полувековую работу над национальным подъемом чувашского народа, сопряженную с преодолением огромнейших трудностей, противоборством непрерывным гонениям со стороны царских мракобесов. Как признавал сам просветитель, он с первых лет своей деятельности решил сделать полезное для всей массы чувашского народа, поднять всех чувашей на вершок, на два от земли в том направлении, какое будет составлять благо для них1.

И. Я. Яковлев был великим патриотом, всем сердцем любил родной народ. В письме к Н. И. Ильминскому 27 февраля 1883 г. Яковлев писал: «Очень ответственна обязанность, лежащая на мне, и не по силам ноша, которую я несу. Вот что только могу сказать, Николай Иванович, не кривя душой: люблю я чуваш, от души желаю им всякого блага... У меня в жизни не было другой цели, как благо чуваш...»2. В то же время Яковлев был свободен от малейших проявлений националистической ограниченности и нетерпимости. Горячий поборник сближения народов, он находил в этой области широкую поддержку своих учеников и сподвижников.

Вопрос об И. Я. Яковлеве, как поборнике сближения народов, освещается в той или иной степени в общих трудах о нем, написанных А. И. Яковлевым3, А. Ф. Эфировым4, М. П. Макаровым5, В. А. Долговым6, Г. Н. Волковым7, И. А. Маркеловым8, И. Д. Кузнецовым9 и др. Специальных работ по этому вопросу не появлялось. В настоящей статье предпринята попытка осмыслить взгляды Яковлева и его деятельность по сближению народов.

Приступая к изучению вопроса, целесообразно уточнить значение термина «сближение народов (наций)». Нам представляется, что сближение народов, как и объединение или слияние, возможно: 1) экономическое, 2) культурное, 3) идейное (духовное), 4) политическое, 5) этническое. Нередко эти признаки могут выступать совместно. Исследователям не позволительно смешивать признаки, или характер, сближения или слияния. Иногда деятелю, стоявшему за идейное, культурное или политическое сближение народов, приписывается позиция этнического сближения, что позволяет необоснованно выдвигать против него обвинение в ассимилизаторстве. Как увидим при анализе фактических данных, И. Я. Яковлев был поборником духовного и культурного сближения народов.

Деятельность И. Я. Яковлева и его сподвижников в области сближения народов исходила из объективной закономерности общественного развития и отвечала ей. Яковлев жил и трудился в период капиталистического развития России. В. И. Ленин писал, что «развивающийся капитализм знает две исторические тенденции в национальном вопросе. Первая: пробуждение национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого национального гнета, создание национальных государств. Вторая: развитие и учащение всяческих сношений между нациями, ломка национальных перегородок, создание интернационального единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т. д.»10. Владимир Ильич же указывал: «Мы убеждены, что развитие капитализма в России, вообще весь ход общественной жизни ведет к сближению всех наций между собою. Сотни тысяч людей перебрасываются из одного конца России в другой, национальный состав населения перемешивается, обособленность и национальная заскорузлость должны отпасть»11. Говоря о сближении наций, В. И. Ленин подразумевает стирание их экономических, культурно-бытовых, духовных различий.

Формированию И. Я. Яковлева как поборника сближения народов благоприятствовали и условия его воспитания. Он родился и вырос в многонациональном районе, где чувашские селения соседствовали с русскими, татарскими и мордовскими. Обучаясь в начальной школе, он жил в замечательной семье русского крестьянина Мушкеева, о которой позднее писал: "...Влияние семьи Мушкеевых на меня было хорошее, здоровое. Семья была работящая, трудолюбивая, нравственная. Все меня так любили... Кроме вечной, глубокой благодарности, к этой семье я до сих пор ничего другого не питаю»12.

В годы учебы в землемерном училище и работы землемером И. Я Яковлев близко общался с крестьянами разных народностей13. «Командировки на землемерные работы в различные местности трех губерний, населенных разнородным населением (русскими, чувашами, татарами, мордвой), имели в жизни моей огромное воспитательно-образовательное значение, знакомя меня с нравами, обычаями, особенностями разных народностей и наводя мысль на параллели между ними по отношению к типам, характерам, обстановке быта и т. д.»,14 — писал впоследствии Яковлев.

При поступлении в Симбирскую гимназию и в годы учебы в ней Яковлеву участливо помогали прогрессивные русские люди: сосланный в Алатырь, затем переведенный в Симбирск «нигилист» математик А. А. Мукосеев, учитель и журналист М. В. Арнольдов, полковник-инвалид С. Д. Раевский, польская семья Коссинских, семья Глазовых, директор гимназии И. В. Вишневский и др.15.

В годы учебы в гимназии Яковлев читал сочинения В. Г. Белинского, Д. И. Писарева, Н. А. Добролюбова16, знал произведения Н. Г. Чернышевского17, которые оказали определенное влияние на мировоззрение и деятельность будущего просветителя.

Основав чувашскую школу, Яковлев встретил всестороннюю поддержку выдающегося русского педагога Ильи Николаевича Ульянова. В педагогической системе И. Я. Яковлева содержание обучения, ставившее целью подготовку учащегося к практической, трудовой деятельности, в значительной мере было заимствовано от прагматического направления педагогических взглядов и деятельности И. Н. Ульянова18. Форма обучения, основанная на признании родного языка орудием первоначального усвоения грамоты и изучения русского языка в чувашской школе, в системе Яковлева определилась под влиянием видного ориенталиста, директора Казанской инородческой учительской семинарии Николая Ивановича Ильминского, с которым Ивана Яковлевича связывала двадцатилетняя дружба и которого он считал своим учителем19.

На формирование педагогических взглядов Яковлева большое воздействие оказали идеи Я. А. Коменского, К. Д. Ушинского, Ж. Ж. Руссо, И. Г. Песталоцци, Л. Н. Толстого, А. Дистервега20.

С полным основанием И. Я. Яковлев мог заявить еще на заре своей деятельности, в 1870 г. :«Я, родясь в среде чуваш, этих мирных и добрых людей, и рано испытавши их горькую участь, не мог оставаться хладнокровным к их судьбе и к их будущности... Последующие обстоятельства сделали меня русским, и я горжусь этим именем, нисколько не гнушаясь, однако, именем чувашенина и не забывая своего происхождения»21.

Иван Яковлевич считал, что все народы полноценны и должны быть равны. В своем «Букваре для чуваш» он писал, что «русские, татары, чуваши — все одно: люди»22. Критикуя русских шовинистов, подвизавшихся на ниве просвещения, он подчеркивал, что у русского просветителя среди нерусских народов должен быть патриотический энтузиазм, который должен проявляться не в кичливости, не в бесцеремонной настойчивости, не в политическом воздействии, а в живом влиянии высшего (т. е. образованного) человека на низшего (т. е темного), относясь к последнему в таком «понимании, что и инородцы тоже люди»23. Яковлев с уважением относился ко всем народам, видел положительные качества каждого из них. О татарах, например, он писал: «Татары — это единодушный, энергичный и предприимчивый народ», «народ, помнящий о своем славном прошлом»24. В мордве и мари он видел дружественные чувашам народы, относящиеся друг к другу по-братски, как равный к равному. Иван Яковлевич пропагандировал взгляды грузинского педагога Якова Гогебашвили, высоко ценил культуру, промысловые и земледельческие навыки украинцев и прибалтийских народов, которых он хорошо знал, стремился распространить среди чувашей достижения украинцев в изготовлении кирпича, земледельческие знания эстонцев и т. д. Понимая, что все народы внесли определенный вклад в мировую культуру, что овладение богатствами культуры, выработанными человечеством, невозможно без знания языков, Яковлев изучил много языков. Кроме родного, он свободно говорил по-русски и по-татарски, знал немецкий, французский, греческий и латинский языки, поддерживал дружеские связи с представителями более 30 национальностей25.

В деятельности И. Я. Яковлева примечательно его стремление к подъему культурного уровня не только родного народа, но и других народов. В Симбирской учительской школе обучались не только чуваши, но и русские, мордва, татары, отдельные представители казахского и других народов. Яковлев проявлял постоянную заботу о просвещении мордвы, мари и удмуртов, содействовал разработке букварей для алтайцев и мари. Он дружил с выдающимся казахским педагогом и ученым Ибраем Алтынсариным. В 1905 г. на совещании по вопросам инородческого просвещения, состоявшемся в Петербурге, Иван Яковлевич выступил с предложением об открытии учительской школы для казахов и организации ее по образцу Симбирской чувашской школы, а когда такая школа была открыта, то на должность ее инспектора не без участия Яковлева был направлен преподаватель его школы.

Заботился он о переводе естественнонаучных и медицинских книг на языки народов Поволжья. Показателен такой пример. 11 апреля 1908 г. Яковлев обратился к Н. И. Ашмарину с письменной просьбой помочь издать на татарском языке брошюру о борьбе с холерой, указав, что, в случае надобности, из личных средств уплатит за перевод брошюры на татарский язык и ее корректуру26.

Наиболее интенсивно чуваши общались с русскими — крупнейшей нацией России. По своему экономическому, политическому и культурному развитию русский народ стоял выше чувашского и многих других народов. Сравнивая родной народ с русским, Иван Яковлевич отмечал, что «В характере чуваш есть много симпатичного, но у них иногда не хватает той энергии, того широкого, удалого размаха, той мощи духа, того творчества, какие встречаются зачастую у русских»27. Заветной целью Яковлева было поднятие чувашей до того культурного уровня, на котором стоит русский народ, приобщение родного народа к русской культуре и сближение его с русским народом.

Чуваши вошли в состав России в середине XVI в. К началу деятельности Яковлева царизм и православная церковь в отношении чувашей и других нерусских народов уже в течение 300 лет безуспешно проводили глубоко реакционную политику насильственной русификации, заключавшуюся в недопущении родного языка в сферу государственного управления, школу, церковь, письменность и литературу, в подавлении любых зачатков национальной культуры. Об отношении царизма, дворян, духовенства, чиновников, капиталистов и значительной части русской интеллигенции к чувашам и другим народам Поволжья в период, предшествующий деятельности И. Я. Яковлева, можно судить по статье реакционного профессора Казанского университета Г. Суровцева, в которой о судьбе поволжских и северных народов, об их языках говорилось: «Не лучше ли предать их совершенному забвению, так, чтобы они, сами по себе исчезая, наконец, потерялись, и племена, ими говорящие, слились с главным народом, к которому принадлежат. И стоят ли наши инородцы: чуваши, черемисы, мордва, зыряне, пермяки и пр. того, чтобы изучали их языки? ...Могут ли они быть почтены народом, входящим в состав нашего гражданского общества? Нимало: это дикие сорные травы, растущие по нивам, засеянным животворными хлебными растениями»28.

Шовинистическая политика царизма приводила лишь к сохранению отчужденности нерусских народов от русского народа, препятствовала их сближению. Нерусские народы оставались невежественными, бесписьменными, неграмотными.

В период буржуазных реформ 60—70-х гг. была пробита первая брешь в великодержавно-шовинистической стене. Благодаря настойчивым стараниям Н. И. Ильминского, Государственный Совет 26 марта 1870 г. разрешил допустить родной язык нерусских народов в первоначальное преподавание в школах, в церковную проповедь, религиозные и начальные учебные книги. По мысли Ильминского и намерениям царского правительства, это делалось только в миссионерских целях, для утверждения православия. Однако объективные результаты преподавания и издания книг на родном языке нерусских народов оказались прогрессивными. Наметились первые сдвиги в национальной культуре. Представители нерусских народов, овладевшие грамотой, мыслили и думали, исходя из своего экономического, социально-политического положения, и не обязательно по-христиански. На этот счет можно привести газетную корреспонденцию учительницы Е. Лебедевой, работавшей в Больше-Шемякинском земском училище Тетюшского уезда: «С распространением школ в инородческих селениях распространилось и число грамотных, знающих русский язык, как мужчин, так отчасти и женщин. Грамотный инородец уже не довольствуется тем, что он знает читать и писать по-чувашски и по-русски, у него явилось желание знать еще больше. Ему хочется знать, как люди жили раньше и как теперь живут, и не только в той местности, где он живет...»29.

Несмотря на решение Государственного Совета, в национальных районах Поволжья очень трудно было ввести в школьное преподавание родной язык. Шовинистически настроенные дворянство, духовенство, чиновничество, буржуазия всеми силами и средствами препятствовали этому, пренебрежительно относились к нерусским народам, стараясь удержать их в невежестве и отчуждении от русского народа. Яковлеву и его сподвижникам приходилось преодолевать сопротивление реакционно-шовинистического лагеря.

Став на путь просветительства, И. Я. Яковлев пошел значительно дальше Ильминского. Он выдвинул требование равноправия народов и отмены насильственных действий в национальных отношениях. Эти требования сформулированы им предельно четко: «Инородцы должны прочно войти в великую семью русского народа, но войти в нее не пасынками, а равноправными детьми... Прежде всего надо устранить всякую мысль о насильственном воздействии, мысль, столько раз приводившую к самым печальным результатам, не надо стремиться обрусить инородцев, а надо помочь им обрусеть»30.

Эти требования не противоречили, а в какой-то мере приближались к требованиям большевистской партии. Позиции большевиков-ленинцев относительно равноправия наций и недопустимости насилия в национальных отношениях общеизвестны. Возражая против насильственного навязывания, принудительного вколачивания русского языка, В. И. Ленин подчеркивал: «...Принудительность (палка) приведет только к одному: она затруднит великому и могучему русскому языку доступ в другие национальные группы, а главное — обострит вражду, создаст миллион новых трений, усилит раздражение, взаимонепонимание и т. д.»31.

И. Я. Яковлев и его сподвижники выступали за равноправие чувашского и других народов с русской нацией, против насилия и принуждения в национальных отношениях, против насильственной русификации.

В качестве щита в борьбе против насильственной русификации Яковлев и его последователи выставили и проводили в жизнь тезис о «духовном обрусении». Под «обрусением» они понимали «духовное слияние инородцев с русским народом и поднятие первых до уровня последнего»32. Этот тезис они противопоставляли преследуемой русификаторами цели этнического слияния нерусских народов с русским. «Мы должны по духу сделаться русскими: по-русски думать и чувствовать, — писал Иван Яковлевич. — Для этого нам необходимо подняться до русской культуры... Поднять культуру чуваш возможно только через родной, понятный им язык»33.

С самого начала своей деятельности Яковлев придерживался высказанного Н. И. Ильминским мнения, что нерусским народам «надо привить... все то хорошее, что имеется у русских, сохранив у них все ихнее хорошее, исторически-национальное»34. Однако нельзя не сказать о том, что Яковлев и его сторонники, вслед за Ильминским, большое место в «духовном обрусении» отводили усвоению нерусскими народами, в частности чувашами, православного учения, ошибочно полагая, что основой сознания русского народа являлась христианская идеология. Эта негативная сторона в деятельности Яковлева была проявлением ограниченности его мировоззрения, обусловленной исторической эпохой.

После того, как чуваши через родной язык поднимутся в культурном развитии до уровня русских, рассуждал И. Я. Яковлев, может встать в перспективе и вопрос об этническом слиянии чувашей с русскими. Школьное преподавание и проповедь только на русском языке, по Яковлеву, «задержит развитие чуваш, и, до слияния с русскими, они могут вымереть. Ведь известно, что культурная отсталость ведет к обеднению, это — к порче нравов и развитию преступности, а это последнее к вымиранию. Мы не хотим этого, а стремимся к тому, чтобы слиться с русским здоровым народом, а не вырождающимся, чтобы русский народ получил через это слияние плюс, а не минус»35.

Национального подъема чувашей и их сближения с русским народом Яковлев и его сподвижники добивались культурно-просветительскими средствами и методами, в условиях господствовавшего социально-экономического, политического и государственного строя. Они были далеки от понимания возможности национального возрождения путем революционного переустройства общества.

В письме к В. И. Ленину от 12 ноября 1919 г. Яковлев так обобщал свою полувековую деятельность по сближению народов: «Одной из задач созданной мною школы было всячески содействовать сближению между народами русским и чувашским на почве школьной программы, жизни и быта». Этому должны были служить, указывает он, следующие меры: 1) приобщение чувашей к русской культуре; 2) создание чувашского литературного языка и письменности, до того времени не существовавших, притом с алфавитом, имевшим общее с алфавитом русским; 3) ознакомление русского народа с жизнью и бытом чувашей, равно как и ознакомление чувашского народа с историческим прошлым и настоящим общей матери — России36.

Прежде всего, на сближение чувашей с русскими была направлена вся учебно-воспитательная работа в Симбирской чувашской учительской школе, в чувашских начальных, двухклассных и второклассных школах, инспектируемых Яковлевым и возглавляемых в значительной мере выпускниками Симбирской школы. Как писал сам Яковлев, «все в школе было направлено к тому, чтобы сблизить чувашскую молодежь, познакомить ее с Россией, с русским народом, а затем, через эту молодежь, теснее соединить с общей родиной чувашское население приволжских деревень. Для этого в виде исключения принимались в школу мальчики и девочки русского происхождения, от которых чувашская молодежь скорее могла бы научиться разговорной русской речи, прочнее усваивала бы себе русские понятия, обычаи и т. п.»37. В разные годы в Симбирской школе от 15 до 25% учащихся были дети русских крестьян. «Можно категорически сказать, — писал Яковлев в 1900 г., — что ни в одном учащемся и учившемся доселе никто не замечал ничего враждебного к русскому, а отсюда товарищеские отношения между воспитанниками чувашами и русскими всегда были и есть самые дружественные, ко времени же окончания курса все они настолько сближаются, что совершенно не обращают внимания на происхождение, все становятся как бы одной национальности, все тяготеют ко всему русскому. Это не фраза, а факт. Со стороны руководителя никогда не делалось различия между воспитанниками — будь то чувашин, мордвин, русский, татарин»38.

В напутственном слове выпускникам школы И. Я. Яковлев всегда советовал стараться относиться доброжелательно ко всем людям, какой бы национальности они ни были39.

В достижении сближения чувашского народа с русским И. Я. Яковлевым и его последователями первостепенная роль отводилась усвоению чувашами русского языка. Прекрасно понимая значение русского языка, Яковлев в 1904 г. писал: «Русский язык при теперешнем все увеличивающемся спросе на труд, на рабочие руки делается для инородцев столь же необходимым, как свет или воздух»40. Как указывал В. И. Ленин, капиталистическая экономика делала русский язык необходимым. Настоятельные потребности экономического оборота толкают национальности к изучению языка, наиболее удобного для общих сношений. «Те, кто по условиям своей жизни и работы нуждаются в знании русского языка, научатся ему и без палки»41, — писал Владимир Ильич.

В Симбирской школе и во всех чувашских школах, инспектируемых Яковлевым, самые большие усилия прилагались к тому, чтобы учащиеся в совершенстве овладели русским языком. Главное внимание инспектора чувашских школ обращалось на правильную постановку преподавания русского языка и русского чтения в чувашских училищах42. Яковлев неустанно настаивал на том, что учителя чувашских школ должны передавать учащимся «полезнейшие, необходимые знания в жизни, из которых самым полезным и необходимым является знание русского языка»43. В 1917 г. выдающийся педагог писал: «Преподавание русского языка всегда служило предметом моей особой заботы»44. Начальная школа, по определению Яковлева, имела своей целью научить учащегося сознательно читать по-русски школьную книгу, уметь употреблять простую обыденную речь и пределах крестьянских потребностей и быта, уметь писать под диктовку и излагать содержание прочитанных и изученных в классе статей. Школа вырабатывала у учащихся умение «спросить русских людей об удовлетворении тех насущных и законных потребностей, какие возникают в жизни чуваш»45.

На русский язык в чувашских школах отводилось наибольшее количество часов. Разработанная И. Я. Яковлевым методика преподавания русского языка исходила из того, что «русский язык для инородца прежде всего язык чужой, непонятный; понятным он может стать не иначе, как через родную речь»46. Поэтому изучение русского языка учащиеся чувашских школ начинали после овладения грамотой на родном языке, в конце первого года обучения. Эта система, учил Яковлев, имеет за собою очевидные преимущества перед тем способом, если бы чувашских детей сажали прямо за русскую книгу. Посадив мальчика-инородца за русскую книгу наравне с русскими мальчиками, можно достигнуть того, что он, проучившись несколько лет, получит знание русского языка, «но каковы будут воспитательные результаты и велик ли будет процент успевающих — это другой вопрос»47,— утверждал педагог.

В изучении русского языка в чувашской начальной школе просветитель отводил первостепенную роль учителю, считая, что только путем личного устного и постоянного руководства со стороны учителя при чтении и устных беседах возможно научить чувашских детей русскому языку. «Никакая книга, никакой словарь сам по себе не в состоянии заменить устной речи учителя, который учит и правильно произносить слова, и правильно читать их в известном сочетании, и правильно понимать, и, наконец, понятное рассказывать правильным русским языком»48. Поэтому в Симбирской учительской школе добивались блестящего знания воспитанниками русского языка. А. В. Годнев, директор Симбирской женской гимназии, в 1908 г. заявил: «Успехи... детей в усвоении русского языка в чувашской школе, в бытность мою ее учителем, меня прямо поражали. В старшем отделении ученики так хорошо говорили по-русски...»49. Из чувашских начальных училищ учащиеся выпускались с неплохими навыками ведения русской разговорной речи.

Глубоко изучалась в Симбирской школе русская литература. Учащиеся прекрасно знали произведения классиков. С лучшими образцами русской литературы знакомились и учащиеся чувашских начальных училищ. Преподавание русской литературы, а также уроки истории, географии и пения использовались в чувашской школе для сближения чувашей с русским народом, для пробуждения в сознании учеников чувства любви к России50. Этим же целям служило содержание яковлевского «Букваря для чуваш», выдержавшего около 20 изданий.

Для приобщения учащихся Симбирской школы и учителей чувашских школ к русской культуре И. Я. Яковлев проводил экскурсии-путешествия в Москву, Петербург, Нижний Новгород, Казань, где экскурсанты осматривали исторические и архитектурные памятники, фабрики и заводы, посещали выставки, галереи, театры. Уже с первых лет своей деятельности И. Я. Яковлев давал своим ученикам, выезжавшим в Москву или другие города для ознакомления, ценнейшие советы. Например, в письме от 26 июня 1871 г. Иван Яковлевич советовал А. В. Рекееву посмотреть в Москве все достопримечательности Кремля, сходить в Малый театр, Петровский парк, Зоологический сад, все впечатляющее записывать в тетрадь51.

Даже в пользу проведения курсов учителей чувашских школ И. Я. Яковлев приводил такой мотив, что учителя, работая в глухих чувашских селениях, отдаленных от городов, «имеют мало возможности сталкиваться с русскими образованными и даже вообще с русскими людьми, а через то уровень их умственного развития и знания русского языка с течением времени как бы несколько падает»52. Снижение отрицательных последствий этого явления, по мнению просветителя, могло быть достигнуто на курсах учителей.

Выпускники Симбирской школы, работая учителями в чувашских селениях, являлись проводниками русской культуры среди чувашей и сближения их с русским и другими народами.

Подъему уровня чувашского народа, а следовательно, и его сближению с другими народами должно было служить распространение учителями среди крестьян практических знаний и навыков по сельскому хозяйству и ремеслам. И. Я. Яковлев считал второстепенной, но чрезвычайно важной задачей своей школы подготовку учащихся, будущих учителей сельских школ, по основам сельского хозяйства и ремеслам53.

Просветитель справедливо считал, что «только тогда можно будет говорить об окончательном повороте чуваш в пользу... русской народности, когда женская половина населения будет охвачена существующей ныне системой просвещения... инородцев»54. И он проводил огромную работу по развитию среди чувашей женского образования, по подготовке учительниц, которым отводилась основная роль в повышении культуры наиболее консервативной в условиях царизма половины чувашского населения, по привлечению чувашских девочек в школу.

Сближению русского и чувашского народов служили созданная И. Я. Яковлевым чувашская письменность с алфавитом на основе русской графики, переводы на чувашский язык и издание лучших образцов русской литературы — произведений А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. В. Кольцова, И. А. Крылова, И. А. Некрасова, Л. Н. Толстого, С. Т. Аксакова и других писателей, исторических, сельскохозяйственных, медицинских, естественно-научных книг, концерты, организованные при Симбирской школе хоров и трех оркестров, постановка в школе отрывков из оперы М. Глинки «Иван Сусанин» и др.

В многочисленных выступлениях в печати (отдельными брошюрами, статьями в газетах и журналах) И. Я. Яковлев пропагандировал идеи культурного сближения народов, знакомил русских и представителей других народов с историей, бытом, культурой, фольклором чувашского народа. Неоднократное участие Симбирской школы в зональных выставках (в Нижегородской промышленной, Казанской сельскохозяйственной, и др.), организация при школе этнографического музея и т. п. также имели целью ознакомление русского народа с чувашским народом.

Идеи сближения народов И. Я. Яковлев проповедовал в своей обширной переписке с чувашской интеллигенцией и крестьянами55.

В деятельности по национальному подъему чувашского народа, его сближению с русским и другими народами, в деятельности, направленной на то, чтобы чуваши и другие народы вошли в русскую семью как равноправные дети, чтобы в национальных отношениях не допускалось насилия, И. Я. Яковлев был не одиноким. Его поддерживали, ему помогали прогрессивные русские деятели И. Н. Ульянов, В. А. Калашников, А. В. Годнев, А. В. Смоленский, Н. И. Колосов, Н. И. Ашмарин, В. К. Магницкий, многие учителя из русских, работавшие в Симбирской чувашской школе, сотни выпускников этой школы, трудившиеся в чувашских школах 6 губерний Поволжья и Приуралья, многие чувашские деятели просвещения, получившие образование в Казани и других городах. Имена некоторых видных сподвижников И. Я. Яковлева названы в материалах юбилея Симбирской школы, проведенного в 1908 г.56, и книге С. В. Чичериной57. Справедливо будет считать, что И. Я. Яковлев возглавлял общественное движение за национальный подъем чувашей, за их сближение и равенство с другими народами России, против насильственной русификации. Это движение можно квалифицировать как одну из форм национально-освободительного движения. По своей социальной природе это движение было, разумеется, мелкобуржуазным.

И. Я. Яковлев и его сподвижники немало сделали по культурному сближению чувашей с русским народом. Уровень культуры чувашского народа, степень его приобщения к культуре русского народа за полвека деятельности И. Я. Яковлева и его соратников поднялись значительно. Прогрессивные люди отмечали это еще до Великой Октябрьской социалистической революции. Н. И. Колосов в 1908 г. писал: «...Если раньше русскому казался смешным каждый «шаг чувашенина», каждое его слово, каждое движение, то теперь между русским и чувашенином устанавливаются вполне добрые, мирные отношения, и, несомненно, недалеко то время, когда окончательно сгладится грань, отделяющая чувашенина от русского и препятствующая ему чувствовать себя полноправным русским гражданином»58. В том же году, приветствуя И. Я. Яковлева в дни юбилея школы, упомянутый выше А. В. Годнев говорил: «...В высшей степени удачно решенным я считаю принципиальный вопрос о направлении и характере взаимных отношений чувашского и русского народов. Мысль, что оба эти народа самою историею связаны друг с другом неразрывно, что их интересы и культурные, и экономические солидарны, что им нужно рука об руку, как самым доброжелательным соседям, работать для обоюдного процветания, с ясным сознанием, что в дружной и хорошо согласованной работе заключается их общая выгода... — эта мысль мне представляется не только вполне правильной, но и нравственно прекрасной»59.

Многочисленные факты, приведенные в упомянутой книге С. В. Чичериной, также свидетельствуют о значительных успехах в сближении чувашского и русского народов, достигнутых благодаря деятельности Яковлева и его последователей.

Сближение чувашей с русскими и другими народами не входило в расчеты национал-шовинистов, стремившихся к сохранению национальной вражды, разобщенности народов России, чтобы легче было угнетать трудящихся разных национальностей. Поэтому в течение всей своей многолетней общественно-политической и педагогической деятельности до революции Яковлев терпел гонения со стороны реакционно-великодержавного лагеря. В 70—80-х гг. XIX в. И. Я. Яковлева преследовали представители шовинистического духовенства Смелов и Любимов, школьный инспектор Казаринов; в 90-х гг. — симбирский епископ Никандр Молчанов, земский начальник Яковицкий, помощник попечителя Казанского учебного округа Спешков, в начале XX в. назначенный попечителем и добившийся ликвидации в 1903 г. должности инспектора чувашских школ, после него — помощник попечителя Погодин; с 1912 г. — попечитель округа Кульчицкий, ставший в 1916 г. министром народного просвещения, его подручный Богоявленский и другие мракобесы. Все они обвиняли Яковлева в сепаратизме, в стремлении к отторжению чувашей от русских, к созданию чувашского национального государства и т. п. Этот хор клеветы поддерживали местные помещики и чиновники.

Отвергая обвинения в сепаратизме, И. Я. Яковлев написал десятки объяснений и докладных записок, которые сохранились в архивах и стали известны историкам, выступал со статьями в газетах и журналах. В таких объяснениях и статьях Яковлев, наряду с правильными высказываниями, допускал и передержки. Он постоянно доказывал, что ни исторические, ни культурные, ни географические условия не дают оснований для политического и государственного обособления чувашей от русского народа, от России60. По его мнению, чуваши должны преданно помогать русскому народу в разрешении возникающих перед ним исторических задач, «с верой в то, что многострадальный мудрый русский народ поймет в свое время, признает и оценит их подвиги и жертвы»61, а в таком «мирном и малокультурном крае», как Среднее Поволжье, нет никакой почвы для сепаратизма. «Наши инородцы, — писал Яковлев в объяснительной записке министру народного просвещения от 8 ноября 1912 г., — так отстали от окружающего их русского народа, настолько бедны духом и материально, что ни о каких подобных мечтаниях с их стороны не может быть и речи... Они — незначительные спутники великого мирового тела русского народа — покорно следуют в его исторической орбите, его счастье — их счастье, его горе — их горе, его будущее — их будущее»62.

Встречающиеся в цитатах слова «незначительные спутники», «покорно следуют», часто приводимая Яковлевым фраза «никакой самостоятельной политической роли нашим восточным инородцам играть не суждено, никакого самобытного и национального развития им искать не следует»63, разумеется, не выдерживают критики с нашей точки зрения. Более того, Яковлев утверждал, что «русской историей для всех народностей России, в том числе даже и бывших исторических — поляков, немцев Остзейского края и др., поставлен бесповоротно вопрос полного слияния с русской народностью. Русская народность — это великая сила, перед исторической задачей которой все живущее в пределах России необходимо должно преклониться»64. Эти Положения нельзя признать правильными.

И. Я. Яковлеву принадлежат и такие слова: «...Фантазировать на тему об автономии для чуваш, черемис, вотяков и т. д., развивая национальный задор, значило бы понапрасну тратить силы и внимание на химеры и играть судьбою инородцев»65. Понимая под автономией выделение в самостоятельное государство, Яковлев, конечно, не мог допускать мысли о такой автономии для чувашей и других народов Поволжья.

Нельзя не сказать и о том, что Яковлев идеализировал положение народов России. В 1894 г. он писал, что Россия «является первой и единственной страной в мире, в которой все мелкие народности, как ручьи, впадающие в реку, получают свой смысл и свое значение небольшой части великого и славного целого»66. Такой взгляд далек от ленинской оценки России как тюрьмы народов.

Усилия И. Я. Яковлева и его сподвижников, направленные на сближение народов, были не по нутру чувашским буржуазным националистам. Начиная с периода первой русской революции националисты выдвинули против него чудовищное обвинение в предательстве интересов чувашского народа, Алюнов и Юман выступали с пасквилями против выдающегося просветителя. Нападки буржуазных националистов на Яковлева продолжались и в первые годы Советской власти.

В оценке деятельности И. Я. Яковлева и его сподвижников по сближению народов мы должны исходить из того, что Яковлев был просветителем, т. е. стоял за улучшение положения народа путем повышения его грамотности и культуры. Подъем уровня культуры народа В. И. Ленин считал одним из факторов улучшения положения трудящихся: «Действительная борьба с голодовками невозможна без устранения крестьянского малоземелья, без ослабления податной задавленности крестьян, без подъема их культурного уровня, без решительного изменения их правового положения, без конфискации помещичьих земель — без революции» 67.

В. И. Ленин и большевики считали, что развитие капитализма в России объективно ведет к экономическому, культурному и этническому сближению наций. Владимир Ильич писал: «Г-н Либман осуждал «ассимиляторство», понимая под этим не насилия, не неравноправие, не привилегии. Остается ли что-нибудь реальное в понятии ассимиляторства за вычетом всякого насилия и всякого неравноправия?

Безусловно, да. Остается та всемирно-историческая тенденция капитализма к ломке национальных перегородок, к стиранию национальных различий, к ассимилированию наций, которая с каждым десятилетием проявляется все могущественнее, которая составляет один из величайших двигателей, превращающих капитализм в социализм»68.

Большевики, признавая и отстаивая равноправие наций и языков, выступая против всякого национального гнета и неравноправия, против насильственной русификации, боролись за идейное и политическое сближение рабочих и всех трудящихся разных наций России и всего мира для совместной борьбы против эксплуататоров69. Деятельность И. Я. Яковлева и его последователей по сближению народов, хотя и ограниченная, только культурническая, не противоречила пролетарской борьбе за политическое сближение трудящихся.

Поборником сближения и дружбы с русским народом И. Я. Яковлев остался и после Великой Октябрьской социалистической революции. В приветствии I съезду Советов Чувашской автономной области в ноябре 1920 г. Иван Яковлевич выразил пожелание, чтобы работа над чувашской культурой развивалась в строгом согласии с государственными интересами и идеалами великого русского народа70. В завещании чувашскому народу, написанном 4 августа 1921 г., выдающийся просветитель писал: «Русский народ выстрадал свою правду, и, нет сомнения, правдой этой он поделится с вами. Верьте в Россию, любите ее, и она будет вам матерью»71.


Димитриев, В. Д. И. Я. Яковлев – поборник сближения народов / В. Д. Дмитриев // Ученые записки / НИИ яз., лит., истории и экономики при Совете Министров Чуваш. АССР. – Чебоксары, 1969. – Вып. 42. – С. 30-46.





1 И. Я. Яковлев. Николай Иванович Ильминский (воспоминания). НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 523, инв. № 1507, стр. 50.

2 НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 518, стр. 163.

3 А. И. Яковлев. Иван Яковлевич Яковлев (1848—1930). Чебоксары, 1948, стр. 118—119.

4 А. Ф. Эфиров. Чувашский педагог Иван Яковлевич Яковлев. «Записки» ЧНИИ, вып. III. Чебоксары, 1949, стр. 3, 13—14, 16.

5 М. П. Макаров. Илья Николаевич Ульянов и просвещение чуваш. Чебоксары, 1958, стр. 130—131.

6 В. А. Долгов. Пархатарлӑ туслӑх. Шупашкар, 1966.

7 Г. Н. Волков. И. Я. Яковлев — чӑваш халӑх педагогӗ. Шупашкар, 1959, стр. 50—54, 57—62. Вопрос о деятельности И. Я. Яковлева по сближению народов весьма обстоятельно изложен Г. Н. Волковым во второй части его фундаментального труда «Формирование демократической педагогики чуваш», рукопись которого хранится в НА ЧНИИ (отд. 1, ед. хр. 461). Эту работу желательно скорее видеть опубликованной.

8 И. А. Маркелов. Общественно-политические взгляды И. Я. Яковлева. Чебоксары, 1959, стр. 58—61.

9 И. Д. Кузнецов. Крестьянство Чувашии в период капитализма. Чебоксары, 1963, стр. 535—538.

10 В. И. Ленин. ПСС, т. 24, стр. 124.

11 Там же. стр. 295.

12 И. Я. Яковлев. Моя жизнь. НА ЧНИИ. отд. II, ед. хр. 523, инв. № 1506, стр. 52.

13 Там же, стр. 3—67.

14 Там же, стр. 61.

15 Там же, стр. 75—85.

16 Там же, стр. 78, 92, 119.

17 «На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы (28 октября 1868—1908 гг.)». Симбирск, 1910, стр. 51.

18 М. П. Макаров. Указ. соч., стр. 119—155.

19 А. И. Яковлев. Указ. соч., стр. 28—89.

20 Г. Н. Волков. Формирование демократической педагогики чуваш, ч. II, стр. 165—218.

21 «Материалы к истории Симбирской чувашской школы». Симбирск, 1915, стр. 4; см. также «На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы (28 октября 1868—1908 гг.)», стр. 4.

22 [И. Я. Яковлев]. Букварь для чуваш с присоединением русской азбуки. Изд. 14-е. Симбирск, 1900, стр. 28.

23 И. Я. Яковлев. По поводу заметки земского начальника С. Я. о земских инородческих школах. «Симбирские губернские ведомости» № 84 от 3 декабря 1894 г.

24 И. Я. Яковлев. Краткая заметка об инородцах Волжско-Камского края. Симбирск, 1897, стр. 4—5

25 Перечисленные факты подробнее освещены в рукописи Г. Н. Волкова «Формирование демократической педагогики чуваш», ч II.

26 НА ЧНИИ, отд. I, т. 48, стр. 102.

27 И. Я. Яковлев. Моя жизнь, стр. 20.

28 С. Г. Библиографическое известие. «Ученые записки Казанского университета». Казань, 1837, кн. 1, стр. 136—138.

29 «Казанская газета», 1902 г., № 35.

30 Представление И. Я. Яковлева попечителю Казанского учебного округа от 29 января 1905 г. (ОР ГБЛ, ф. 361). "И. Я. Яковлев в 1917 г. с полным основанием заявлял: «...Я никогда не разделял  господствовавших отчасти в правительстве, но и главным образом среди духовенства и земств, руководимых представителями узкого национализма, стремлений к насильственной русификации инородцев, тем более сам никогда таких навязанных мер не употреблял» (Там же).

31 В. И. Ленин. ПСС, т. 24, стр. 295

32 И. Я. Яковлев. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. Рукопись. Цитируется по копии в НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 762, стр. 326

33 ЦГА ЧАССР, ф. 207, оп. 1, д. 786, л. 185. Цитируется по копии к НА ЧНИИ. отд. II. ед. хр. 527, стр. 774.

34 И. Я. Яковлев. Николаи Иванович Ильминский, стр. 83.

35 НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 762, стр. 774.

36 И. Я. Яковлев. Объяснительная записка В. И. Ленину. ОР ГБЛ, ф. 361, папка № 5, л. 2 об.

37 НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 762, стр. 441.

38 И. Я. Яковлев. К вопросу об инородческой миссии в Поволжье. НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 762, стр. 355—356.

39 «И. Я. Яковлев в воспоминаниях современников». Чебоксары, 1968. стр. 79.

40 НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 61, л. 13.

41 В. И. Ленин. ПСС, т. 24, стр. 295.

42 «Временные педагогические курсы, устроенные при Симбирской чувашской учительской школе в 1891 году для учителей чувашских начальных училищ (с кратким очерком таких же курсов 1884 г.)». Симбирск, 1899, стр. 19.

43 «Отчет о состоянии сельскохозяйственной фермы Симбирской чувашской учительской школы за 1912 год». Симбирск, 1913, стр. 130.

44 НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 527, стр. 396.

45 И. Я. Яковлев. По поводу заметки земского начальника С. Я. о земских инородческих школах. «Симбирские губернские ведомости». № 85 от 7 декабря 1894 г.

46 «Временные педагогические курсы...», стр. 32.

47 Там же, стр. 31.

48 Там же, стр. 26—27.

49 «На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы», стр. 35.

50 См. «Отчет о состоянии сельскохозяйственной фермы Симбирской чувашской учительской школы за 1912 год», стр. 132—136.

51 НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 527, стр. 469.

52 Там же, стр. 105.

53 «Отчет о состоянии сельскохозяйственной фермы Симбирской чувашской учительской школы за 1912 год», стр. 83, 84, 92, 93, 130.

54 Из докладной записки И. Я. Яковлева попечителю Казанского учебного округа от 19 ноября 1895 г. НА ЧНИИ, отд. I, ед. хр. 1461, стр. 471

55 См. НА ЧНИИ, отд. II, ед. хр. 527.

56 «На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы», 1—123 стр.

57 С. Чичерина. У приволжских инородцев. Путевые заметки. СПб., 1905, стр. 313—427. Приложения, стр. 3—210.

58 «На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы», стр. 13.

59 Там же, стр. 34—35.

60 И. Я. Яковлев. Краткий очерк Симбирской чувашской учительской школы. Симбирск, 1908, стр. 5.

61 Отдел рукописей Краеведческого музея ЧАССР, папка 46/г. Цитируется по рукописи Г. Н. Волкова «Формирование демократической педагогики чуваш», ч. II, стр. 266.

62 В. Д. Димитриев. О личном архиве И. Я. Яковлева. «Советская педагогика», 1958, № 9, стр. 94.

63 И. Я. Яковлев. Краткий очерк Симбирской чувашской учительской школы, стр. 5; см. также: И. Я. Яковлев. По поводу заметки земского начальника С. Я. о земских инородческих школах. «Симбирские губернские ведомости» № 84 от 3 декабря 1894 г.; НА ЧНИИ, отд. II, ед, хр. 762, стр. 429; «На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы», стр. 6.

64 И. Я. Яковлев. По поводу заметки земского начальника С. Я. о земских инородческих школах. «Симбирские губернские ведомости» № 84 от 3 декабря 1894 г.

65 «На память о сорокалетии Симбирской чувашской школы», стр. 6—7.

66 «Отчет о состоянии сельскохозяйственной фермы Симбирской чувашской учительской школы за 1912 год», стр. 136.

67 В. И. Ленин. ПСС, т. 21, стр. 120.

68 В. И. Ленин. ПСС, т. 24, стр. 125.

69 В. И. Леиин. ПСС, т. 30, стр. 120.

70 НА ЧНИИ, кн. пост. № 5, инв. № 2917.

71 «Советская педагогика», 1958, № 9, стр. 97.