Станислав Убасси

Уход в символ

Особенность стиля искусства Праски Витти (Виталия Петрова) в первую очередь связана с попыткой в геометрии простых форм увидеть всю сложную многомерность мира чувашского. Наивность восприятия мира, предстающая в значении приема, перестает быть наивностью в обычном значении слова. Это наивность мудреца, отказавшегося от стремления копировать явления действительности методом «фотографического реализма», где выделение полутонов должно было дать объемную перспективу пространства. Внедрение традиционной академической школы в ситуацию широкого распространения цветной фотографии — бессмысленно.
Уход в мифологическую знаковую систему ставит перед художником задачу нового - философского - осмысления узоров чувашского орнамента. В этой связи заметим: чувашский национальный орнамент отказался от лубочного приспособления своего языка к потребностям примитивного вкуса (изображение «петушков», «цветочков», «оленей» и т.п.). Он сохранил тайную архаику своих символозначений, сохранил верность геометрии узора. У Праски Витти не только первосимволы этого узора. Его произведения «населенные» персонаже - символами «Нарспи» из поэмы Константина Иванова. Это позволяет создать особую метафорически многозначную модель мира чувашского.
Сюжетная канва поэмы-предания «Нарспи» проявляется более всего в живописи (данный жанр применительно к художнику весьма относителен) и эмальерном творчестве Праски Витти. Персонаж, с точки зрения мастера, оказывается не только средоточием красоты женской, но несет в себе и разрушительное начало. Силы этого разрушительного потенциала обнаруживаются в красных языках пламени в соседстве со знаковыми «дом», «древо». На интенсивном красном фоне (знак будущего пожара) изображены профили персонажей в картине «Свидание». Их лица излучают равновесие и гармонию. Профили перерастают в сцену свидания: Нарспи - с коромыслом и наполненными ведрами у родника (вода как элемент чистоты), Сетнер - на коне (знак готовности пуститься в опасный путь). В каждом символе налицо противоречия: спокойная поза коня у Сетнера и его окрас - отблеск красного пожара; темно-синяя вода в ведрах Нарспи и красный цвет коромысла и т.п.
Красное - глас предостережения. Но это и знак беспрекословного подчинения судьбе. «Конь» контрастирует с «древом», являющимся словно бы тенью Сетнера. Причем, художник вырисовывает и корни древа (корни - символ постоянства). Таким же образом показано «древо» Нарспи», однако, в нем знак корней не столь рельефно обозначен. Рядом с древом Нарспи — профиль Сентти (архетип младенца, в поэме-предании перерастающий в тему «обиженного ребенка»). Именно Нарспи, ее любовь явится причиной трагедии героев (отсюда неотчетливость корней ее древа).
Дерево у Праски Витти - аналог модели мира чувашского, где крона - знак развития (через расщепление ветвей), корни - знак традиций, ствол - символ, соединяющий перспективу развития и прошлого опыта. Архетип «дерево» переводим в синонимические аналоги «модели мира» - «тело человека», «женский костюм», «изба». В усеченном виде он обыгрывается в акцептировании отдельных элементов человеческого тела. К примеру, знак «рука» у художника перерастает в первосимвол «дерево», где ладонь есть стволовое его единство с судьбоносным кодом, а пальцы - ветви «дерева-руки».

Лик Чувашии. 1994. № 3. С. 147.