В.П. Никитин

Сеспель и чувашское литературное краеведение

С именем Сеспеля неотрывно связан советский период чувашского краеведения, ибо он первым в Тетюшах и Чебоксарах говорил и писал о необходимости усиленного изучения родного края для возрождения национального самосознания и культуры нации. Многолетние мучительные поиски решения государственного, хозяйственно-экономического, социально-политического, культурно-языкового развития Чувашского края вылились в крик его души: «Во имя чувашской речи все станем едины». Лозунг Сеспеля не снят с повестки дня и по сей день. Рожденный революционной волной, он вновь пишется на первых страницах газет и журналов.

Выношенные Сеспелем и его окружением идеи создания Общества чувашских писателей, Общества по изучению родного края в дальнейшем нашли практическое воплощение и продолжают действовать в виде Союза писателей Чувашии, Республиканского краеведческого музея, Книжной палаты и других культурных учреждений, зародившихся в первые годы советской власти. Подрезанное под корень чувашское краеведение до сих пор не дало настоящих побегов. Лишь некоторое оживление школьного краеведения наблюдалось в послевоенное пятилетие и годы перестройки.

О многостороннем развитии чувашского краеведения на данном этапе говорить не приходится. Оно только разворачивается.

Наиболее продуктивный и необходимый отдел краеведения – краеведческая библиография – с неимоверно большим трудом пробивает себе дорогу. По изучению природных ресурсов, экономики, истории, культуры края не издано ни одного сводного пособия. Плохо обстоит дело и в плане изданий библиографий писателей-классиков. Запылилась рукопись библиографии П. П. Хузангая, не удосужены внимания К. В. Иванов, С. В. Эльгер, Н. И. Шелеби, не посчастливилось С. М. Михайлову, И. Я. Яковлеву, другим зачинателям чувашского национального краеведения.

Но персональные библиографические справочники классиков необходимы. Именно в крае, где жил и творил писатель, в первую очередь можно обнаружить многие документы и свидетельства, способствующие уяснению тех или иных сторон его биографии,– отмечает Н. А. Милонов. Конечно, невозможно представить Сеспеля без Тетюшей, Евпатории, Киева и Черниговщины. Но все-таки основные точки в его биографии – Шихазаны, Шугурово и Чебоксары. Это так же неоспоримо, как неоспоримы в биографии Пушкина Михайловское, Толстого – Ясная Поляна, Некрасова – Карабиха... Недаром созданы заповедники – пушкинский, есенинский, шолоховский, тургеневский...

Нет необходимости объяснять, что «понять литературу, не зная мест, где она родилась, не менее трудно, чем понять чужую мысль, не зная языка, на котором она выражена. Ни поэзия, ни литература не существуют сами по себе: они вырастают на родной почве и могут быть понятны только в связи со всей родной страной» (Д. С. Лихачев).

По сравнению «со страной» дореволюционного классика К. В. Иванова, родная почва Сеспеля шире и богаче. При этом четко прочерчены все этапы его биографического и поэтического роста. Это, безусловно, следующие периоды его жизни:

Детство. Школа. Малая родина – Казаккасы и Шихазаны. Здесь основа формирования поэтической натуры и последовавшей затем трагической судьбы Сеспеля, основа его мировосприятия.

Юность. Революция. Тетюши. Казань. Становление гражданина-борца.

Чебоксары. Ревком области. Отдел юстиции. Переводческая комиссия. Поэт на гребне социально-политической борьбы. Партийно-государственная и общественная деятельность.

Нижний Новгород, Евпатория, Киев. В тисках Добра и Зла. Катарсис. Взлет внутреннего прозрения.

Волчья Гора. Остер. Голодный псалом. Программа революционного Моста-Интернационала. Надежда и отчаяние.

Весь этот путь поэта сопровождается конкретными делами, художественным, ярким словом: стихами, выступлениями, дневниковыми записями, письмами.

Ныне этот путь поэта пунктирно пройден чувашскими и украинскими исследователями. С благодарностью называем имена Ф. Н. Пакрышня, А. П. Червяковой, П. П. Бекшанского, И. Н. Рубис, А. А. Важалиной, Д. И. Петькун, Е. Ф. Пенской и других близко знавших поэта людей, сохранивших и передавших нам сведения о Сеспеле.

До Великой Отечественной войны Василий Усли, Никифор Васянка сумели кое-что разыскать из наследия Сеспеля и донести до родного народа. Велика заслуга украинских писателей и исследователей в восстановлении имени чувашского поэта не только на Черниговщине, но и в самой Чувашии.

Сеспелеведение, в том числе и краеведческое изучение его биографии и творческого наследия, с каждым годом набирает основательную силу.

Познавательное, воспитательное, эстетическое значение чувашского литературного краеведения именно на примере сеспелеведения показывает наиболее яркий пример его живучести, благотворности. Дом-музей Сеспеля на его родине, Музей-кабинет чувашского отделения в Тетюшском педучилище, Музей-класс в Остерской средней школе имени Сеспеля и, конечно, дом-музей в Чебоксарах составляют ансамбль, собирающий воедино все пути-дороги поэта. Этот ряд центров сеспелевского и интернационального краеведения при умелой постановке их работы может стать заметным явлением советского литературного краеведения.

Теория, история и краеведческое источниковедение сеспелеведения тесно переплетены, игнорировать их невозможно. Только на их взаимном обогащении могут быть новые обобщения и открытия. Сами по себе, изолированно, они со временем превратятся в замкнутый процесс переливания из пустого в порожнее. А примеров этому в изучении биографии и творчества Сеспеля имеется немало.

Печатные и рукописные источники по сеспелеведению и сеспелиане хранятся в разных хранилищах: в архивах, библиотеках, музеях, в личных коллекциях. Нужно бы сосредоточить наиболее ценное в одном хранилище – в данном случае, в архиве Чув. НИИ – т. е. все оригиналы самого поэта, его друзей, родных и знавших его людей. Культура работы с библиографическими материалами, специфика хранения и использование должным образом обеспечиваются пока лишь здесь. Мы уже имеем факты потерь из Сеспелевского дома-музея, из Шихазанского кабинета-мемориала, из сейфа правления Союза писателей Чувашии. Дневниковые записи, эпистолярия, официальные документы, мемуары, периодика, литературные и художественные воплощения образа поэта или его героев, различные издания, исторические и культурные памятники – все это и является источником научного фонда Сеспеля.

Дневники и эпистолярная литература Сеспеля до нас дошли, пусть в неполном виде, через многие преграды. Мне приходилось встречаться и беседовать о дневниках Сеспеля с ветераном комсомольской работы И. Ф. Филипповым. Они были. По его словам, они должны находиться в личных архивах чувашских писателей. Официально жестокие «тройки» в огонь и воду их не бросали. По этому поводу я имел беседу и с Н. Т. Васянка. Он говорил, что в 1937 году часть материала, не вошедшая в первое издание Сеспеля, была уничтожена.

Из периодики основательно не просмотрены тетюшские и казанские издания, где вполне могут сохраниться публикации М. Кузьмина под различными псевдонимами Сеспеля, Забытого, Убик...

Все это говорит, что изучение, сбор и хранение краеведческих материалов имеет ряд перспективных задач. И одна из них – сосредоточение всех архивных документов в оригиналах; в одной точке, а в копиях – в нескольких хранилищах: на родине, на Украине, в Тетюшах.

Отталкиваясь от печального примера отношения к наследию К. В. Иванова и М. К. Сеспеля, хочу сказать, что службу литкраеведения необходимо ставить на подлинно научную основу силами ЧНИИ, ЧГУ, СП, музеев, школ, культурных и исторических обществ. Если бы энтузиасты и поклонники Сеспеля не приложили усилия, мы бы сейчас не имели воспоминаний матери, брата и родных Сеспеля. Родственники поэта были далеки от такого рода деятельности. Почему-то многие считают выступления с воспоминаниями о ком-либо нескромным занятием. Такое представление надо бы настойчиво преодолевать. В воспитании уважения к документам большую, незаменимую помощь могут оказывать школьные курсы литературы, музеи, кружки. Чтобы упорядочить поисковую работу, следует узаконить проведение литературного праздника «Çеçпĕл çеçкисем» на базе туристической станции по распоряжению Министерства народного образования республики. Опыт работы литобъединения «Сильзюнат» с учащимися (она велась с 1969 года) доказал плодотворность школьного краеведения. Проблему подготовки руководителей следопытского движения могут решить высшие педагогические школы республики, в частности – чувашский факультет университета. Курс краеведческой библиографии преподается в институтах культуры, практикум краеведения – на педагогических факультетах. В Чувашии нет ни того, ни другого. Нет их и в системе народных университетов.

С введением курса «История чувашской культуры» в школах республики проблема подготовки специалистов комплексного и отраслевого краеведения обострится.

Сеспелевское краеведение носит интернациональный характер. Изучение его жизни и творчества тысячами нитей связывает исследователя то с украинской литературой и деятелями ее культуры, то с татарскими революционерами, то с русскими поэтами, течениями, объединениями. Типология поэтики подсказывает необходимость проведения параллелей между Сеспелем и Юлиусом Янонисом, Вааном Терьяном, Кузебаем Гердом, Замзой Ниязи. М. Сироткин указывал на влияние Блока, Брюсова на творчество Сеспеля, В. Родионов пишет о близости пафоса Хади Такташа и Сеспеля, Г. Айги – о реминисценции с Рембо, Траклем*, Маяковским. Все это справедливо. Нужны дальнейшие исследования.

Тематика краеведческого сеспелеведения только формируется. В ней еще много совершенно не исследованных тем.

*Тракль Георг (1887–1914) – австрийский поэт. Сын торговца, фармаколог, лейтенант медслужбы. Потрясенный ужасами войны, покончил с собой. В творчестве Тракля сочетаются разнородные влияния И. X. Ф. Гельдерлина, Ш. Бодлера, А. Рембо, Г. Гофмансталя.

Никитин, В. П. Сеспель и чувашское литературное краеведение / В. П. Никитин // Поэтика Сеспеля. – Чебоксары, 1991. – С. 80-83.

Литература о жизни и творчестве М. Сеспеля

Библиография