А. Н. Николаева

Литературный портрет М. Сеспеля в художественном исполнении Ю. Збанацкого

Жизненный и творческий путь Михаила Сеспеля был очень недолог. Поэт прожил всего лишь неполных двадцать три года, но и за это короткое время успел оставить глубокий след в истории своей творческой и общественно-политической деятельностью.

Михаил Сеспель не был односторонне одаренной личностью. За свою короткую жизнь он успел проявить себя не только в поэзии. Наравне с ней он увлекался живописью. Михаил Сеспель проявил себя как новатор в стихосложении, его теоретическая работа «Стихосложение и правила ударения» вызвала после своего появления многочисленные споры. Он был талантливым оратором и использовал свой талант красноречия во время поездок, организованных для сбора зерна в помощь голодающим. Его призывы к борьбе за счастливую жизнь, стремление изменить мир в лучшую сторону отражаются в поэзии.

Образ молодого чувашского поэта, искреннего до глубины души, честного до крайности, несомненно талантливого, не мог остаться незамеченным и в художественной литературе. Так, в 1961 году выходит роман-хроника Юрия Збанацкого «Сеспель», который еще не в полной мере освоен литературоведением. Появление романа не случайно. Будучи еще ребенком, автор видел и слышал Сеспеля, призывающего народ Украины помочь голодающим Поволжья. Образ поэта остался в его душе.

В повестях и рассказах писателя постоянно встречаются образы молодых людей, честных, искренних, преданных Родине, противостоящих несправедливости, готовых пожертвовать жизнью за будущее страны. Именно таким и был Сеспель. Збанацкий тщательно изучает все, что связано с жизнью поэта: его биографию, дневники, переписку, лирику, воспоминания близких Сеспелю людей. В итоге появляется большое произведение – роман-хроника «Сеспель», интересующее нас, прежде всего, в аспекте портретной характеристики эпического героя.

Общеизвестно, что существуют различные типы портретных характеристик персонажей. К примеру, писатели-реалисты с помощью портретных характеристик выявляют как социально-индивидуальную определенность личности, так и сложность, и глубинную психологию характеров [5]. Какой же тип портретной характеристики мы встречаем в поэтике Ю. Збанацкого, изобразившего пламенного сына Чувашии поэта М. Сеспеля?

Классификации литературных героев могут быть разными в зависимости от типа художественного обобщения, от меры реализации автобиографического опыта, принципов отражения жизни, по типу авторского отношения к герою и т.д. С. И. Кормилов, например, предлагает классификацию, в основе которой лежит определенный принцип художественного отражения: «Персонажи бывают «реальные» (исторические, автобиографические), домысленные (имеющие прототип, но выступающие под другим именем, в других ситуациях и т.д.) и вымышленные [1, 211].

Наиболее существенной, как считают литературоведы, представляется такая типология характеров, критерием которой становится «социальное качество» личности, тип общественного поведения героев. Отсюда закономерно вытекает необходимость понятий «положительный» и «отрицательный» герой. «Положительный» и «отрицательный» герои – две крайние точки на оси типологии характера, между которыми располагается все разнообразие значений. «Положительный» герой многолик. Критики находят в нем различные модификации, среди которых наиболее устоявшиеся: социально-активная личность, определяющий тип эпохи (ведущий положительный герой эпохи), национальный характер, народный характер. Социально-активная личность – это человек, с которым связан социальный и нравственный прогресс общества.

Ю. Збанацкий изобразил конкретное историческое лицо. Думается, украинский писатель воспринимал чувашского сына как ведущего положительного героя эпохи, и довольно противоречивого, и как романтически-трагическую личность.

В этом смысле интересно проследить в композиции романа полярные характеристики в обрисовке образа Сеспеля:

Сознанию людей 1920-х годов было присуще преимущественно умозрительное восприятие будущего нового общества. Несомненным достоинством повествования является именно то, что «сойдя с высоты 50-60-х в 20-е годы XX века, Ю. Збанацкий в суждениях Сеспеля показывает это умозрительное Будущее, связанное непременно с образом корабля, который потрясает буря. Начиналась пора великого политического и экономического маневрирования, в чем, может быть, заключалась истинная картина революции, с ее героическими, политическими и трагическими красками.

Персонажи как живые исторические памятники в своих привычках, интересах, характерах в известной мере отражают доминирующие черты породившего их Времени. Ю. Збанацкому удалось показать М. Сеспеля в гуще революционных событий и борьбы за новый мир, за воплощение в жизнь идеи социальной справедливости. Его персонаж – выразитель героико-революционного пафоса времени. В то же время в характере поэта проявляется романтическое начало, воплощенное в идее «Нового Мира», в образе «восставшей вселенной», в апологии коллективизма как типа сознания. Взаимодействие героики и романтики пронизывает поэтику романа – образы бушующего моря, корабля, психологию главного персонажа.

Героика и романтическая патетика наблюдаются в сценах декламации стихов, в сценах собраний, в разговорах с комиссаром и т.п. К примеру, такой отрывок: «Вăл хĕрÿлленнĕÇемĕн хĕрÿлленсе калаçма пуçларĕ, сасси çĕкленнĕçемĕн çĕкленсе пычĕ. Ĕнтĕ комиссартан куçне текех тартмарĕ, хăйĕн çиçсе-çунса тăракан куçĕпе унăн чунне кĕрсе, чĕри канăç памасăр мĕнле ялкăшнине пĕтĕмпех, ним пытарса хăварми каласшăн пулчĕ...» [2, 58].

Збанацкий неоднократно подчеркивает страсть-горение Сеспеля, его огненные глаза. Постоянно акцентируются ораторские способности Сеспеля: «...хăйне çынсем ăнланасса, унра поэт чунне туясса, вăл Çын чĕрине хăй май çавăрма пултарасса Мишша часах туйса илчĕ. Унăн сасси, йыхрав пек, вăйлăн-вăйлăн янраса кăйрĕ – юлашки вăхăтра ыйха путнă, сасси тытăннă поэт-трибун тепĕр хут вăранса çĕкленчĕ тейĕн. Вăл каллех хăйне керешÿри паттăр пек туйрĕ...» [2, 89]. Можно утверждать, что писатель выбрал уместную и мотивированную тональность в обрисовке своего персонажа.

Порассуждаем немного о взгляде М. Сеспеля. В первый раз мы видим Сеспеля на берегу моря; «Хурарах сăнлă çамрăк Çын тинĕс çинелле куç илми тинкернĕ те хăй кăна пĕлнĕ кĕллине кĕл тунă пек шăппăн тем калаçать» [1, 27]. Часто фиксируется взгляд Сеспеля с далекой Украины на Чувашию: «Çеçпĕл таçта инçетелле куç илми пăхать ...» [1, 365], «Пакрышень пĕр хускалмасăр ларать – вăл хăй тĕллĕн хĕрсе юмахлакан юлташне чăрмантарасран асăрханать» [1, 356]. Таким образом, в основном, взгляд Михаила Сеспеля устремлен и в будущее, и в Чувашию. Словно в оцепенении, он прозревает голодающую родную землю: «Ыйхи таçта вĕçсе кайрĕ. Ăна асаилусем тыткăнлаççĕ, вăл куçне хупмасăр, тĕттĕмелле тинкерсе выртрĕ, хăйне урăх Çын вырăнне хурса, пулни-иртни çинчен шухăшларĕ...» [2, 16].

Мотив широко открытых глаз героя изначально связан с переживанием греха, с демоническим соблазном. Змей искушает Адама и Еву: «В день, в который вы вкусите запретный плод, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло... Открытые глаза – это не просто физическая способность зрения, это знак дьявольской гордыни, желание приоткрыть тайну, ведомую лишь Богу, это зрение, пораженное грехом» [3, 139]. Не желание ли приоткрыть тайну, ведомую лишь Богу, горит огнем в широко раскрытых глазах поэта?

Немаловажное значение имеет, помимо взгляда поэта, то, как держит себя Сеспель, манера его поведения. Учитывая ораторскую способность, поэтический талант Кузьмина, Збанацкий изображает его следующим образом: «Кузьмин турткаланса, йăлăнтарса тăмарĕ. Тапчан Çине улăхса тăчĕ те, ушкăна çулăм пек куçĕсемпе пăхса, вулама тытăнчĕ: «Шăрăх каç йы-вăрри...».

«Возвышенное – отзвук величия души», – сказано древними мыслителями. «Разве не поражает нас своим величием одна краткая мысль, лишенная всякого словесного украшения? Как, например, у Гомера в описании страны мертвых красноречивее и величественнее любых речей молчание Аякса» [4, 17]. А молчание Сеспеля, не свидетельствует ли оно о возвышенном состоянии его духа? Поэт думает о счастливом будущем, о судьбе родного народа и чувашского языка. Борьба с несчастливой судьбой, глубокие страдания поэта подчеркивают нравственную чистоту и трагичность жизни Сеспеля.

Кузьмин величественен, ибо его мысли полновесны и содержательны. С точки зрения Ю. Збанацкого, настоящий оратор никогда не может мыслить низко и неблагородно. Жесты, мимика, поза М. Кузьмина в изображении писателя ярко и наглядно свидетельствуют о чистой и возвышенной душе чувашского поэта, что подтверждается рядом эпизодов. К примеру, после того, как Сеспель увидел В.И. Ленина, поэта «каярах вара ăна тăван чăваш çĕршывне пуйăс мар, темле хăватлă çунат илсе çитернĕн туйăнчĕ» [2, 85].

В обрисовке характера персонажа Ю. Збанацкий в соответствии с жанром романа-хроники широко использует историко-биографический материал, прибегая при этом к приему художественной ретроспекции, чередования частей с развитым повествовательным временем. Это создает ощущение большой временной протяженности. Мы видим Сеспеля-мальчика, Сеспеля взрослеющего и т.п. Подчиняется этому приему и портретная характеристика героя.

Таким образом, портрет как важное слагаемое поэтики романа Ю. Збанацкого является эффективным средством проникновения во внутренний мир Михаила Сеспеля, позволяет представить сложный комплекс его чувств, мыслей и душевных побуждений.

Примечания

1. Кормилов С.И. Герой // Литературная учеба. – 1984. – № 2.

2. Збанацкий Ю. Çеçпĕл. Шупашкар, 1982.

3. Эпштейн М. Ирония стиля: демоническое в образе России у Гоголя // НЛО. – 1996. – № 19.

4. О возвышенном. Научно-издательский центр «Ладомир». М., «Наука», 1994.

5. Подробнее о портрете см. в: Введение в литературоведение / Под ред. Л.В. Чернец. М., 2004. – С. 251-263.

Николаева, А. Н. Литературный портрет М. Сеспеля в художественном исполнении Ю. Збанацкого / А. Н. Николаева, А. В. Громова // Николаева, А. Н. Литературоведческие этюды / А. Н. Николаева. – Чебоксары, 2008. – С. 30-34.

Литература о жизни и творчестве М. Сеспеля

Библиография