Н. В. Федоров

Подвиг и трагедия поэта и гражданина

Паян пирĕн пысăк уяв. Эпир пурте пĕрле пуçтарăнтăмăр. Пирĕн чун-чĕрере пурăнакан, пире хавхалантаракан, тĕлĕнмелле илемлĕ те пуян чăваш чĕлхине, чăваш тĕнчине çÿллĕрех те çÿллĕрех çĕклеме пулăшакан чаплă чăваша, çепĕç те вăйлă, кăвар чĕреллĕ, кăвар чĕлхеллĕ, анлă туйăмлă поэтăмăра – Çеçпĕл Мишшине çуралнă кун ячĕпе чыслатпăр. Çак чаплă керменте ăна юратакан, хаклакан чăн-чăн чăваш ывалĕсемпе хĕрĕсем, çывăхри тата инçетри хăнасем пĕрле пуçтарăннă. Эпир телейлĕ çынсем, мĕншĕн тесен пирĕн Çеçпĕл пур.

Дорогие соотечественники! Уважаемые гости!

Стихотворение «Чăваш ачине» – «Сыну чувашскому» Михаил Кузьмин, известный современникам под именем Сеспель, написал в ноябре 1920 года в Чебоксарах, за 2 года до своей трагической кончины.

Мог ли он предполагать, что стихи окажутся поистине пророческими? Что, ожидая пророка, он сам своею короткой, сложной, трагической, но достаточно яркой жизнью явил собой образ чувашского пророка? Что это именно он сам и «наполнил звучаньем новым нашу речь, чтоб слово пламенем чистейшим могло сердца людей зажечь»? Что это именно его слово зажгло в следующие десятилетия сердца других сынов – и чувашского, и украинского народов, и многих-многих других, ибо сегодня слово пламенного поэта переведено на 55 языков народов мира...

Совсем недавно не только Россия, но и практически весь просвещенный мир отметили 200-летие великого Пушкина – поэта, который при жизни воздвиг себе нерукотворный памятник своими гениальными творениями и который, прекрасно понимая цену слову, призывая от имени Бога своих поэтов-современников «глаголом жечь сердца людей», фактически выразил кредо и великое предназначение всех поэтов и народов.

Юный Сеспель, душа которого горела искренним, настоящим желанием научиться всему, овладеть по максимуму знаниями человечества и потому, как ученическая промокашка, моментально впитывала любые познания из массы прочитанных книг, юный Сеспель, который, вероятно, еще не зная Пушкина, но, предчувствуя божественное предназначение поэта, всю свою короткую жизнь воплощал пушкинскую идею, нес нелегкую миссию – жег сердца окружающих его людей глаголом своей поэзии и прозы, глаголом своих страстных речей-выступлений – и на митингах, и в доверительных беседах с современниками.

И вот сегодня народ нашей многонациональной Чувашии, наши, не побоюсь этого слова, украинские братья, много замечательных людей в России и далеко за ее пределами отмечают столетие со дня рождения Михаила Сеспеля – поэта, пламенного публициста, общественного деятеля – Михаила Кузьмича Кузьмина.

Это событие побуждает нас внимательнее изучить его творчество, его личность, чтобы ответить на вопрос: чем Сеспель интересен нам сегодня и может быть интересен новым подрастающим поколениям?

Несомненно, его творчество не является реликтовой музейной ценностью. Оно имеет важное, очень современное и широкое значение для развития культуры и самосознания народов Чувашии и России. На фоне ярких и удивительно поэтичных, мятежных и противоречивых стихов Сеспеля, прожившего всего-навсего неполных 23 года, блекнут вирши многих поэтов. Сеспель, как и все гениальные люди, продолжает оказывать влияние на современное чувашское искусство. Поэты, беллетристы, художники, исследующие национальный характер, не могут игнорировать его творчество. Масштабы его влияния еще предстоит оценить по достоинству.

О Сеспеле многое известно, но все о нем мы никогда не узнаем. Увы, это невозможно. Его творчество часто редактировали, сокращая фрагменты, диссонирующие с политической конъюнктурой, втискивая в узкие рамки политизированного литературоведения. Критики и издатели пытались создать ему имидж партийного поэта, публикуя прежде всего те рукописи, которые иллюстрируют его так называемый классовый подход.

Сегодня, в наше бурное постперестроечное время, мы имеем возможность посмотреть на национального героя и с другой стороны, а еще точнее – осмотреть неординарную фигуру поэта со всех ранее неизвестных сторон, по-новому осознать и осмыслить его жизнь и творчество, отыскать в них новые крупицы человеческого опыта и обогатиться ими.

Не все рукописи Сеспеля сегодня найдены, не все имеющиеся – опубликованы. Но хочется верить, что новые публикации его работ обретут нового благодарного читателя. Уверен также, что о Сеспеле напишут еще много замечательных книг, снимут интересные фильмы, поставят новые спектакли.

Я очень надеюсь и даже уверен, что нам удастся осуществить в полной мере еще одну мечту – создать на территории Чувашии, в самом центре ее – Канашском районе, на родине поэта, такой литературный музей-заповедник Михаила Сеспеля, куда всегда будут устремлены и жители республики, и ее гости, и стар и млад для того, чтобы почерпнуть для своей души из этого родника, родника не только литературных знаний, но и общей культуры, гражданственности, человеческого мужества.

Рождение личности

Любая река берет начало с истока. Многое в человеке, в том числе и направление его таланта, определяется еще в детстве.

С одной стороны, нашего юбиляра можно было бы считать удачливым первенцем, которого любил отец, старался, как мог в тех условиях, дать образование, почувствовав его способности. С другой стороны, уже в юном возрасте он пережил и нравственную трагедию – потерю отца, унижения от социального неравенства и физические невзгоды – тяжелую болезнь. Это во многом определило и его характер, и его дальнейшее отношение к жизни.

Старательно обучаясь в школе, жадно прочитывая любую литературу, попадавшую в его руки, Михаил рос духовно. В 16 лет он добровольно отправился на фронт, где обогатился сильнейшими впечатлениями. Юношу, увидевшего кровавую изнанку войны, посмотревшего и услышавшего разноязыкий мир, вновь заинтересовала учеба. За три года обучения в Шихазанской второклассной школе, где с особым увлечением он изучал русский язык и литературу, открывшие ему сокровищницу мировой литературы, Михаил успел полностью прочесть школьную библиотеку, стать редактором рукописного литературного журнала «Звездочка». Значительное влияние в этот период на формирование литературных интересов юноши оказал преподаватель со знаменитой фамилией Ломоносов, отличавшийся демократическими взглядами.

Впервые под псевдонимом «Сеспель» поэт выступил в газете «Хыпар» 13 января 1918 года, когда он уже состоялся как личность – со своими эстетическими, идейными и нравственными взглядами, со своим мировоззрением.

«Сеспель» означает «подснежник». Видимо, Михаил Кузьмин не без основания ощущал себя первым одиноким цветком, который появился на еще недавно заснеженной проталине, пригретой ярко вспыхнувшим солнцем. Он чувствовал себя первоцветом, пробившимся сквозь нерастаявший еще лед и возвестившим, что долгая холодная зима уходит, снег превращается в ручьи, пора думать о севе. И скоро появятся много ярких цветков, достойных восхищения их красотой и ароматом, начнут колоситься нивы, шуметь кронами деревья.

Но сначала должен появиться подснежник, который не боится холода и весенних ночных заморозков. Он растет на отшибе. Его не включают в роскошные букеты. Многие его вообще не признают за цветок, считают сорняком. Но он предвещает победу тепла над холодом, близость расцвета.

Примечательно то, что по существу Сеспель дал свое имя целой эпохе, ибо мы сегодня уверенно можем сказать: в Чувашии XX век – это и Сеспеля век. И поскольку сегодня, в нашем уходящем веке, наконец-то сняты идеологические рамки, в которых предписывалось изучать и писать о поэте и гражданине, я уверен, мы еще более приблизимся к Сеспелю, к осуществлению его мечтаний о будущем Чувашии в открывающемся нам XXI веке.

Крушение «стального корабля»

Неудивительно, что романтически настроенный юноша Сеспель был восхищен уравнительными идеями большевиков, вступил в партию, сам стал искренним пропагандистом идей социальной справедливости. Он хотел видеть в ней силу, которая и разрушит сословные и национальные перегородки царского периода, и возродит чувашскую нацию.

В начале 1919 года он три месяца учился на курсах организаторов-пропагандистов при ВЦИКе, видел и слышал Ленина, о чем затем говорил с восторгом.

В идеи Октября поверили в то время многие чувашские интеллигенты. Но вскоре они почувствовали, что партия строго регламентирует их творчество. Творить предписывает в узко заданных рамках. Это подавляет индивидуальное, личностное. Любой художник подвергается жесткой цензуре, выявляющей политические ошибки. И вскоре, особенно в печально знаменитые 30-е годы, самые талантливые из них были репрессированы за так называемый «буржуазный национализм».

В 22 года Сеспель был назначен на пост Председателя Революционного трибунала, затем Революционный комитет области назначает его заведующим отделом юстиции.

Почему выбор пал на него? Возможно, потому, что он хорошо чувствовал несправедливость и ложь. А несправедливость, допущенная по отношению к одному человеку, угрожает всем. С нею либо мирятся, либо борются. Сеспель боролся.

Прямой, резкий, в глаза говорящий людям то, что думает, жалеющий своих «классовых врагов», он не вписывается в насаждаемую систему. Вскоре Сеспель был снят с этой ответственной должности. Он сам стал объектом обвинений.

Можно только строить версии, что произошло, что стало тому причиной.

Конечно, он не был профессиональным юристом. Да и по своему мировоззрению не соответствовал посту Председателя Революционного трибунала, требовавшего от него, прежде всего жестокости. Но сведения о его деятельности свидетельствуют о том, что он мог бы стать прекрасным юристом, поскольку имел умную голову и ценил справедливость.

Что могли ему вменить в вину? Излишнее сочувствие к семьям осужденных? Возможно. Оно могло быть расценено как сочувствие к классовому врагу. Тем более что его любимая женщина была из состоятельной семьи, а значит, по законам того режима, – классовым врагом. А, может быть, многое произошло из-за пресловутой нашей зависти.

Говорят, ничего не стоит тот, кому не завидуют. Любое имя, которое на слуху, легко становится объектом всяких сплетен. Говоря словами другого поэта, чем «голосистей птица, тем больше хищников вокруг»...

Не избежал клеветы и Сеспель. Его обвинили в умышленном поджоге отдела юстиции (хотя в тот момент он находился в командировке) и арестовали. Но суд из-за абсурдности обвинения вынужден был признать полную непричастность Сеспеля к происшествию. Но зажатый обстоятельствами в угол, поэт сменил место службы – стал работать в переводческо-издательской комиссии Чувашского облоно.

Ему запретили выезжать из города. Но он был готов пренебречь запретами.

В середине мая 1921 года ему все же разрешили выехать в госпиталь в Нижний Новгород, оттуда он переехал на санаторное лечение в Крым.

Нужно нам отдать должное народу Украины, который приютил Сеспеля как родного сына. И сегодня я еще раз от имени народа Чувашии выражаю искреннюю признательность и благодарность нашим украинским друзьям за материнское отношение к памяти выдающегося поэта-новатора, за сохранение не только его праха, но и его высоких идей, идеалов дружбы народов.

...Как могло получиться, что умный, образованный, честный, совестливый человек, не карьерист, действовавший из лучших побуждений, не просто был безо всякой вины, из-за злобной клеветы, уволен с работы, но вынужден был уехать, почти бежать, в другую республику из родной Чувашии?

Случайность это или закономерность?

К сожалению, Сеспель не был исключением. Так поступали со многими. И в те далекие большевистские времена, и в периоды последующие, советские.

И сегодня наша с вами задача – создать в Чувашии такую нравственную атмосферу, в которой способные личности ощущали бы всемерную общественную поддержку. Это вопрос чрезвычайной исторической важности. Мы должны культивировать стремление чувашского общества поддержать лучших, ценить их, гордиться ими, держаться их.

«Это время трудновато для пера...»

Характер, темперамент поэта, его творческое кредо складывались в разные периоды его жизни. Постоянно развивались его этические и эстетические нормы, взгляд на человеческие взаимоотношения. Они эволюционировали, и это сказывалось на произведениях Сеспеля.

Сеспель уже начинающим поэтом стремился создать свой особый размер стихосложения, который, как он говорил брату, «заставлял бы скрежетать зубы, сверкать молнию перед глазами...» Изучив и овладев на практике метрикой и ритмикой русской поэзии, Сеспель начал вести активные наблюдения за чувашским стихосложением и пришел к выводу о том, что новой чувашской поэзии необходимо создать новую технику стихосложения. Новая жизнь чувашского народа и мечты о ней требовали новых форм для их отражения.

Поэт стремился к соответствию формы стихосложения пафосу произведения, а через него – содержанию произведения. Поэтому поэтический стиль Сеспеля находился в постоянном движении: он изменялся соответственно духу времени и отношению поэта к действительности.

Сеспель стал знаменосцем национального единения во имя родного языка и его будущего. Он предвещал, что без такого единения не может существовать родной ему народ со своим уникальным языком и культурой. Он всегда стремился к объединению литературных сил, в том числе – занимаясь составлением сборника стихов чувашских поэтов.

Чем тверже становился поэт на почву единения родного ему народа, тем больше в нем пробуждалось интернациональное чувство. Именно в те годы он горячо влюбился в русскую женщину, восхищался типично русскими чертами ее характера: добротой, открытостью, искренностью. А знакомство поэта с украинскими друзьями привело его к новому жизненному этапу.

По силе эмоциональности, экзальтированности, образности, экспансивности творчество Сеспеля можно сравнить с поэзией раннего Маяковского; по гражданственности, социальности, простоте и демократизму – с творчеством Некрасова; по бунтарству – со стихами Шевченко, его эссе о чувашском языке эмоционально перекликается с эссе о «великом, могучем русском языке» Ивана Тургенева.

Если первый чувашский поэт двадцатого века Константин Иванов творил в драматургическом, эпическом, фольклорном поле, то Сеспель взял на вооружение другую стилистику: он обращался прямо к читателю, говорил с ним, требовал от него активности. Его поэзия, проза, драматургия не были салонными, в них не было самолюбования, эстетства, вычурного слога. Но стремление к изяществу ощущалось во всем. И хотя его произведения также негодовали, призывали, являлись, по сути, духовным и социальным орудием прямого действия. Это не говорит о том, что Сеспель был только поэтом-трибуном. Он был и тонким, проникновенным лириком, поистине настоящим мастером пера.

Поэзия Сеспеля во многом символична. Возможно, сказалось влияние поэтов «серебряного века». Но символы Сеспеля – это не отвлеченные понятия с налетом туманности или мистицизма, а нечто конкретное с реальными очертаниями Нового Дня. Поэтому философия его стихов, крепко связанная с земной, будничной жизнью, а порой и со строительством моста «через груды белых костей», имеет прямое и сильное воздействие на мироощущение и конкретное умонастроение людей.

Рост Сеспеля как личности и поэта был стремителен.

Его творчество испытало на себе влияние разных школ российской литературы – классицизма, романтизма, символизма, имажинизма, футуризма. В Москве он слушал лекции Валерия Брюсова. На Украине переводил на чувашский язык книгу «Кобзарь» Тараса Шевченко, а в Чебоксарах – повести «Казаки» и «Хаджи Мурат» Льва Толстого, поэму «Мцыри» Михаила Лермонтова. На него произвели сильнейшее впечатление Войнич, Пушкин, Кольцов, Некрасов, Блок...

Безусловно, Сеспель – наш уникальный самородок и очень самобытен, но при этом он велик, потому что в нем сосредоточена и великая интернациональная школа.

Смертью смерть поправ

Сеспель творил не только потому, что хотел писать стихи, но прежде всего, по словам очевидцев, потому, что не мог молчать. Его мысли, чувства не могли не отразиться в его творчестве.

Наталья Рубис, которая была рядом с поэтом в последние дни его жизни, назвала Сеспеля Великим Страдальцем. И это было так, ибо практически вся его короткая жизнь состояла из непрерывных страданий – от болезни (с достаточно юного возраста), от несправедливости обустройства современной жизни, от личных внутрисемейных трагедий, от голода, от клеветы, от трагедии неразделенной любви... И это великое, осмысленно взваленное на себя страдание стало, по мнению исследователей его творчества, тем цементирующим началом, которое привело его одновременно и к трагическому концу, и к поэтическому бессмертию.

Поэт стремился приблизить окружающую его действительность к своему идеалу, но чем дальше развивались события в большевистской России, тем больше они расходились. Это был путь к Большой Трагедии.

Сегодня, в наше нелегкое время, когда также ломается немало человеческих судеб, когда Российское государство стоит не просто на рубеже веков, но на рубеже выбора: какой дорогой оно, Государство, и его граждане пойдут в завтрашний день, мы с вами также делаем свой нравственный, свой человеческий выбор. И пример жизни поэта должен послужить нам основой для предотвращения любых трагедий – и личностных, в судьбах отдельных людей, и общественных, связанных с выбором миллионов россиян.

15 июня 1922 года Сеспель покончил с собой в селе Старогородка близ украинского города Остер.

Мотивы этого трагического решения разные люди в разные годы трактовали по-разному.

Общепринятая, официальная версия исследователей творчества Сеспеля долго гласила, что отрыв от родного края, тяжелая болезнь, неустроенный быт, неудачная любовь, глубокие переживания, связанные с разрухой и голодом в стране победившей Революции, вызвали в поэте упадок душевных сил. Введение новой экономической политики еще более усилило смятение чувств. Он утратил перспективу, и временные невзгоды государства предстали перед ним как симптомы большой, неизбежной катастрофы. Так писали о причинах его гибели.

Но есть и другая – собственная сеспелевская точка зрения на ситуацию, складывающуюся в стране и осознаваемую им все больше. В августе 1921 года, находясь в Евпатории, он написал: «Слабых прочь со стального корабля Революции. Только смелые и бодрые достойны рожденного в бурях Октября Нового Дня».

Думается, что на самом деле это был уже вынесенный Сеспелем приговор – и рожденному Революцией «Новому Дню», и, увы, – самому себе. В этих никогда не сомневающихся «смелых и бодрых» со «стального корабля» Сеспель почувствовал угрозу для того общества, о котором он мечтал, и угрозу для людей, которых он любил. И не смог Сеспель выдержать разочарования от страшной цены личного и цены исторического (для народа) заблуждения.

Христианская традиция рассматривает такое решение как тяжкое преступление. Мы не собираемся оправдывать этот поступок Сеспеля.

Это решение человека, для которого честь и совесть выше всего, но человека, доведенного до отчаяния. Его гибель также стала акцией протеста против вранья, клеветы, против партийной монополии на истину, против гражданской войны с собственным народом, против преследований и репрессий, против Революции, которая рождает такой «Новый День», когда выбрасываются за борт «стального корабля» миллионы и миллионы и остаются жить только свободные от исторической памяти «смелые и бодрые» манкурты.

Но при этом великое остается великим: он создал выдающееся произведение, полное страсти, борьбы, любви, искренности, творчества и собственную жизнь, с именем собственным – Сеспель.

Признание

За что народ Чувашии ценит Сеспеля? За его стихи, литературный талант? Да, несомненно.

За его вклад в реформу литературных традиций? В том числе и за это.

Но литературный талант дарован многим, а Сеспель у нас – один.

При его жизни было опубликовано всего лишь около десяти стихотворений. Значительное количество написанных им стихов было уничтожено. Известны всего лишь несколько десятков стихотворений.

Можно ли, вправе ли мы называть поэта, известного моим современникам лишь десятками стихов, великим, гениальным поэтом?

Наверное, дело не в количестве и не в терминах. Дело также и не в новаторских по стилю стихах. Точнее, не только в них.

А в том – какие это стихи? О чем эти стихи? Они о судьбе чувашского народа, который он искренне любил, которому сострадал, о бедности которого сокрушался, темнотой которого возмущался, в будущее которого надеялся и верил.

Он явил собой тип личности, которая искренностью самовыражения, огромной силой чувств, своим категоричным неприятием любой несвободы, яростным протестом против сословного разделения и национального унижения, своим творчеством, утверждающим стремление к свободе, позволил чувашам заявить о своем праве на цивилизованное полноправное развитие в семье народов мира.

Нация, имеющая таких поэтов, обладает историческим потенциалом и не может бесследно кануть в Лету, исчезнуть, как исчезли десятки и сот ни других наций.

Сеспель своим поистине вулканическим творчеством продемонстрировал, что чувашский народ и велик, и молод, и потому полон стремлений, жаждет учиться, трудиться, отстаивать свой взгляд на мир, добиваться своего места в истории.

Сеспель был и Поэтом, и Гражданином, что накладывало на него двойную ответственность перед самим собою и обществом, перед родным народом и всем человечеством. Наверное, не все продекларированные Сеспелем мысли и настроения можно считать системными, всесторонне обоснованными и принять без существенной корректировки на исторический фон.

Но Сеспель нам дорог тем, что с огромной силой поэтической формы воззвал соотечественников к единству во имя возрождения нации и чувашского языка, ощущая себя полномочным представителем своих соотечественников, идентифицируя себя со всем чувашским народом, чувствуя свое право высказываться от его имени:

Сеспель и современная Чувашия

Сеспель мечтал о процветающей Чувашии. Прошли десятилетия. Мы живем в новом обществе, где многое сделано, но еще больше предстоит сделать.

Что мешает процветанию Чувашской Республики? Не только экономические предпосылки.

Мешают наши предрассудки. Мешают привнесенные дурные привычки – пьянство, сквернословие, курение, готовность жить и в грязи. Мешают наши традиционные слабости – зависть к чужому успеху, недостаточная конкурентность в современном многоязыковом мире, неумение некоторых смотреть и видеть «дальше собственного носа», доверчивость к политическим спекулянтам и демагогам. Но мы постепенно преодолеваем эти недостатки.

Сегодня искусство (в широком смысле этого слова) в Чувашии развивается с неодинаковым успехом. Изобразительное искусство – явно на подъеме. Есть заметные успехи в театральном творчестве.

Очень хочется, чтобы и на литературном поприще мы увидели новые яркие величины, способные своим пламенным слогом не только объединить народ в наше трудное время, но и придать ему могучий моральный импульс в движении вперед к прогрессу.

Чувашская литература, начинавшаяся произведениями сильными, эмоциональными, искренними, образными, по-настоящему талантливыми, имеет право на достойный ренессанс.

Первые яркие чувашские авторы – и Константин Иванов, и Михаил Сеспель – были молоды, в возрасте современных студентов. Они работали, руководимые высшими целями, благородными мотивами. Ни отсутствие денег, ни отсутствие гонораров не останавливало творчества поистине великих творцов. Они работали, чувствуя свой долг перед своим народом.

Мы все любим чувашский язык. Но что такое – любить родной язык? Некоторые считают, что любить – значит кричать о своей любви на всех перекрестках и митинговать, подозревают тех, кто не кричит, в безразличии к языку.

Любить чувашский язык – означает стремиться к повышению престижа имени своего народа, своего государства, своей земли.

Это означает – делать все для того, чтобы Чувашия считалась не глухой провинцией, а известным в мире субъектом Федерации, в котором активно идут прогрессивные реформы и в экономике, и в законодательстве, и в образовании, и в здравоохранении, где интенсивно развиваются и наука, и искусство.

Престиж языка можно повысить, только поднимая общую культуру народа. Поднимать культуру – развивая современную экономику. Укреплять экономику – привлекая инвестиции. Привлечь инвестиции можно только политической стабильностью, социальным партнерством, гармонией межнациональных отношений, современностью самобытной и интересной Чувашии.

Поэтому сегодня как никогда, может быть, так актуально для нас с вами стремление Сеспеля возвысить свою Отчизну, свой родной народ, повышая его общую культуру. Актуально его презрение к слабости и желание видеть свой народ сильным, развивающимся, процветающим.

И это должен осознать и осуществить сам народ, мы с вами, каждый из нас…

В далеком 1920 году в Тетюшах Сеспель написал небольшое, в страничку, эссе «Чувашское слово». В нем сказано:

«Вăхăт çитĕ. Чăваш чĕлхи те тимĕр татĕ. Хĕртнĕ хурçă пек пулĕ. Вăхăт çитĕ, чăваш юрри те илтĕнсе кайĕ. Таса пĕлĕте, çут тĕнчене, хĕрлĕ хĕвеле савса юрлĕ вăл. Чăваш юрринче таса пĕлĕт çумĕнчи тăри юрри илтĕнĕ. Чăваш юрринче тинĕс хумĕ шавлĕ, вăрман чашлĕ, вĕçĕ-хĕррисĕр улăхсем симĕсленсе выртĕç. Авалхи хуйхă сасси илтĕнĕ, телей куç умне тăрĕ. Атăл хĕрри тăрăх тĕнче кĕсле сассипе янраса тăрĕ, çакă чăваш юрри пулĕ.

...Вăхăт çитĕ! Вăхăт çитĕ!

Вăхăт çитсен, çакна çыракана: «Ку чăн каланă иккен», – тесе асăнĕç».

«Еще настанет время. И чувашский язык станет прочнее железа. Станет сталью закаленной. Еще настанет время, и чувашская песня зазвенит. Небосвод ясный, свет белый, солнце красное с любовью прославятся в ней. Трелью жаворонка в лазурном поднебесье зазвенит чувашская песня. Шум прибоя, шелест леса, зелень бескрайних лугов отразятся в чувашской песне. Стон давних страданий донесется до слуха, свет счастья откроется взору. Звоном гуслей наполнится окрест над Волгой, – это и будет чувашская песня.

...Настанет время! Настанет время!

А когда настанет время, вспоминая того, кто писал это, скажут: «Оказывается, он правду говорил».

Да будет так! Çапла пултăр!

Федоров, Н. В. Подвиг и трагедия поэта и гражданина : (доклад на торжественном вечере, посвященном 100-летию со дня рождения Михаила Сеспеля 16 ноября 1999 года). // Халăх шкулĕ = Народная школа. – 2000. – № 1. – С. 1-8.

Литература о жизни и творчестве М. Сеспеля

Библиография