Константин Иванов
Вдова
Перевод П. Хузангая
Жнут невестки, распевая,
А свекровь — едва живая,
Истомилась, извелась
И к телеге поплелась.
Там, семь ложек в прах кидая,
Про себя бубнит седая:
«Правду, боже, укажи,
Всем судьбу их предскажи:
Та, чья ложка будет с кровью,
Пусть узнает долю вдовью».
Ложки все упали враз,
Алой кровью налилась
Только ложка младшей... Значит —
Пусть она по мужу плачет!
Степью младшая бредет
В ту сторонку, где уж год,
Стоя насмерть, братья бьются...
Горьким током слезы льются —
Где он, муж? И аккурат —
Ей навстречу старший брат.
«Деверь! Где видал, когда ты
Своего меньшого брата?»
«Я видал его вчера.
Есть высокая гора,
Дом на ней, людьми забытый,
В нем и спит мой брат убитый.
Он укрыт от света дня
Шкурой серого коня,
На глазах — платок широкий,
И лежит дубина сбоку».
Вновь бредет, и аккурат —
Ей навстречу средний брат.
«Деверь! Где видал, когда ты
Своего меньшого брата?»
«Я видал его вчера.
Есть высокая гора,
Дом на ней, людьми забытый,
В нем и спит мой брат убитый.
Он укрыт от света дня
Шкурой серого коня,
И седло под головою,
И в ногах копье стальное».
Вновь бредет и аккурат —
Ей навстречу третий брат.
«Деверь! Где видал, когда ты
Своего меньшого брата?»
«Я видал его вчера.
Есть высокая гора,
Дом на ней, людьми забытый,
В нем и спит мой брат убитый.
Он укрыт от света дня
Шкурой серого коня,
Под платком под белым очи,
И застыл в них сумрак ночи».
Вся в слезах, едва-едва
По степи бредет вдова.
И открылось диво взору:
Видит вдруг большую гору,
И плывет, грозя бедой,
Вкруг нее туман седой.
Там и солнце не играет,
Светом дня не озаряет,
Словно скрывшись со стыда
В черных тучах навсегда;
И поет там песню ветер
Всех грустней на белом свете.
Ворон каркает порой
Над угрюмою горой,
И на ней, поживу чуя,
В темноту глядит, тоскуя.
На горе той дом стоит,
В нем чувашин крепко спит.
День пройдет и вновь займется,
А чувашин не проснется.
Спит он, вечным сном храним,
А вдова, склонясь над ним,
Стонет, плачет, причитает,
Мужа нежно обнимает,
Только горький вдовий стон
Не почует сердцем он.
Век проплачь — а все напрасно:
Не проснется сокол ясный.
Так три дня прошло, и вот
День четвертый настает.
И вдова, сплетя потуже
Золотые кудри мужа,
Ими шею обвила
И стянув их, умерла.
Я, горюя, не лукавил
И по ним поминки справил,
Заколов на склоне дня
В жертву доброго коня.