Литературный портрет

Е.В.Владимиров

Образ чувашского просветителя И. Я. Яковлева в русской литературе

Личность выдающегося педагога И. Я. Яковлева интересовала русских публицистов и беллетристов еще в 70—80-х гг. прошлого столетия и получила оценку в их произведениях. Прогрессивные деятели русской культуры с пристальным вниманием изучали педагогическую деятельность Яковлева, отмечали замечательные результаты воздействия его системы подготовки учителей на распространение грамотности в глухих чувашских селениях.

Заслуживает внимания очерк беллетриста и публициста 70-х гг. XIX в. В. Н. Назарьева «Современная глушь», в котором, впервые знакомя русского читателя с И. Я. Яковлевым, автор очерка писал: «Несколько ранее инспектора И. Н. Ульянова в нашем захолустье появилась личность, не пользовавшаяся официальным положением, никем не признанная, никем не поощряемая к деятельности, не имевшая гроша за душой, в одно и то же время боровшаяся с крайней нуждой и при всем этом пробудившая внимание нашего сонного общества к темному, все еще остававшемуся в первобытном диком состоянии чувашскому населению нашей губернии. Этот малооцененный, малоизвестный деятель, чуваш по происхождению, невероятными усилиями выбился из темной чувашской деревушки. Он начал с народной школы и кончил университетом. Но продвигаясь вперед, кое-как перебиваясь и вынося то, что под силу одному железу, он ни на минуту не расставался с мыслью служить просвещению своих собратий и непонятным образом, еще бывши гимназистом, успел вызвать из дебрей несколько чувашских мальчиков и открыть в нашем городе первую чувашскую школу. Каким образом существовала эта вновь открытая школа, чем продовольствовались юные дикари, на какие средства добывались книги и все необходимые учебные пособия — все это принадлежит к области загадочного, если не чудесного, и возможно только на Руси, между тем как нам достаточно известно, что вновь открывшаяся школа содержалась единственно средствами бедняка-гимназиста до тех пор, пока, наконец, не поддержали ее земство, министерство и, наконец, частная благотворительность» ¹ .

В очерке В. Н Назарьева И. Я. Яковлев охарактеризован как «замечательная личность», оказывающая благотворное влияние на своих учеников. Будучи сам членом училищного совета, В. Н. Назарьев хорошо знал о направлении работы Симбирской чувашской школы и имел верное суждение о ее воспитанниках. «Впечатление, вынесенное мною, было самое отрадное, — писал он после проверки одной из школ, где учителем был «воспитанник городской чувашской школы и педагогических курсов, развившийся под влиянием замечательной личности» (Яковлева. — Е. В.),— это было очевидное торжество новой школы, поборовшей невероятные трудности...» ² . Обследование другой чувашской школы, где хотя «дело преподавания находилось в руках весьма способного воспитанника педагогических курсов», однако не знакомого с чувашским языком, привело автора очерка к мысли о бесполезности такой школы. Назарьев поддерживал направление деятельности чувашской школы, руководимой И. Я. Яковлевым, и приветствовал подготовку в ней учителей из чувашских крестьянских детей.

Однако не все журналисты и публицисты того времени одобрительно относились к педагогической деятельности И. Я. Яковлева. Реакционеры всячески старались опорочить имя Яковлева и его дело. Само существование чувашской школы приводило их в ярость. Такого рода писания, как, напр., фельетон некоего Плавского «Яков Иваныч — из чуваш» ³ , не могли служить улучшению народного образования и взаимопониманию народов.

В годы Советской власти И. Я. Яковлев был окружен вниманием великого вождя трудящихся В. И. Ленина, посоветовавшего представителям Симбирских губернских учреждений, нечутко отнесшимся в первые годы Советской власти к И. Я. Яковлеву, не отрывать педагога «от дела его жизни». Высоко оценил деятельность И. Я. Яковлева первый нарком народного просвещения РСФСР А. В. Луначарский, который назвал его «пионером чувашского просвещения», а его школу — «источником возрождения всей чувашской культуры» ⁴ .

В свете оценок В. И. Ленина и А. В. Луначарского получил отражение образ И. Я. Яковлева в русской советской литературе.

В обширной лениниане немало произведений, в которых делается попытка нарисовать детские и юношеские годы Владимира Ильича Ленина, показать формирование его характера и мировоззрения. При этом, естественно, в центре внимания советских писателей находится внутренняя жизнь семьи Ульяновых, круг ее интересов, забот и стремлений. Глава этой семьи Илья Николаевич Ульянов, как инспектор народных училищ, по характеру своей деятельности общался с широким кругом единомышленников, коллег, подчиненных ему людей, многие из которых запросто являлись к нему в дом, делились с ним своими думами, искали у него совета и поддержки, содействовали ему в его начинаниях. Таким близким к семье Ульяновых человеком, до конца преданным ее другом был инспектор чувашских школ Иван Яковлевич Яковлев.

Для произведений советских писателей, изображающих жизнь семьи Ульяновых, характерно стремление придерживаться исторической достоверности, воспроизвести с возможно большей, почти документальной точностью страницы жизни молодого Ленина в домашнем кругу и в симбирском окружении. При этом авторы этих произведений не могли не упоминать и И. Я. Яковлева. В изображении русских писателей И. Я. Яковлев неизменно выступает как ближайший друг семьи Ульяновых во все время пребывания ее в Симбирске.

В романе М. С. Шагинян «Первая Всероссийская» показано начало зарождения дружбы между двумя педагогами, которых сблизило одно общее дело, цель и значение которого они понимали одинаково. Писательница показывает благотворное влияние этой дружбы на молодого Яковлева. В доме И. Н. Ульянова И. Я. Яковлев слышал «о том, какие школы нужны деревне, как готовить учителей для них, с какими нечеловеческими подчас трудностями приходится бороться инспектору, чтоб создавать эти школы, выращивать этих учителей, строить школьные здания... И дух, вся атмосфера подобных бесед были по душе образованному чувашу. Как инородец в царской России, несмотря на образование свое, он как-то не отвык еще чувствовать себя в доме уважаемых людей за неравного им и не садился первый, не заговаривал первый в начале знакомства. Но скоро, незаметно для него, Илья Николаевич поставил будущего чувашского просветителя на равную с собой ногу. Это было началом большой, человеческой и профессиональной, дружбы между ним и Иваном Яковлевичем Яковлевым, назначенным позднее инспектором чувашских училищ» ⁵ . Яковлев внимал страстным словам друга об истинных целях просвещения народов. «Именно с. тем, с чем идет просвещение в нашу, русскую деревню, — говорил инспектор..., — с тем должно идти оно и в деревни чувашские, мордовские, татарские. Разницы в программе, в цели просвещения, кроме родного языка, национальность не должна иметь, национальность тут ни при чем» ⁶ .

Наряду с беседами о народном образовании, в доме И. Н. Ульянова говорилось о русской литературе и журналистике, о журнале «Отечественные записки» и о статьях, помещенных в нем. «Обо всем этом разговаривали за чайным столом Ульяновых, когда приходили к ним в гости свои люди, — Иван Яковлевич Яковлев, Белокрысенко, члены губернского и уездного училищных советов» ⁷ .

Эти беседы, бесспорно, способствовали расширению кругозора И. Я. Яковлева, формированию и укреплению его педагогических взглядов. Благодаря этим разговорам в доме Ульяновых у И. Я. Яковлева окончательно определились представления о своем призвании и долге. «Учителей, поднятых ученым-чувашом Иваном Яковлевичем Яковлевым, не будь инспектора Ульянова, быть может, ждала бы в будущем неприглядная миссионерская судьба крещеных попов на языческой деревне. Сам Иван Яковлевич, увлеченный Ильминским, обрусителем татар, тоже не перескочил бы узкого круга, допущенного учебным Казанским округом для просвещения чувашей» ⁸ .

Мариэтта Шагинян отмечает, что под влиянием И. Н. Ульянова И. Я. Яковлев стал понимать свой долг гораздо шире, чем он понимал его в период общения с Н. И. Ильминским. Это выражалось, прежде всего, в расширении целей и задач образования чувашских детей, в заботе о светском их образовании. В романе-хронике «Первая Всероссийская» И. Я. Яковлев показан в начале своей педагогической деятельности. Писательница с восторгом рассказывает о самоотверженном и бескорыстном поступке Яковлева, который «основал нечто вроде частной школы или частного пансиона», который «собрал из деревень мальчиков, обул-одел их, прокармливал и обучал», заботился о них. Яковлеву в романе уделено немного места, но он показан в нем на определенном историческом фоне, когда вопросы народного просвещения в связи с развитием капиталистических отношений стояли особенно остро. Читатель получает о нем представление из высказываний героев и из авторской характеристики, которая исторически достоверно и правдиво рисует облик чувашского просветителя.

Изучив жизнь и деятельность Яковлева, показав его соратником И. Н. Ульянова, Мариэтта Шагинян характеризует его как человека, «болевшего за свой народ», который учился для того, «чтобы учить и тянуть к свету бедный народ свой, дать ему выход из тьмы на солнце, из нищей и страшной языческой жизни к существованию человеческому, достойному образа и подобия человека» ⁹ .

Определяя историческую миссию Яковлева, М. Шагинян находит в нем черты людей эпохи Ренессанса, которая, по словам Ф. Энгельса, «нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страстности и характеру, по многосторонности и учености» ¹⁰ . Именно таким разносторонним деятелем проявляет себя И. Я. Яковлев в эпоху пробуждения чувашского народа. Это дало писателю основание сказать, что «Иван Яковлевич Яковлев был настоящим, большим сыном своего народа, одним из тех, кого выносит история на хребте, сосредоточивая в нем нервную силу, интеллект и характер за многие сотни соплеменников, как в представителе своего народа» ¹¹ .

В пьесе В. Дедюхина «Нет прекрасней назначенья», в повестях А. Рутько «Детство на Волге», А. Гринберг «В семье Ульяновых» находят отражение последние годы жизни Ульяновых в Симбирске. И. Я. Яковлев показан в них соратником и единомышленником Ильи Николаевича, разделяющим его прогрессивные педагогические взгляды, ратующим за открытие народных школ, недовольным засилием духовенства в заведовании школами.

Так же, как и в романе М. Шагинян, И. Я. Яковлев упоминается в этих произведениях среди гостей Ильи Николаевича. Так, А. Рутько пишет: «Приходили гости — Ауновская, Яковлевы, Ишерские, Вера Васильевна Кашкадамова». В другом месте: «Вечерами ходили на елку к Яковлевым, — Володя дружил с их меньшим, Алешенькой...» ¹² . Показывая дружбу двух семей, Арсений Рутько рассказывает, как Иван Яковлевич и Екатерина Алексеевна приходили поздравлять Илью Николаевича с наградой — орденом Станислава 1-й степени.

Яковлев рисуется автором человеком чутким, отзывчивым. Он близко к сердцу принимает смерть Ильи Николаевича, помогает осиротевшей семье, берет на себя часть хлопот во время похорон. Вот как, например, изображен в повести эпизод появления Володи Ульянова в доме Яковлевых после смерти отца и отношение Яковлевых к осиротевшей семье:

«На звонок Володи в переднюю со свечой в руке вышел Иван Яковлевич, следом выглянула Екатерина Алексеевна. Увидев Володю, растрепанного, без фуражки, его твердо сжатые побелевшие губы, бросились к нему:

— Что случилось, Володенька?

— Папа... скончался, — сказал он, не поднимая глаз и пытаясь удержать прыгающие губы.

— Не может быть! — всплеснула руками Екатерина Алексеевна.— Ведь мы только что...

— Мама велела привести Митю... Правда, я думаю, что хорошо бы, если бы Маняша и Митя где-нибудь...

— Приводи к нам! — распорядилась Екатерина Алексеевна.— Рано им сердце надрывать... Попрощаются, и приводи...» ¹³ .

Благородство, верность дружбе к Ульяновым Яковлев сохранил и в тяжелые для осиротевшей семьи дни, когда Александр Ульянов был арестован, обвинен в покушении на жизнь царя. В эти дни, как показывает А. Рутько в повести, все знакомые отвернулись от Ульяновых, перестали даже здороваться, избегали встреч с ними. Володя чувствовал, «как сомкнулось вокруг их дома ледяное кольцо одиночества: почти никто из прежних знакомых не звонил у дверей, только Яковлевы да Вера Васильевна, проводившая у них в доме большую половину суток» ¹⁴ .

Рассказывая о том, как бывшие приятели и знакомые отшатнулись от Ульяновых и, боясь за свое положение, избегали встреч с ними, А. Гринберг приводит весьма показательный эпизод, характеризующий верность Яковлева семье Ульяновых: «Выйдя из дому по делу, Мария Александровна поднималась по Московской улице. Навстречу ей показался Яковлев. Они остановились поговорить.

В это время Ишерский, завидевший ее издали, осторожно перешел за ее спиной на другую сторону.

Она ничего не заметила. Но Яковлев, распрощавшись с ней, резко остановил его. Ишерский пожал плечами и понуро объяснил: «Своя рубашка ближе к телу» ¹⁵ .

Писательница отмечает, что Марию Александровну «навещали Яковлевы и Вера Васильевна Кашкадамова. Говорили с ней осторожно, бережно. Мария Александровна отвечала ровным голосом. Никто ее не спрашивал про Петербург. О Саше не упоминали, — не могла Мария Александровна говорить о Саше» ¹⁶ .

Забота о других, стремление дать своим сородичам образование является характерной чертой Яковлева в изображении русских писателей. Все писатели — В. Дедюхин, А. Гринберг, А. Рутько — приводят из истории взаимоотношений Яковлева и семьи Ульяновых один и тот же характерный для Яковлева эпизод. Это — разговор Яковлева с Володей Ульяновым об учителе-чуваше Охотникове.

Яковлев договаривается с Володей Ульяновым о том, чтобы он подготовил учителя Симбирской чувашской школы Н. М. Охотникова к поступлению в университет.

«— Володенька, у меня к тебе просьба... — сказал он, трогая рукав Володиной шинели.

— Пожалуйста, Иван Яковлевич!

— Видишь ли, мальчик... Есть тут одаренный юноша, лет на семь, пожалуй, постарше тебя. Чуваш, учитель. Ты знаешь, сколько добра сделал нам, чувашам, твой отец, царствие ему небесное... Так вот. Задумал этот мой юный друг — фамилия его Охотников — поступать в университет. Для этого необходимо сдать экстерном за гимназический курс... Ну, сидит все ночи напролет... Жена — только что поженились — насильно спать укладывает... А беден, как бедны все учителя, как все мы. Репетитора нанять не в состоянии. Жалованье — тридцать рублей в месяц. Понимаешь? Очень ему трудно дается латынь. Не мог ли бы ты, первый латинист, «справочник» и «словарь» гимназии, помочь ему? А? Ты извини, пожалуйста, я знаю, как всем вам тяжело после смерти Ильи Николаевича... Но жизнь есть жизнь, дорогой...

Яковлев замолчал и, смущенный, достал платок и принялся вытирать лицо. Вскинул на Володю блекнущие глаза.

— А? — спросил с надеждой и просьбой. — Или трудно тебе?

— Нет, нет, Иван Яковлевич. Я, наоборот, очень рад. И папа обрадовался бы... Пусть приходит по вечерам, после уроков...

— Я знал, так и знал... — засуетился, пряча повлажневшие глаза, Яковлев. — У всех у вас, у Ульяновых, его сердце» ¹⁷ .

Не меньшее значение для раскрытия образа Яковлева имеет отношение к нему друзей, в частности членов семьи Ульяновых. В пьесе В. А. Дедюхина «Нет прекрасней назначенья» есть картина, где в разговоре между Владимиром и Александром проявляется отношение членов семьи Ульяновых к Яковлеву:

«Александр. Кто это у тебя был, Володя?

Владимир. Учитель Охотников, чувашин. Я буду готовить его к экзаменам на аттестат зрелости.

Александр. А-а.

Владимир. Он ужасно рассмешил меня: говорит, что царя надо накормить кашей.

Александр. Что ж тут смешного?

Владимир. Представь, у чуваш есть обычай, когда хотят намекнуть гостям, что пора уходить, на стол ставят кашу. Ну вот, понимаешь?

Александр. Как ты неосторожен, Владимир. Разве можно с первым встречным вести такие разговоры?

Владимир. Его привел Яковлев» ¹⁸ .

Одной этой фразой: «Его привел Яковлев», — Владимир Ульянов подчеркивает, что Яковлев является близким и надежным человеком, на которого целиком можно положиться.

В показе И. Я. Яковлева проявляется стремление писателей быть верными историческим фактам, что сказывается в использовании известных по воспоминаниям современников эпизодов из истории взаимоотношений И. Я. Яковлева и семьи Ульяновых. Они характеризуют Яковлева как поборника просвещения своего народа и дружбы его с русским народом, как человека чуткого, доброго, благородного и смелого. Советские писатели правдиво показали чувашского просветителя в кругу семьи Ульяновых, изобразили его близким и бескорыстным другом этой семьи, в общении с которой укрепилась его вера в избранное им дело, росло его желание служить своему народу всеми силами.

Владимиров, Е. В. Образ чувашского просветителя И. Я. Яковлева в русской литературе / Е. В. Владимиров // Ученые записки / НИИ яз., лит., истории и экономики при Совете Министров Чуваш. АССР. – Чебоксары, 1969. – Вып. 42. – С. 153-160.

¹ «Вестник Европы», 1876, кн. 3, стр. 296

² «Вестник Европы», 1876, кн. 3, стр. 297.

³ «Дело», № 7, 1880.

⁴ «Известия» от 16 октября 1928 г.

⁵ Мариэтта Шагинян. Первая Всероссийская. Изд. ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1965, стр. 63—64.

⁶ М. Шагинян. Первая Всероссийская, стр. 61.

⁷ Там же, стр. 354.

⁸ Мариэтта Шагинян. Первая Всероссийская. Изд. ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1965, стр. 61.

⁹ Там же. стр. 62

¹⁰ К. Маркс и Ф. Энгельс. Об искусстве. Т. 1. Изд. «Искусство», М., 1957, стр. 346.

¹¹ Мариэтта Шагинян. Первая Всероссийская. стр. 62.

¹² А. Рутько. Детство на Волге. Изд. «Детская литература», М., 1966, стр. 241.

¹³ Там же. стр. 247.

¹⁴ Там же. стр. 290.

¹⁵ А. Гринберг, В семье Ульяновых. М., 1957, стр. 137.

¹⁶ Там же.

¹⁷ А Рутько. Детство на Волге, стр. 257.

¹⁸ В. А. Дедюхин. Драгоценный дар. Ульяновск, 1957, стр. 34.

назад