|
17 марта 1874 года, Казань1 Любезный Алексей! Поздравляю тебя с днем твоего ангела. Деньги, присланные тобою, были для меня весьма кстати, я в них в последнее время очень нуждаюсь. Ты меня своим письмом очень порадовал. Из того, что В. Н. Назарьев остался очень доволен твоей школой, я заключаю, что ты своим делом занимаешься честно и усердно и что твои труды в столь короткое время твоего учительства в Тимерсянах успели довольно осязательно проявиться. Повторяю, все это меня очень радует. Не хочу от тебя скрыть и того, что ты, как показал на деле в последнее время, умеешь ладить с людьми, делаешь свое дело, не задевая их самолюбия. Это чрезвычайно важно в жизни, а для нашего дела в особенности. Дай бог, чтобы это последнее качество у тебя развилось еще больше. Если мы, не проявляя своего самолюбия и не задевая чужого, будем усердно и энергично заниматься своим делом, то мы со временем успеем многое сделать при помощи божьей. Мы в своей деятельности должны подражать Николаю Ивановичу Ильминскому, как он действует, ты, вероятно, хорошо понимаешь и знаешь. Теперь у меня одно желание в отношении тебя — это то, чтобы ты здесь при Учительской семинарии был учителем чувашской школы. Чувашская школа при Учительской семинарии может иметь решительное значение для образования чуваш всех местностей, или губернии. Поэтому-то и надобно непременно тебе занять этот важный пост. В особенности это теперь, в начале нашего дела, важно; если ты пробудешь на этом месте три-четыре года и направишь самую школу и воспитанников семинарии, которые будут под твоим руководством упражняться в преподавании чувашским мальчикам, надлежащим образом, то дело наше будет поставлено довольно прочно и пустит глубокие корни, тогда, т. е. когда ты пробудешь 3—4 года, можно будет и оставить это место и возвратиться в Симбирскую школу, как это ты высказал мне свое желание, а в Казанской школе может быть учителем кто-нибудь из наших же учеников, года через три или четыре у нас будут люди, только теперь нет. Представь себе, что может произойти, если на этом месте будет Митрофан Димитриев, который наших книжек не читал и не умеет читать, да еще кажется, пренебрегает ими? Представь себе еще и то, что при этой школе будут учить не по нашим книжкам! Конечно, Митрофан Димитриев, который теперь сильно заискивает у Николая Ивановича, чтобы попасть на это место, так как тут жалованья 600 руб., и который дальше и больше этих денег, т.е. дело делать, пользу приносить чувашам, едва ли и желает, конечно, говорю, этот Митрофан Димитриев по своей неразвитости не может иметь большого нравственного влияния на воспитанников семинарии, напр[имер], на наших; он не способен внести в дело чувашского образования солидное и прочное направление, но он способен, по моему мнению, портить то, что другие сделали и делают. Вот что опасно, любезный Алексей! Есть еще и другая причина, почему я тебя желал бы посадить учителем чуваш[ской] школы при Казанской учительской семинарии. Мне кажется, что ты еще в таких годах и что тебя еще деревня не заела, что можешь с успехом заняться самообразованием. Твое настоящее образование не вполне достаточно для того, чтобы быть сознательным деятелем образования чуваш и стоять во главе этого дела. В Казани очень удобно и очень возможно заняться образованием себя и развитием умственного кругозора. Здесь нет недостатка ни в книгах, ни в людях, Казань — не деревня. Наконец, самая жизнь в Казани, беспрестанные соприкосновения с Никол[аем] Иванов[ичем] Ильминским, с учителями семинарии и с другими лицами значительно будут содействовать твоему образованию и развитию. Здесь ты без большого труда в [течение] трех-четырех лет приобретешь необходимые знания в священном писании, что очень важно для переводов на чув[ашский] язык. Я бы желал, чтобы ты здесь, в Казани, приобрел имя и поставил себя прочно; одним словом, я желал бы, чтобы ты был во главе чувашского дела. У меня есть мечта по окончании курса ехать года на два в Петербург и за границу2. Если и тебя не будет здесь в это время, наше дело может проиграть. Вот почему, мой друг, я добиваюсь, чтобы ты был здесь. Тебя любящий И. Яковлев. Я жду от тебя письма, ты говоришь в последнем письме: «есть еще кое-что, о чем напишу в след[ующий] раз». Дай, сколько сочтешь нужным, «Букварей» и «Священ[ой] истории» Степану, также дай ему денег несколько рублей на пасху — два ли, три рубля, опять по своему усмотрению. Яковлев, И. Я. Письма / И. Я. Яковлев. – Чебоксары, 1985. – С. 165-167. 1 Печатается по подлиннику (ЧРКМ, личн. ф. И. Я. Яковлева). 2 Оканчивающие университет, как правило, выезжали за границу для совершенствования знаний по иностранным языкам. Такую поездку планировал для себя и Яковлев. Однако по окончании университета он был назначен исполняющим должность инспектора чувашских школ Казанского учебного округа. Запланированное заграничное путешествие было отложено на неопределенный срок. Первая его поездка за границу состоялась в 1906 г.
|