|
Ноябрь 1866 г., г. Алатырь1 Многоуважаемый благодетель, батюшка Алексей Иванович! Письмо Ваше от 18 ноября я имел счастье получить 24 ноября. Понимая всю пользу от исполнения Ваших советов, я принимаю их к сведению и никогда не премину исполнять Ваше для меня доброе и практическое желание, за которое я приношу Вам от всей души искреннюю благодарность. Спешу уведомить Вас, А[лексей] Ив[анович], что т. Белокрысенко согласился уволить меня2. Как я рад этому — Вам понятно! О таком радостном известии мне сообщил из Симбирска племянник Самсона Дмитриевича Раевского в письме от 16 ноября, где пишется относительно моего увольнения так: «На днях был у нас Ник. Ал. Плотников и передал дядиньке, что г. Белокрысенко согласился уволить Вас. Дядинька, узнавши о таком радостном известии, просил меня немедленно написать об этом Вам». Разумеется, от обещания до исполнения еще далеко, но я в этом случае верую в желаемый исход этого дела и буду с нетерпением ждать вожделенного конца. Если уже из конторы представлено об увольнении меня в департамент уделов, то, я полагаю, что увольнение мне выйдет к новому году. В то время как в Симбирске Ник. Ал. Плотников передавал Самсону Дмитриевичу о намерении г. Белокрысенко уволить меня, но уже около того же времени сюда приехал сам г. Белокрысенко. Я, не зная еще, что делается в Симбирске, обратился к нему со словесной просьбой об увольнении меня, причем он мне грозно дал понять, что вовсе не намерен увольнять, если же и уволить, то едва ли честным образом, и что в гимназию меня не примут. Надобно понимать, что г. Белокрысенко меня хочет уволить не за что иное, как за дурное поведение. Я думаю, что мнение, составленное обо мне г. Белокрысенко, ограничится только лишь его личностью, потому что для всех других я сам могу быть представителем своей репутации (какая она есть хорошая или дурная). Не хлопочи я об увольнении своем, быть может, я и был бы хороший человек в глазах Белокрысенко. Конечно, бог знает, чем кончится еще это дело. В письме моем к Вам, говоря, где лучше мне продолжать образование, я употребил фразу «Дух Алатыря изучил» вовсе не уместно и противно здравому рассудку в данном случае. В чем покорнейше прошу Вас, Алексей Иванович, извинить мне. Признаюсь, я выходку эту употребил в письме вовсе без обдуманности и без полного понимания значения этих слов. Но я имел в виду при употреблении этой фразы объяснить данные для решения вопроса, где лучше. С 9 ноября я начал брать уроки земского смотрителя уездного училища почти по всем предметам по программе 4 класса гимназии и начал, как говорится, с азбуки и единицы. Но с получением радостного письма из Симбирска я начал заниматься преимущественно языками русским, латинским, французским и немецким и математикой. Не имея довольно времени заниматься наукой, по сие время немного прошел по всем наукам, что зависит и [от] краткости времени. От всей души желаю Вам, А[лексей] И[ванович], пользоваться благостным здоровьем. С нетерпением жду писем. Иван Яковлев. С преданным почтением покорнейший Ваш слуга. Яковлев, И. Я. Из переписки / И. Я. Яковлев. – Чебоксары, 1989. – Ч. 1. – С. 24-25. 1 Печатается по черновику (ЦГА ЧАССР, ф. 515, оп. 1, ед. хр. 22,. л. 1). Написано чернилами. На третьей странице парного листа имеется первоначальный набросок из нескольких предложений. Материалы переписки с А. И. Баратынским имеют свои особенности. Почти все сохранившиеся письма Баратынского написаны без указания года, в них проставлена только дата, что затрудняло комментирование фактов, сведений и т. д. Год написания приходилось определять по письмам И. Я. Яковлева. 2 Речь идет об освобождении И. Я. Яковлева от службы мерщика в удельном ведомстве, к чему он; стремился, чтобы поступить в гимназию. После окончания в 1860 г. удельного училища в селе Старые Бурундуки осенью того же года его направили учиться в Симбирское уездное училище для подготовки к учительской деятельности. Однако, в связи с предстоящей реформой 1861 г., весь первый класс, в котором обучался И. Я. Яковлев, был переведен в только что открытые в Симбирске землемерно-таксаторские классы. В 1863 г. он успешно их окончил и был направлен на работу в качестве землемера и таксатора в распоряжение Сызранской удельной конторы. До конца 1865 г. И. Я. Яковлев работал в различных губерниях, среди многих народов Поволжья. Тяжелые условия жизни крестьян, с которыми он воочию столкнулся, не давали ему покоя, особенно глубоко он переживал за родной народ. После долгих раздумий И. Я. Яковлев пришел к выводу о необходимости дать народу хотя бы элементарное образование, чтобы помочь ему выйти из темноты и невежества. Однако для того, чтобы учить людей, надо было сначала самому учиться, чтобы потом можно было тянуть за собой остальных. Обо все этом он сообщал своему первому учителю А. И. Баратынскому, заведующему Бурундукским удельным училищем, с которым долго поддерживал тесную связь. В начале 1866 г. И. Я. Яковлева перевели в Симбирскую контору по его просьбе. Здесь он начинает готовиться к поступлению в гимназию. Это учебное заведение давало научное образование, открывало прямой путь к университету, к созданию доступной народу письменности, что также было целью Яковлева. Курс обучения в землемерно-таксаторских классах соответствовал, за некоторым исключением, I— IV классам гимназии. Подготовка к вступительным экзаменам шла успешно, и Яковлев просил управляющего Симбирской удельной конторой А. Ф. Белокрысенко освободить его от службы в удельном ведомстве, но управляющий и слышать об этом не хотел. По Положению, утвержденному удельным ведомством, выпускники землемерно-таксаторских классов обязаны были служить в том же ведомстве 10 лет, а при досрочном увольнении их заставляли компенсировать все расходы, связанные с получением образования в учебных заведениях данного ведомства. 2 марта 1866 г. И. Я. Яковлев послал в Петербург на имя председателя совета Департамента прошение об увольнении. Из Петербурга потребовали все необходимые документы. Симбирская удельная контора не реагировала на запрос. Яковлев не переставал действовать, вновь обратился в Петербург, на этот раз к министру императорского двора В. Ф. Адлербергу. 6 июля 1866 г. оттуда опять затребовали документы. Чтобы «отвязаться» от Яковлева, Белокрысенко перевел его из Симбирска в Алатырскую контору. По просьбе Яковлева в его дело вмешался отставной полковник С. Д. Раевский и добился освобождения мерщика без всякого выкупа. В конце декабря 1866 г. И. Я. Яковлев вернулся в Симбирск.
|